Pov Оля. 12.11.17г.
Тонкие, ухоженные пальцы пробегаются по клавиатуре телефона, пока Оля очень быстро печатает ответ на сообщение своей коллеги и по совместительству девушки Кати Кищук. Меж бровей пролегает морщинка, выдающая её недовольство темой, о которой идет диалог. Точнее, диалогом эти гневные фразы назвать трудно, скорее, это подходит под определение раздраженный монолог. [Мне наплевать. Меня уже затрахали эти фотографии с пареньком. Пора заканчивать с этим.] Серябкина устало потирает переносицу, на минуту задумавшись над тем, что написать дальше. [Мое терпение уже действительно на грани, Кать. Что еще ты с ним запостишь? Бесит, не могу.] Телефон летит в сумку, сопровождаемый ругательствами, льющимися из губ. Все бы ничего, она прекрасно понимает, что Ваня для Кищук, всего лишь, друг, прикрытие их собственных отношений. Акура знает о том, что ему никогда ничего не светит, каждое фото сделанное в инст было снято под смеющимся взглядом карих глаз. Оля знает каждую их встречу, знает каждый вечер проведенный в компании «богемной молодежи». Раньше знала, если быть точнее. Сейчас, что — то идет не так. Кищук не сразу берет трубки, время от времени постит в инстаграмм фотографии и сторисы, от которых у Серябкиной начинает дергаться нерв под глазом и чесаться руки от желания залепить леща обоим участникам надуманной лав стори. Она доверяет Кате, хочет доверять, но с каждым днем уверенности в блондинке все меньше, раздражения между ними все больше, понимания и того, почти нет. Ей бы очень хотелось вернуться на несколько месяцев назад и немного изменить виток судьбы, что создал совершенно не устраивающую историю. Но Оля не может этого сделать. Приходится только смириться и найти отвлечение, которое не даст выглядеть истеричной дурой в глазах окружающих. Первый раз Катя запостила его фотографию 12 августа. Оля не придала этому значения. Блондинка любит странные молодежные группы, любит своих ебанутеньких, постоянно обдолбанных друзей. Хочет фотки? Ладно, пусть. «Акура не концерте.» Хмыкнула, перелистнула экран на страничку мальчика, выглядевшего как бичез из гей деревни, без интереса просмотрела фото, закрыла, не собираясь больше к этому возвращаться. Сколько еще таких обдолбышей у Кати в друзьях? Много. На всех ни внимания, ни терпения не напасешься. Однако, сейчас Оля все больше раздражается на мелькающее окурочное лицо, как прозвали его фаны группы, в инстаграмме Кищук. Настроение совершенно не улучшает факт того, что скоро Фаворская уходит из группы — только больше портит. Но это как данность — не изменится. Приходится только принять, ведь выбор близкого человека необходимо уважать. Тяжело вздыхает, как же они все ее задолбали уходить. Примелькаются, западут в душу, станут близкими, а потом, то в искусство, то замуж, то здоровье, теперь вот «путь света». Серябкина ведь тоже не железная, уходя, девочки вообще не думают, походу дела о том, каково ей оставаться, каждый раз заново заполняя пустоту внутри. При воспоминаниях о Темниковой, которые неизменно преследуют Олю во всем, морщится и паркуясь у подъезда, в котором Кищук снимает квартиру, начинает давить на сигнал, давая понять, что карета подана. Углубляться в прошлое она не хочет и не намерена, достаточно в свое время наревелась, достаточно попортила всем и самой себе крови истериками и скандалами. Хватит с нее, пожалуй, этого прошлого, давно большая девочка, пережила, справилась, смогла. Научилась отгонять от себя все мысли и чувства, что непрошеными гостями ломятся в голову, стоит только дать себе слабину. Настроения нет никакого и это катастрофа. Мало того, что вспомнила про Лену, мысли о которой, через раз выбивали почву из-под ног, теперь Кищук с уебком в шапочке гастрабайтера, так еще и через полтора часа у них съемки для кастинга в группу. Смотрит на дверь подъезда, ожидая выхода «звезды инстаграмма» и своей постели, и с жалостью думает о том, что время, всего лишь, час дня — она бы с удовольствием достала из мини-бара дома бутылку рома. Но до этого «радостного» момента, как минимум, часов пять, если не больше. Все будет зависеть от того, как быстро девушки отработают съемку для кастинга. Быстро протягивает руку к панели и включает LoveRadio. Из колонок Сергей Лазарев рассказывает про красивую любовь.Твоя любовь меня доводила. Но твоя любовь это так красиво.
Катя врывается в машину вихрем, смесью запахов улицы и сладкого, тяжелого парфюма, мокрых волос, робкого взгляда и нервной улыбки. Она мгновение прислушивается к звукам песни, словам и подкатывает глаза. Протягивает руку, чтобы выключить, но Оля не смотря на Катю, отводит ее руку от кнопки, не давая вырубить радио, прислушиваясь к словам, которые, как никогда кстати, оказались актуальны.Твоя любовь подпускала близко. Прощала крики, по нервам била.
Серябкина делает музыку потише, заводя автомобиль, все еще, не смотря на Кищук. Атмосфера в автомобиле уже начинает потрескивать от возникающего напряжения. Она не хочет разговаривать, если честно, она хочет злиться и пить горячительные. Ей не очень интересно, почему Катя поздно пришла вчера домой, и не к Оле, а к себе. Но она была бы не против услышать, что помешало блондинке написать о том, чтобы не ждала, не настраивалась на вечер вместе. — Оль, поговорим? — Кищук, все же, выключает радио, прожигая щеку брюнетки вопросительным взглядом. Оля прикусывает щеку изнутри, стараясь, не сорваться на повышенный тон, не нагрубить сразу же, как только откроет рот. Все таки, причин вчерашней тишине могло быть множество, придется дать ей объясниться. Иначе, какой вообще смысл. Кивает, молча соглашаясь на «объяснения», всем видом, давая понять, что придется постараться, чтобы она успокоилась. Катя глубоко вздыхает, начиная говорить, Оля не опуская глаз чувствует ее пальцы на своей ноге. Не реагирует внешне, хоть и прошивает током все внутри. — Ты извини, что я вчера не приехала. Я просто очень устала, и настроения не было, не хотела твое портить своим кислым лицом. Давай вечером закажем еду и посмотрим короля льва? Ты ведь давно хотела пересмотреть. — Она заглядывает в Олино лицо, время от времени, меняя интонацию, подбирая ту, которая вызовет у партнерши улыбку. Но Серябкина не улыбается, а лишь устало вздыхает, не смотря на Кищук. Не уверена, что хочет провести вечер так, как она предлагает. Уже не первый раз, Оля ее ждет, а в ответ длинные гудки в трубке. Всему есть предел, а особенно, терпению и доверию. — Я сегодня запланировала поход в клуб. Присоединяйся, если не сильно устанешь, конечно. — Старается максимально не ерничать, не запускать в голос сарказм. Уверена, за эту мизан сцену ей бы хрен дали награду, как лучшей актрисе. Скорее, как лучший провал в области не ироничных интонаций. Она знает, что Кищук слышала эти нотки укора и подъеба в словах, но на удивление, не взрывается, тут же грозя выйти на полном ходу из машины, чтобы «только не слышать подобного». Напротив, предельно спокойно повторяет: — Я просто. Очень. Вчера. Устала. Перестань, пожалуйста, так реагировать. Мне хочется побыть наедине с самой собой иногда. Просто, давай, проведем вечер вместе и все? Я соскучилась, Оля, честно. — Оставшуюся часть дороги девушки едут молча. Оля не ответила на ее вопрос. Не сумела сразу решить, чего именно хочет: «во все тяжкие», чтобы показать, что у нее нет времени, сидеть и ждать Кищук у окошка. Или же «ее рук», ведь таять в них — одно удовольствие. Обиженная женщина, знаете ли, зрелище крайне жалкое, особенно та, что готова простить моментально. Оля таковой, простите, не являеьтся, а потому довольно тщательно обдумывает свое решение. — После фотосессии видно будет. Пока, не уверена, что хочу менять свои планы. — Катя долгим взглядом встречает мой вызов в глазах. Не спорит, не пытается завести скандал или ссору, изучает новую для нее Олю. Молча протягивает руку, касаясь любимого лица и притягивает к себе для поцелуя. Серябкина не отворачивается, не сопротивляется, но и особенного энтузиазма не выказывает. На поцелуй Кищук отвечает, изо всех сил пытаясь не поддаться жару желания, что загорается в ней каждый раз, когда эта засранка трогает или целует. Она, все еще, обиженная женщина, помните? — Пошли уже. Опаздываем. — С неохотой прерывает поцелуй, замечая в Катиных глазах — океанах лукавые смешинки и теплую улыбку. Они обе понимаем — Кищук победила в этом раунде. Ее лицо принимает такое хитрое выражение, а сама она танцует нелепейший танец «победы». Оля фыркает, больше не в силах сдерживать смех, чувствуя, как настроение понемногу возвращается в норму, благодаря дьявольским пляскам девушки. Дурочка. Целует ее уже сама, погружаясь в пучину наслаждения, совершенно позабыв о том, что съемки должны начаться через пять минут, что три девочки, десяток сотрудников студии и Ирма ждут их на площадке. А еще, совершенно позабыв о том, что они на парковке у здания, мимо которого мог пройти кто угодно и увидеть эту картину. Ей просто так наплевать на это сейчас. — Кать… Она не прерывая поцелуя, покусывает губы, ворча: -Заткнись, Серябкина, и целуй меня.