***
Я сидел у себя, когда раздался призывный вызов. Шаунди. Что такое, я ведь попросил не тревожить меня. После разгрома Мэтта все тело ужасно ныло, еще бы, в меня попала с лихуем тысяч электрических разрядов из «лего» оружия Декеров. Мэтт…Боги милосердные, он ведь ребенок. Запуганный ребенок. Какой мудак вызвал его в этот жестокий бой? Ну да ладно, труба зовет. – Да Шаунди? – Босс, мы взяли его. – Кого его? В трубке послышалось ворчание Кинзи по поводу того, что ее дом оккупировали. Это напрягло. Они что, Киллбейна поймали? – Так кого, его, Шаунди? – Миллера. – Кого–кого? – я почувствовал, как мои внутренности скрутило. И как будто бы желчь вытекла и обожгла все – я ведь пообещал, что его не тронут. – Мэтта Миллера. – Зачем? – В моем голосе проявились нотки некой паники, как будто она сказала, что они не поймали Мэтта, а не знают, как остановить падение ядерной бомбы. –Э… Ну… Он может помочь в поимке Киллбейна…наверное… – Уверенности в голосе моей подручной, вспыльчивой девочки явно поубавилось…эх… Ладна! Придется идти расхлебывать, что они там наворотили: –Л адно, уж, где вы там? Хотя да, спрашивать глупо, ведь там Кинзи ворчала про оккупацию. – Э… да, мы его связали и оставили у Кинзи. – Шаунди, девочка моя, сделай доброе дело, произведи зачистку – Всех, и наших и не наших, по домам, оставьте только Мэтта. Сами, посторожите, чтоб не слинял. Как приеду, чтоб рысью оттуда. И да, дай Кинзи трубочку. Послышались характерные шорохи не менее характерный голос Кинзи: – Слушаю шеф? – Кинзи, все жучки и подслушивающие устройства убери. – Ты шутишь? Их там никогда не было и не будет. – Уверена? – Ну, если немного… – Так, по голосу понятно, что не «если», и не «немного». – Ки–и–инзи, – Я протянул это устало, натягивая штаны, и запихивая в карман ключи от машины и квартиры. – Ладно–ладно. Уберу. А зачем? – Их можно перехватить и отследить. – Думаешь я бы повесила их у себя, не зная об этом? – Золотце мое, Я не о тебе волнуюсь, а о твоей хате. Миллер – хакер, и не кислый. Да, он сучка с клавой и редкостный говнюк, но нельзя отрицать наличие его навыков. Если, он потом тебя взломает, как ты думаешь, он будет ручки сложив сидеть? – Ебана... Ладно, уговорил. Но на время! – Я и не просил надолго. – Та кто тебя знает... Ты у нас личность в принципе не ординарная. – Я может и не ординарный, но прагматичный. Если вычислят твою хатку, придется искать тебе новую берлогу. – Блин, и правда... – Вот именно…ты ж не глупенькая у меня. Понимаешь, что и подслушают, подсмотрят, и твою квартирку вычислят, и нам по шее надают. Трубку вновь взяла Шаунди: – Будут еще указания? – Угу…отдохните уже наконец…попейте в конце концов кофе, поиграйте в дартс… – Пирс будет рад это услышать, – Шаунди усмехнулась. – Угу, пусть поиграет с Олегом в шахматы, авось, думать научится. – Что ты Угу да Угу?! – А что я еще могу сказать?... Я устал, у меня все тело ноет. Хочу отдохнуть. – Ладно, не ной, большой ребеночек. – Я на тебя посмотрю во время месячных. – Босс!!! Ухмыляясь про себя, я встал, закинув за спину рюкзак, предварительно положив в него пару медикаментов, дезинфицирующие средства как йод и спирт, ватные диски, бинты и бутыльки со всякими успокоительными, а подумав, и бутылку виски и два стакана. Для вящей пущести. Зная моих, они могли его побить. В смысле Миллера. – Эх…Босс? Мне тебя ждать? Отбой? – А–а–агась. Скорее, до скорого… не знаю, сейчас приеду. Сбросив, пришлось плюнуть и пойти вниз. Добравшись еще и стоять ждать лифт. Я купил свою квартиру отдельно ото всех. Иногда мне хочется побыть одному. Мои компы Кинзи оборудовала такими системами защиты, что и сама не смогла найти. Тоже и с телефоном. Ни один GPS не мог отследить мои сигналы. Я был скрыт для всех, и для друзей и для врагов. Это было крайне удобно. Придти развалится на диване, смотреть фильмы или читать и не волноваться, что кто-либо ворвется на твою территорию, и начнет дергать со всякой ерундой! Дождавшись лифта, я неторопливо вошел… – Попридержите дверь! Я остановил закрывающие створки. В лифт забежал мой сосед Джо. Юный паренек, который поселился незадолго до меня. Он часто ко мне напрашивался, приносил всякую выпечку. И хотя он жил вместе с девушкой, он часто сбегал ко мне. Я не был против, Джо не был навязчив. – О! а ты куда? – Да вот, мои начудили, еду исправлять. Я скрывал кто я, так было нужно. Однако было трудно – Джо фанател от Святых. Хотя, он еще две недели назад разнюхал обо мне правду, да еще в телике я мелькнул. Он решил, что спроси он напрямую, я не отвечу. Однако когда мне пришлось рассказать что да, я правда глава Святых с Третьей Улицы, я стал с кислой миной ждать что на меня накинуться с мольбами подписать миллион вещей. Однако меня просто одарили крепкими объятиями. И одной единственной просьбой – сфотографироваться для аватара на Фэйсбук. – А что натворили? Кстати мне на первый. Джо вывел меня из раздумий. Я щелкнул на кнопку 1. и ответил, оправляя рюкзак: – Поймали человека, обознались. В общем, набедокурили. – Устал? Я лишь улыбнулся, Джо хорошо читал людей, словно раскрытые книги, и меня не донимал. С ним приятно было беседовать, он был интеллигентен и всегда радовал смешными рассказами с работы – он работал психологом, и часто ТАКОЕ слушал, что я едва не задыхался от смеха. Чего стоит история, что женщина видела в городе инопланетян и что они просили ее стать их королевой – Ну, пока соседушка. Я побежал. – Тебя подкинуть? Мне по пути… У того аж глаза засияли. – Правда? – Правда–правда, пошли. Перехватив сумку поудобнее уже в который раз, я и Джо вышли из высотки во внутренний двор. Тут везде бегали и резвились малыши, а за ними зорко следили их родители, ну или прародители, бабушки и дедушки. Одна девочка врезалась в меня, и я едва успел подхватить это чудо, чтобы она не улетела носом в бордюр: – Осторожнее, чудо в перьях, расшибешься ведь. – Спасибо дяденька. Отряхнувшись, малая рванула за мальчиком догонявшим ее до этого. Джо улыбнулся, смотря на это: – И откуда у тебя такой навык с детьми общаться? Не первый раз вижу как ты с детьми няньчишся. – На моей шее в свое время висел малой братишка и еще более мелкая сестренка. Я их нянькал, переодевал, укладывал. Вот и научился – Так выходит ты старший? – с усмешкой протянул Мидлтон. – Не а, средний. У меня есть еще близнец и старший брат. – Огого… Сколько же вас в семье то? – Пятеро, – Я лишь пожал плечами. Я вырос с братьями и сестренкой, но обстоятельства разделили, даже раскололи нашу семью. Однако, я часто списывался как с младшими и близняшкой моим, так и со старшим. Завернув за угол, Мидлтон поплелся за мной к гаражам. Он шел рядом, насвистывая песенку из мультика «Магазинчик самоубийств». Когда я посмотрел этот французский мультик, меня пробрало, я долго не мог оправиться. Мультик, мягко говоря, жесткий. Он повествует о Франции, в которой люди, то ли разучились, то ли просто перестали смеяться. И быть унылым и мрачным, стало просто модным, и тех, кто смеялся и веселился, просто не понимали. Так вот, люди были настолько угнетены одиночеством или просто давящей атмосферой уныния, что просто поканчивали с собой. И для них существовал магазинчик Тюваша, который продавал средства для самоубийства, от классических ядов, лезвий и удавок до изощренных вещиц, вроде ядовитых насекомых, холодного оружия и грузов, что бы бросится в реку и утонуть. Его младший сын, Алан, угнетенный положением в семье, решает все изменить. И меняет… Вот вы спросите, а с чего МНЕ пугаться какого–то мультика. Я очень ценю жизнь. И каждый раз убивая, пусть даже урода, моя душа застывает. Я не могу смириться с этим. А самоубийство. Помилуй Господь, это же просто ужасно. Нет слов, что бы описать с каким ужасом я смотрел этот мультик. Ведь для меня персонажи – живые. Для меня в целом, самоубийство это самое страшное – это значит, что человек доведен до крайней степени отчаяния. Встряхнув головой, я подошел к одному из трех моих гаражей, и, открыв дверь, нажал на отключение сигнализации. Я сегодня поеду в моем любимом Hammer. Открыв авто, бросил сумку на заднее сидение. Пусть Джо едет спереди. Он это любит. Заведя мотор, ушей коснулось ласковое рычание мотора. Мои машины не звучат плохо. Джо запрыгнул и спросил: – Ты не против, если я включу радио? – Да, пожалуйста, – Я лишь повел плечами, ибо не замечаю радио в дороге. Машина тронулась, и выехала с парковки. Дверь гаража автоматически закрылась после того, как машина покинула помещение мастерской. Посигналив, что бы охранник поднял шлагбаум, я слушал как играет классика и вывернул на улицу. Машин было много, все же дело к 5-6 и все возвращаются с работы. Меня мало это интересовало. Я любовался синевой неба, как мягко ложатся на здания и листву золотые лучи заходящего солнца, как по небу лениво ползут редкие облака. Умиротворенность города поражала. Петляя по улицам, не особо слушал болтовню Джо, тем более говорил он не со мной, а по телефону. Окно было открыто, поэтому волосы развивал ветерок. Теплый пятничный вечер. Доехали мы довольно быстро, потратив на дорогу всего минут 20. Джо выскочил, не забыв поблагодарить меня, скрылся в коммерческой высотке. Я такие, облепленные стеклом как диско шар, называю стекляшками и искренне недолюбливаю. Ну да ладно. Поездка до доков заняла еще 40 минут. Я не считаю их, просто ориентируюсь, что уже явно шестой час, начало седьмого. Море сверкало и манило искупаться. Хотя я знал, что здесь – купаться опасно. На дне стекла, жестянки и прочий мусор, который может стать серьезной угрозой здоровью. Оплатив парковку, машину остановил около здорового грузовика. Такие отсюда возят рыбу, хотя этот был пуст, а судя по пыли и грязи, еще и давно не использовался. Меня встретили Кинзи и Шаунди. – Все сделано. Кинзи продемонстрировал мне коробку с жучками, подслушивающими устройствами и камерами. Неплохо, быстро и оперативно, если учесть, что со сборами и дорогой я потратил, где–то час с копейками. – Умница, вот, – Я дал ей ключи от машины – поедете на моей. – А ты? – Шаунди помогла Кинзи погрузить и устроить коробку в багажнике хэтчбека. – А на чем вы прибыли? Шаунди недвусмысленно кивнула на вертолет, стоящий на крыше. –Уоу, маштабненько. Окей. Мне ключи от него тогда. Уж управлюсь. Доверив им мою машину и получив ключи от вертушки, я направился внутрь, отметив, как аккуратно водит Шаунди. Она давно не ровно дышит к этому хэтчбеку, именно поэтому через два дня я его ей отдам. Ибо это второй, есть еще один, и оба я использую в равной степени. А почему через два дня? У моей девочки день рождения. Зайдя внутрь, я увидел Мэтта, грубо прикрученного к стулу, боже мой… да мои просто изверги.***
«Ну же, Мэтти» Меня дернуло, обдавая холодом. Я хорошо помнил тот день. Неудача в миссии и Киллбейн выместил зло на мне. «если будешь вырываться, тебе будет больнее, будь паинькой» Еще вспышка воспоминаний…Киллбейн…похотливый урод…ненавижу…из–за него я и сбежал. И…мне показалось, что если я и уйду, со мной сделает то же самое и глава Святых. Я боялся их. Киллбейна, Лорена, но его я боялся больше. Я даже не знал его имени, повадки не поддавалась никакой систематизации, и сам по себе он был не предсказуем. Мог убить, мог оставить в живых… Я слышал, что кто–то вошел. Поступь тише и медленнее. Тело обдало дрожью, когда я услышал голос главы святых: – Боже Боже Боже…да…надеюсь они его не убили…. Я лишь дернулся, показывая, что я живой… хотя… лучше бы убили. Пока я был тут, я вспомнил все, что заставило меня бежать из города. Включая то, что сделал со мной Киллбейн. Из мыслей меня вырвало то, что исчез кляп, повязка, которая почти до крови врезалась в уголки рта. Руки и ноги, потом тело освободилось от пут, но вот повязку с глаз он не дал мне снять: – Оставь…Кинзи меня убьет, если ты увидишь ее берлогу… Его голос…Он так успокаивал, и ласковые руки, теплые, тоже успокаивали, но я все равно подрагивал. Раздался звук расстегиваемой молнии, и я подался назад, опрокидываясь. Меня поймали его руки: – Тише, Ковбой. Куда ты собрался? – Я…что…что ты там делаешь? – Достаю топоры, вилы и факелы, – устало огрызнулся глава, возвращая меня в сидячее положение вместе со стулом. – Успокойся, я хочу обработать твои раны… Если хочешь, могу дать понюхать и пощупать. Я лишь вздохнул. Однако он, видимо оценил это как знак согласия. Взяв мою руку в свою, он положил мою руку на что–то мягкое: – Вата… – Высказал я догадку, на что, услышал его теплый смешок. – Молодец, а это? – Рука легла на что–то другое, продолговатое, обертка и что–то мягкое: – Кажется это ватные диски. – Угадал. Смотрю, освоился в мире слепых. Ну ка, попробуем на запахи… Даже издалека, я четко ощутил запах: – Спирт… – Молодца… Видишь… Ой, ну, чувствуешь? Это медикаменты. Есть еще йод, пара успокоительных и прочее. Есть жалобы помимо телесных повреждений? – Д… Да… – Прости? – Да… Я чувствовал себя не в своей тарелке. Он говорил мягко и терпеливо, успокаивающе гладя большим пальцем по кисти: – Мэтт, не молчи… – У меня голова болит… Вздох и теплая ладонь легла на мой лоб. Я невольно подался вперед, меня вновь поймали: – Эй, эй–ей–ей, ты чего? Так, принцесса, надо бы тебе принять немного другое положение. – Ай! Я вцепился в первое, что нащупал, тупо потому, что взлетел воздух. Затекшие конечности не сразу определили руки, держащие меня навесу: – Ты чего?… Я же не подбросил тебя… Он держал меня, а я внюхивался. Он него пахло… Пахло приятным одеколоном, чуть горьковатым, и чуточку сладким. Холодный запах в целом. Неожиданно, он спросил: – Нравится, как я пахну? – И ударение в этом вопросе стояло не на «нравится», а на «как я пахну». Он произнес это немного удивленно. Я лишь зарылся носом в его мягкую рубашку. Тот, вздохнув, опустил меня, на что–то мягкое, кажется, на кровать и плавно откинул на подушки: – Бедолага, сколько ж ты тут сидишь? – Вроде бы час…Там Шаунди еду, вроде бы, оставляла… – Пофиг, сначала ссадины обработаем и морду тебе вытрем. Я остро ощутил запах йода и жжение, когда ватка робко коснулась особо крупной ссадины на лбу. Я зашипел, но неожиданно он…подул на рану, и щипать стало меньше. Я помнил, так делала моя мама. В душе шевельнулась благодарность. Не смотря на все, он оказался добрым, это действительно поражало. Когда он подул на рану, на переносице, я почувствовал его дыхание. Запах сладостей, корица и клубника. Видимо он – сладкоежка. Забавно… Его рука, держащая ватку, смоченную в йоде, касались моих губ, ран, но, он все делал с осторожностью. Разумеется, я шипел временами. Тот хмыкнул, обтирая мне шею и лицо: –Они тебе нос расквасили, но не сломали, это плюс. Минус, у тебя теперь синяки на руках, будто ты БДСМ–щик. Я лишь фыркнул, сложив руки на груди. Когда он закончил, я произнес, ловя в слепую его руку: – Чего еще надо сделать? – Я слышал тихий звон стекла, а босс милостиво дал поймать свою ладонь. – Надо бы тебе успокоительного дать. Но так как тебя морозит, я дам тебе другое. Он вложил мне в ладонь стакан и что–то туда налил, судя по запаху спиртное: – Ну ка, залпом. – Я не пью. – Я тебе не просто так дал спиртное. Давай, выдох, и вовнутрь. – Сначала скажи, зачем. Послышался чуть раздраженный вздох, звон стекла о стекло и журчание наливаемого виски в стакан: – Ну Мэтт, с ником Апокалипсис по–скандинавски, тебе надо согреться, а шубы у меня нет. – С чего ты взял, что мне нужно греться? – я врал. Мне и правда было холодно, – Да и вообще, откуда ты знаешь… – Анатомия великая вещь. – Нет, откуда ты знаешь о моем нике? Вернее о значении. – Тебе правду сказать? Я задумался, ведь я так мечтал узнать о нем больше, однако было страшно. Что если за его маской, стоит не совсем такой человек. Подумав и взвесив, я выпалил: – Правду. – Окей. Я – Эстонец, коренной скандинавец. Я знаю о Рагнареке с раннего девства, слушал сказки о нем и Торе, а теперь пей. Я последовал совету, виски обожгло горло и пищевод. Я лишь сдавленно захрипел, но когда жжение унялось, тело, наконец, стало согреваться. И тут, обухом рухнуло то, что он сказал: – Так ты Эстонец? – Ну да, а что такого? – Серьезно что ли?! Я не знал… А… Как ты тут оказался то, да еще в полной заднице? – Как–то так повелось. Может быть, попозже, я тебе и расскажу, что такого случилось в моей жизни, что я влип в такое дерьмицо. На–ка вот. Что бы во рту гадостно не было. Мне в рот, не особо церемонясь, сунули клубничную, молочную карамельку. Вздохнув, осталось, только молча рассасывать конфету. – А на счет твоего вопроса… Да, я Эстонец, самый настоящий. Когда отвезу к себе дам удостоверение посмотреть, если не веришь. Да и потом, чему ты так удивляешься, я ведь не радужный Единорог. – Не знаю... Мне кажется, что переезжать из Эстонии сюда было не самой лучшей идеей в твоей жизни… – Пришлось, вынудили обстоятельства. – Какие такие обстоятельства могли заставить тебя уехать из родной семьи, и, возможно, от родителей? – Политические. Опасность угрожала не только мне, но и семье. Так что мы все были вынуждены уехать, и какое–то время даже не общались. Ну а сам-то? Ты же из Англии, насколько я понял? – Да, но толку мне было оставаться в Англии после окончания учебы? Матери я стал не нужен, как только я стал более или менее самостоятельным, отец кинул маму когда я был еще мальчишкой… Но не страшно. Я и сам разгребу это дерьмо. Мои ладони мягко утонули в его ладонях: – Ты и сейчас мальчишка Мэтью. Тебе сколько, 18? – Да. А что, возраст имеет значение? Сам-то, небось, не на много старше. – Я старше тебя на 8 лет – Тебе что, 26?! – Да. – Ниче се…А выглядишь на 20–23… – Спасибо за комплимент… Ну да ладно…посидели и хватит. Отправимся ко мне. Там будешь жить, пока не сбежишь. Мое тело взлетело вновь в воздух, и было поставлено на пол. Придерживая меня, он собрал вещи, и, дав мне рюкзак, взял на руки снова. По пути обратно, я произнес, вдыхая его запах: –26 летний Глава Святых спасает поверженного Главу Декеров. Прям комикс. Тот ухмыльнулся: –Не говори. К счастью, никто не узнает где ты, и что ты. Пока сам не захочешь рассказать общественности…