About lost wolf

Намджун думает, что со временем станет легче, он привыкнет, адаптируется. Что-то ведь должно будет поменяться, ведь можно с этим справиться. Но легче не становится. Он просыпается и ненавидит весь Мир, встает и продолжает ненавидеть, злиться по каждому пустяку, потому что напряжен до предела, и сбросить это некуда. Сокджин плохо понимает, что делает и какими последствиям всё это может для него обернуться. А может и хорошо, но скорее всё же плохо. Ему научиться было негде. Намджун устал, запутался, и отбивается уже по инерции. Сокджин лезет в кровать будить, забивается под бок, тычется губами куда-то то ли в шею, то ли в ухо, улыбается, запускает руку Намджуну в волосы, чтобы потрепать. Намджун его придушить готов. Серьёзно. Безжалостно сломать шею, просто так всем жить легче станет. Ему самому точно, единственное, что недолго. Сокджин мягкий, Сокджин теплый, от Сокджина хмельно кружит голову. По волчьим законам Сокджина пока еще трогать нельзя. Намджун отказывается со всем этим разбираться. Он дал себе обещание. Сокджин всё же его целует, жмётся теснее. Намджуна аж трясти начинает. — Просто потерпеть, — напоминает он себе. Еще немного потерпеть. От Сокджина фонит запахами гораздо сильнее. Словно он больше не прячется, а все в нем кричит: «Ну вот же я. Здесь». Глупый омега. — Ты горяченный, — говорит мальчишка и лезет рукой по боку, скользит по пояснице. — Ты в порядке? Сокджин беспокоится искренне, а Намджун никогда не был так близко, чтобы наплевать на все свои обещания. — Прекрати, ладно? — Намджун, я серьёзно. Ты горишь. — Я тоже серьёзно. Убери руки, лучше ими ты не делаешь. Мальчишка не успевает — слишком долго думает над тем, должен ли сейчас обидеться. Намджун срывается, поднимается рывком, валит Сокджина на лопатки, перехватывая руки, прижимает их к постели, практически лишает возможности дергаться и вырываться, и в полной мере позволяет Сокджину почувствовать, на что тот нарывается. Всё происходит так быстро, что омега дергается инстинктивно, пытаясь свести ноги, но лишь сжимает коленями сильнее бока Намджуна и только после этого пугается. Так сильно, что дышать перестает. Намджун вжимается сильнее, до собственного стона. И черт знает, чего в нём больше: возбуждения или злости. — Если всё произойдёт вот так, — рычит он, — будет больно. Не заставляй жалеть об этом нас двоих. Пожалуйста. Намджун сильнее сжимает чужие запястья, не для большей убедительности, не чтобы напугать сильнее, а потому что с собой справляется плохо. Его омега, распятая под ним, замершая, как кролик перед охотником, знай бери. С этим справляться сложнее, чем с чем бы то ни было. Намджун больше подается вперед, омега сдавленно пищит, когда чужой член упирается ему не то в бедро, не то в пах. У мальчишки глаза становятся просто огромными, а тело каменным. Очень тяжелым, неподвижным. От мягкого податливого Сокджина и следа не осталось. Намджун тычется носом ему в шею, вдыхает глубоко и, оставив влажный след от языка до самого уха, отпускает. Сокджин напуган и ни капельки не возбужден, даже не был, когда лез в постель, просто заигрался. У Намджуна в ушах шумит от разогнанной желанием по телу крови, во рту полно слюны. Он кивает головой в сторону двери, и Сокджин молниеносно в неё выскакивает, оставляя альфу успокаиваться в одиночестве. «Хорошо, если только из замка сбежал», — думает Намджун и почему-то смеется. Всё это лишь в очередной раз доказывает, что еще рано. Сокджин оказывается смелее и из замка не сбегает, ужасно краснеет и прячет взгляд, но не сбегает. Намджун по этому поводу испытывает двоякое чувство, что-то среднее между гордостью и опасением. Это на первый раз врасплох мальчишку застать получилось, второй раз уже не сработает. Это же Сокджин - он очень быстро учится. — Как я могу быть готов к чему-то, если ты меня все время будешь держать на расстоянии? — говорит он тихо и взгляда не поднимает. — Что изменится? Как оно может измениться? Намджун даже улыбается. У него ушло много времени, чтобы прийти в себя и взять тело под контроль, кожу всё ещё холодило от ощущения колодезной студеной воды. — У волков есть правила, — говорит он, подходит ближе и обнимает мальчишку за плечи, чтобы прижать к себе. Сокджин запрокидывает голову, ему обидно, аж до слез в глазах. — Они существуют не просто так. И соблюдаются из поколения в поколение. Сокджин, я наделал в жизни много ошибок. И ты не будешь одной из них. Сокджин поджимает губы, но возражать особо не пытается. Намджун гладит его по щеке и всё же целует. Почти что целомудренно, но в губы. Мальчишка выдыхает со стоном, Намджун думает, что придется опять сопротивляться, но нет. Становится легче. По телу расползается тепло и ленивая нега. Мальчишка отстраняется первым.  — Ладно, хорошо, — говорит он. — Я стану осторожнее. Но целовать тебя мне можно? Намджун фыркает и ненароком думает: «Да как же тебя родители отпустили сюда?». Но соглашается.