Белая овца

      Он совершил не так уж и много ошибок.       Подобный человек должен был почитаться остальными в качестве героя или хотя бы просто гордиться своими деяниями, но об Озпине подобного сказать точно было нельзя.       Как так получилось?       По самой природе его существования каждая его ошибка превосходила по последствиям всё, что могли совершить обычные люди. Его провалы брали вовсе не количеством, но масштабами и тем весом, которым они потом ложились на его совесть.       Рейвен являлась как раз одной из таких ошибок, причем далеко не самой большой.       – Я выполню твою просьбу, Озпин, но затем ты оставишь меня в покое. Это понятно?       – Мне наше общение приносит ничуть не больше радости, чем тебе самой, и какого-либо желания его возобновлять у меня тоже не имеется.       – Следи за языком! – рявкнула Рейвен. – Без меня твое хранилище никто тебе не откроет.       По крайней мере, до тех пор, пока она будет жива. Озпин неплохо контролировал тело Оскара, но справиться с уже давным-давно овладевшей украденными силами девы Рейвен он точно не сумеет.       Возможно, всё было бы совсем по-другому, если бы они с Оскаром работали вместе, но тот просто отказывался идти на сотрудничество. С чем-то подобным Озпин еще ни разу не сталкивался. Его душа должна была перейти к тому, кто разделял его взгляды, а это означало, что и цели у них тоже всегда совпадали.       "Может быть, наши взгляды и совпадали", – прошептал Оскар. – "Но сейчас ты изменился".       Озпин его просто проигнорировал.       Никаких изменений в нем не было.       – Знаешь, я не настолько отрезана от остального мира, как наверняка может показаться, если посмотреть на жизнь племени, – произнесла Рейвен. – Я видела новости о том, что произошло. Об Атласе и Землях Гриммов.       Озпин слегка приподнял бровь.       – И к чему ты клонишь?       – Просто радуюсь тому, что Янг с Кроу наконец-то ушли от тебя, осознав, что их доверия ты ничуть не заслуживаешь. Я много раз говорила об этом Кроу.       Эти слова ранили Озпина гораздо сильнее, чем тот сам от себя ожидал. Впрочем, демонстрировать это он всё равно не собирался.       – Они оставили меня вовсе не из-за твоего совета, Рейвен. Никто из них ни в малейшей степени не верит ни тебе, ни твоим словам. Им вообще наплевать на тебя. Ты для них значишь не больше, чем грязь под их ногами. И винить в этом следует вовсе не меня, а твои собственные действия.       Та поджала губы.       – Знаю, – хмуро пробормотала Рейвен, отведя взгляд в сторону. – Я всё знаю, но это ничего не меняет. То, что они мне не доверяют, ничуть не мешает мне ими гордиться или порадоваться их успехам.       – Это тоже мало что для них значит.       – Мне об этом известно.       Пока Рейвен на него не смотрела, Озпин позволил себе выдохнуть с облегчением.       Неважно, насколько он старался этого не показывать, но потеря союзников все-таки причиняла ему боль. Чуть меньше в случае с Янг или Руби и весьма серьезную, если говорить о Кроу. Пусть вечность и приучала к одиночеству, а вера в соратника была не настолько сильна, чтобы открывать ему все секреты, но Озпин ценил его постоянное присутствие рядом.       И кроме того, в тайнах не было ничего личного. Для их сохранения имелись определенные причины, потому что раз за разом те, кому Озпин доверял, его предавали. Леонардо и Кроу оказались лишь самыми последними примерами, которых и без того немало насчитывалось, если углубляться в его историю.       "А ты не думал о том, что для этого тоже имелись более чем веские причины?" – поинтересовался Оскар. – "Один раз мог быть случайностью, два – совпадением, но три – это уже закономерность. Люди ведь не предают просто так, Озпин".       "Ты всё равно не поймешь".       "Разумеется, не пойму, если ты даже не попытаешься мне ничего объяснить. Тебе не приходило в голову, что эти твои вечные тайны и заставляют всех от тебя отворачиваться?"       "Я многое храню в секрете только потому, что правда лишь усугубляет всю эту ситуацию".       "И поступая так, ты своими же собственными руками взращиваешь в них недоверие к тебе ".       Озпин усилием воли прекратил мысленный диалог.       Его кожи коснулся прохладный – и даже холодный – ветерок ночного Мистраля. В этот раз ему не стоило рассчитывать на тепло костра, поскольку его ждала работа. До того момента, когда план Салем вступит в решающую фазу, оставалось не так уж и много времени.       Почувствовав тошноту, Озпин закрыл глаза и сделал глубокий вдох, поспешив вновь взять себя в руки.       Его тело выдержит.       Должно выдержать.       – Мы пришли, – сказала остановившаяся Рейвен. Впрочем, ей совсем не обязательно нужно было так поступать, поскольку Озпин и без того отлично помнил это место, хотя прошло уже немало времени. – Я открою тебе хранилище и позволю войти внутрь, а всё остальное будет зависеть исключительно от тебя.       – У тебя нет желания завладеть Реликвией?       Озпин и сам не понимал, зачем вообще об этом спросил. Наверное, просто разыгралась его паранойя.       – Мне она не нужна.       – Хм. Сила превыше мудрости?       – Не совсем. У меня просто нет вопросов, которые мне хотелось бы ей задать. Я и так всё знаю.       – Более самодовольного утверждения я еще не слышал.       – Это вовсе не самодовольство, – с усталым вздохом возразила ему Рейвен. – Всего лишь смирение и принятие.       Она подошла ко входу в хранилище и обратилась к украденным силам.       – Моему племени ничего не грозит, да и Янг из Атласа я могу в любой момент вытащить при помощи портала, а потом им же доставить ее, например, в Земли Гриммов. Там ведь сейчас находится Кроу. Таким образом, всего лишь за пару использований моего Проявления я смогу гарантировать безопасность с их стороны и себе, и всем остальным.       Рейвен была права, и это заставило Озпина нахмуриться.       – Тогда почему же ты еще ничего не сделала?       – Потому что в этом нет нужды. Потому что, как ты и говорил, я больше не интересую никого из них. Просто не стою их времени, которое они могут потратить на что-нибудь важное и полезное.       В этот момент двери хранилища открылись.       – Готово. Всё сделано.       Рейвен отошла от входа, показывая, что Реликвия ее и вправду ничуть не интересовала.       Озпин осторожно шагнул внутрь.       Сколько же времени прошло с тех пор, как он запечатал ее здесь? С тех самых пор, как осознал, что Знание ничем не могло ему помочь? Полученные ответы далеко не всегда несли с собой облегчение и крайне редко позволяли решить имевшиеся у него проблемы. Чаще всего они заставляли впадать в еще большее отчаяние, безжалостно разрывая на куски то, что являлось его мировоззрением.       Знание приносило боль, и лишь те, кто жили в невежестве, оказывались по-настоящему счастливы.       Озпину было известно об этом из его же собственного опыта, полученного в те времена, когда Реликвии находились у него в руках и использовались так часто, как только позволяла скорость восстановления их заряда. Он многое тогда узнал о мире и выведал огромное количество секретов. Даже слишком большое.       – Насколько же я отчаялся, если снова обращаюсь к тебе, Джинн.       Реликвия хмыкнула, когда Озпин к ней прикоснулся. Джинн явно была с ним согласна. Она сформировала более-менее женскую фигуру – ну, насколько вообще на это было способно существо, не имевшее определенной формы, – поскольку именно в таком виде Джинн и предпочитала с ним разговаривать. Как и многие другие, рано или поздно она наверняка захотела бы его предать... но у нее попросту не имелось такой возможности.       – Я – Джинн, и создана-... – начала было призрачная фигура, но тут же замолчала и, внимательно осмотрев его, закрыла глаза. – Опять ты, Озпин? Или у тебя теперь имеется какое-то другое имя? Очередная короткая передышка перед тем, как вновь меня запечатать?       – Задай эти вопросы Богам, а не мне, Джинн. Возможно, тебе заодно удастся узнать, когда я наконец смогу отдохнуть.       – Так ты пришел сюда, чтобы спросить об этом? Мне кажется, что мы оба и так знаем ответ.       – Да, знаем, – вздохнул Озпин. – И нет, я пришел сюда не за этим.       – Ладно. У тебя есть право задать мне два вопроса за эту эпоху. Можешь начинать.       В его голове они промелькнули целыми сотнями, но Озпин не поддался искушению озвучить ни один из них. К использованию настолько ограниченного ресурса следовало подходить крайне осторожно. Тут не должно было оказаться каких-либо глупых вопросов, когда от ответов на них могло зависеть выживание человечества. Хотя нет – выживание всего мира. Впрочем, одна мысль никак не давала ему покоя, и как раз этот момент точно следовало прояснить:       – В чем именно состоят текущие планы Салем?       – Ты желаешь получить ответ на этот вопрос?       – Да, – кивнул Озпин, поскольку Джинн требовалось подтверждение.       Планы Салем были крайне важны, и знание о них – в особенности о ключевых моментах – давало ему шанс успеть вовремя вмешаться.       – Расскажи мне о ее текущих целях, которые включают в себя Ремнант, нынешние действия, а также ее настоящее и ближайшее будущее.       – Это очень масштабный вопрос.       Он действительно был таким, и задал его Озпин намеренно. Ему не требовалось знать, например, о визите Салем в туалет в несколько ближайших часов, как и о всем остальном в том же духе. Его опыт подсказывал, что лучшие ответы приносили именно такие вопросы.       А самыми худшими являлись те, на которые можно было получить лишь 'да' или 'нет'.       – Это и есть мой вопрос, Джинн.       – Хорошо, – закрыла глаза та, а ее веки тут же ярко засияли. – Салем планирует наблюдать за успехами своего сына и вмешиваться в тех случаях, когда потребуется его защитить от каких-либо угроз. Также в ее планы входит визит к отцу Янг Сяо-Лонг и знакомство с ним – а если потребуется, то и принуждение к этому силой. Она желает выяснить, является ли он человеком, способным полюбить ее сына и будущих внуков. Салем планирует встречу с мужем и дочерьми, которых удерживают взаперти для их же собственной безопасности.       Удерживают взаперти? Озпин прищурился. Для него выяснение их текущего местонахождения было абсолютно бессмысленным, поскольку с их уничтожением он справиться никак не мог.       И всё же, несмотря на обыденный характер информации, слово 'муж' Озпина слегка шокировало.       – Продолжай.       – Салем планирует обновить башню и установить в ней детский душ, пусть даже Янг Сяо-Лонг и носит ребенка совсем не в традиционном смысле этих слов. Салем планирует подтолкнуть их с ее сыном к процессу зачатия новых детей, а потом заняться тем же самым с мужем, чтобы это отметить. Как ни парадоксально, но она нервничает по поводу того, что Кроу Брэнвен сделает то же самое с ее дочерью, и планирует зажать его в угол, а затем внушить мысль о необходимости подходить к данному процессу очень нежно.       – Абсолютно бесполезная информация, – прокомментировал ее слова Озпин. – Ладно, продолжай.       Джинн нахмурилась, когда он ее прервал, но все-таки послушно продолжила:       – Салем планирует подтолкнуть других ее детей к общению с людьми, если ее сыну удастся заключить с теми мир.       Озпин подался вперед. Да, это было оно!       – Салем планирует проследить за ними, чтобы убедиться в их безопасности и хорошем к ним отношении. Она рассчитывает на то, что они найдут себе любимых и заведут собственные семьи.       Нет, это точно было не то, что ему требовалось. Куда подевались все ее планы насчет Ремнанта?       – Салем планирует создать огромную семью и окружить себя теми, кто будет ее любить. Она собирается прожить долгую жизнь со своим мужем и отыскать способ умереть вместе с ним, когда он состарится.       Озпин поперхнулся.       – Ч-что?       – Салем планирует умереть в окружении любящих членов семьи и быть похороненной вместе с Николасом Арком.       Джинн немного помолчала, склонив голову набок, а потом, видимо, поняла что-то еще:       – Уже стемнело. Салем планирует идти спать, а перед этим-... ох ты ж! – Неизвестно как, но щеки призрачной фигуры слегка порозовели. – Салем планирует... использовать 'объект' в качестве замены ее мужу прямо во время их разговора через свиток. Тот факт, что ее дочери могут ее услышать, она не учитывает, к немалому ужасу последних.       Озпин стиснул зубы и подождал продолжение. Но когда молчание стало затягиваться, он все-таки не выдержал:       – И?..       – И это всё.       – Нет! В-в чем состоят ее планы насчет Ремнанта и человечества? Ты ничего о них не сказала. Так в чем же именно они заключаются?       Джинн склонила голову.       – Это твой третий вопро-...       – НЕТ! Я уже спросил об этом!       – Да, и получил на него ответ. Ты можешь спросить меня еще раз, Озпин, но результат от этого ничуть не изменится, и я тебе его уже сказала.       – Ты ничего мне не сказала!       – Потому что мне не о чем говорить. У тебя есть другие-?..       – Нет, – буркнул Озпин. – И-иди обратно. Возвращайся в Реликвию.       Джинн вздохнула и начала исчезать.       – Как пожелаешь, Озпин.       Тот испытывал некоторую благодарность к ней за то, что она не стала с ним спорить, потому что тут же рухнул на колени, после чего его вырвало.       Это было неправильно.       Она ошибалась, потому что такое даже в теории казалось невозможным. Пусть Джинн и являлась Знанием, но она лишь направляла к истине. Не могла Салем планировать свою смерть. Возможно, она просто передала власть и все свои планы в руки Жону Арку, и теперь именно тот стал настоящим врагом.       Да, наверное, так и было.       Так и должно было оказаться...       – Знаешь, я десять лет ждала, чтобы увидеть тебя в подобном состоянии, – раздался из-за спины голос Рейвен. – Десять лет ради того, чтобы сказать тебе: 'Я же говорила'. Мне казалось, что это станет лучшим моментом моей жизни, но сейчас я ощущаю лишь жалость.       – Жалость, Рейвен? – рассмеялся Озпин, но даже смех казался ему каким-то горьким. – От тебя?       Та вздохнула.       – Знаю, как это выглядит со стороны. Поверь, ты являешься далеко не первым, кто был настолько же сильно удивлен. И еще ты пока не понимаешь, что именно тут произошло. Или хуже того – и вовсе не способен принять саму возможность, что всё это является реальностью, а не каким-то там бредом. Что ты тоже мог ошибаться.       – Я знаю те ошибки, которые совершил, Рейвен. И не тебе с твоими собственными мне о них напоминать.       – Да, я тоже ошибалась, – пожала плечами та. – И готова это признать. Я сделала немало ужасных ошибок, за которые меня никогда не простят, но между нами, Озпин, имеется существенная разница. Я спокойно усну этой ночью, не пытаясь самой себе доказать, что являюсь хорошим человеком, а вот ты... Твои ошибки станут преследовать тебя вечно, и ты от них никогда не сумеешь избавиться.       Он рассмеялся.       – И целая жизнь, полная благих дел, не искупит одну единственную ошибку?       – Не искупит, – мрачным голосом ответила ему Рейвен. – Да и никакой жизни, полной благих дел, тоже не будет.       Она закрыла глаза, явно борясь сама с собой.       – Я знаю, что мое мнение как для тебя, так и для всех остальных ценится не больше дерьма, но всё равно дам один совет, если, конечно, ты его выслушаешь.       Вопреки своему собственному желанию отказаться, Озпин почему-то решил ее все-таки послушать.       – Люди совершают ошибки. И я, и ты, и все прочие. Некоторые из них очень серьезны, а другие являются сущей мелочью. Что-то нам никогда не забудут и не простят. Например, бросить того, кто этого не заслужил, и предать тех, кто верил тебе всем сердцем...       И хотя Рейвен сейчас явно говорила о себе, Озпин всё же вздрогнул.       В его воспоминаниях мелькнуло женское лицо.       – Ты можешь провести всю жизнь в поисках искупления, но так его и не добьешься вне зависимости от твоих действий. Ты просто будешь всё время смотреть назад, стараясь обрести прощение за то, что уже никогда не исправить. Это пустая трата сил. Прошлое так навсегда и останется в прошлом.       Рейвен вздохнула.       – Когда я бросила Тая и Янг, им было очень больно. Я сама тоже это чувствовала. Даже проведенной с ней недели оказалось вполне достаточно, чтобы сформировалась эмоциональная привязанность. Я могла вернуться и попытаться всё исправить, но не стала ничего делать. Еще одна ошибка. Они двинулись дальше. Тайянг нашел новую любовь, а Янг – маму, которой стала Саммер. Она оказалась гораздо лучше меня, и вернуться назад теперь означало бы вновь принести им всем боль. Поэтому я тоже решила жить дальше. Просто жить, а не пытаться о чем-либо забыть или оскорблять их, оценивая перенесенную ими боль в каких-то там 'благих делах'.       Озпин уставился в пол, слыша в словах Рейвен не то, о чем она говорила, а отражение своих собственных мыслей. Сейчас он не осмеливался даже дышать.       – Может быть, теперь наступила и твоя очередь просто жить дальше, Озпин?       Рейвен отвернулась.       – Одинокая девочка в высокой башне с этим как-то справилась...