друзья не лгут

       — Это твой новый дом.        — Дом?        Вокруг серые стены и пыльная мебель. Скрипят половицы под неуверенными шагами худых ног в обуви потрёпанной; над головой в углах потолка паутина поблёскивающая протягивается. Местечко выглядит непривлекательно, пусто, несмотря на многочисленные коробки и старую мебель. Это помещение грязно и недружелюбно.        Но Одиннадцать кажется, что оно очаровательно.        Хоппер ставит пластинку, вручает ей метлу и отправляет на борьбу с многолетней пылью да песком, заметавшим пол долгие месяцы. Сам шериф лезет за вещами, двигает мебель — и дом потихоньку начинает преобразовываться.        В нём становится светло и чисто. Требуется много заходов, но постепенно обустраиваются комнаты; ставятся диван, кровати, притаскивается настоящий телевизор — Оди замирает у него, не прогоняя воспоминания о доме совсем ином… Хоппер спрашивает, всё ли в порядке. Друзья не лгут, но Одиннадцать не уверена, что полицейский такой же; она слабо кивает.        У неё появляется безопасное убежище.        И Хоппер.        Джим проводит с ней время всегда, когда не работает. Он готовит еду, помогает, учит её и новым словам, и другим вещам; остальные дети, должно быть, знают их с пелёнок, но Оди всегда являлась особенной. Хоппер воспитывает её, заставляет есть бобы и балует вафлями.        Он читает ей на ночь чудесные книги, и под глубокое звучание его голоса Одиннадцать быстро и легко засыпает, день за днём всё больше забывая, что такое страшные сны.        Правда, есть то, что она забыть не может. «То» касается одинокого силуэта в полной черноте, на одеяле и со старой рацией в руках. Только вот к нему Оди приближаться может, но не говорить с ним.        Хоппер говорит, что нельзя.        Её дом превращается в её тюрьму.        Хоппер запрещает открывать окна, открывать двери, открывать правду. Хоппер говорит: «Скоро», но оно всё никак не наступает. Он заявляет, что хочет её защитить, но Одиннадцать кричит истошно, взрывая окна, люстры ломая, вопит о ненависти и решает, что больше оставаться не может.        Друзья не лгут. Джим лжёт. Оди уже не способна на компромисс.        Одиннадцать сбегает, и путь её лежит к далёкой, незнакомой, но наверняка родной маме.        Но мама, как оказывается неожиданно, встретить её не готова, да и возможности у неё нет.        В этом доме спокойно. У Оди-которая-отныне-Джейн получается наладить связь; у неё добрая приветливая тётя, которая явно рада её видеть. У потерявшейся годы назад Джейн Айвз есть своя комната, солнцем золотым заливаемая, игрушки, с которыми она никогда не играла и не знает, как надо, есть семья. Здесь ей будет хорошо.        — Тебе нужно поговорить со мной. Не обязательно сейчас. Не обязательно сегодня. Когда будешь готова.        Джейн улыбается Бекки. Ладно. Однажды, может, она посмеет всё ей рассказать.        Однако не удаётся.        Джейн глотает горькие слёзы обиды, лбом утыкаясь в стекло автобуса, и сжимает пальцами старую вырезку с фотографией годы назад утерянной сестры. Мамы нет, Бекки нет, она им не нужна уже очень давно.        Может, у неё хоть сестра будет?        Джейн обходит город улицами, в дальний район полуночный забредает. Помещение, красками расписанное. Внутри люди неприветливые, угрожающий ножом парень: но такое ничтожное запугивание влияния на Джейн не оказывает. Она ищет сестру, а потом видит девушку с номером 008.        Кали.        Кали говорит, что это будет её домом, что это не тюрьма, что Джейн свободна и должна сражаться. Джейн кивает. Они же не просто так связаны, верно?        Одиннадцать притягивает чёртов вагон, и гордость в глазах сестры вызывает у неё улыбку. Они единое целое с Восьмой, и потому Джейн скоро вольётся в небольшую дружную семью отбросов.        Это место станет ей настоящим домом…        …правда ведь?        Джейн, не утирая слёз подсохших, прижимает к себе тонкую, лёгкую рубашку. Триста двадцать семь дней в тепле, за закрытыми шторами — закрытыми защиты ради. «Мне жаль», — говорил Хоппер. Джейн тоже жаль.        Одиннадцать, кажется, была слепа.        А её дом сейчас рушится; не здание, не постройка в лесу за ловушками, не кровать, стол да сломанный телевизор. Её дом — Хоукинс. Её дом — там, где её друзья, где Хоппер, Майк, Дастин, Лукас, Джойс, Уилл, Нэнси, Джонатан…        Мама и Бекки одной с нею крови, но никогда не смогут её понять.        Кали и команда к ней добры, но они никогда не примут её такой, какая она есть.        Но так всегда принимали они, её драгоценные друзья из Хоукинса.        Одиннадцать улыбается, в окне ловя табличку о въезде в знакомый штат. Индиана приветствует её страшной, но полной решимости ночью. Там, далеко, в ней нуждаются; там, близко, те, кого она может и хочет защитить.        — Я еду к своим друзьям. Я еду домой.