В тусклом, мерцающем свете

*** Июль 1865 года Вест Честер, Пенсильвания              По мере приближения к Филадельфии сельская местность, по которой едут Малдер и Скалли, мало-помалу становится все более густонаселенной, когда пустые поля уступают место фермерским хозяйствам, а потом и маленьким городкам, тесно жавшимся друг к другу.              - Долго еще? – спрашивает Малдер, и Скалли улыбается, различив нотки нервозности в его голосе, хотя на его лице этого и не отражается.              - Меньше часа, - отвечает она, и он отрывисто кивает. – Знаешь, Малдер, - замечает она, игриво улыбаясь, - если уж у кого-то и есть причина бояться, то это у меня.              - А кто говорит о страхе? – спрашивает он, посылая ей улыбку, которая, вероятно, должна была быть беззаботной, но в итоге превращается в гримасу. Скалли качает головой.              - Это я возвращаюсь домой после того, как бросила вызов семье и подвергла их возможному стыду и осмеянию, - замечает она.              - О, а разве я не сделал того же? – возражает он.              - Ты? – Скалли смеется. – Ты сделал именно то, чего ожидают от дееспособного молодого мужчины, когда разражается война: отправился сражаться.              - На стороне врагов, - не соглашается Малдер. – По крайней мере, по мнению моих родителей.              - Ну, они простили тебя в конечном итоге, разве нет? – говорит она. – А я и понятия не имею, как отреагируют мои, когда я возникну на пороге.              - По крайней мере ты возникнешь там не с пустыми руками, - дразнит ее Малдер. – Ты, может, и сбежала, чтобы вступить в армию, и провела три года бок о бок с сотнями незнакомых мужчин, но по крайней мере сумела заполучить одного из них в качестве мужа. – Он выпячивает грудь и дразняще ей улыбается. – И одного из богатейших, к тому же.              Скалли смеется.              - Ты говоришь это так, словно я отправилась на войну, только чтобы найти себе мужа, - качая головой, говорит она. – Хотя, по правде сказать, может, именно в таком свете и стоит представить всю эту историю моей матери.              - Особенно, учитывая, как хорошо это сработало, - замечает Малдер и перемещается в седле, привставая в стременах, чтобы размять ноги. – Уже почти что время ужина, - добавляет он. – Уверена, что не хочешь остановиться в гостинице? Отложить визит до завтрашнего утра?              - Ты и вправду так боишься моего отца, что готов подождать еще один день? И заплатить за еще один номер?              - Я просто говорю, Скалли, что это, вероятно, наша последняя на долгое время возможность провести ночь вместе, - поясняет он, многозначительно поводя бровями. – В любой гостинице без всяких задних мыслей предоставят номер двум солдатам, возвращающимся домой с войны. Солдат же и женщина, на которой он еще не женат, с другой стороны… - Он с сожалением качает головой. – В тех местах, где на это закроют глаза, сдают номера на час, и к ним уже прилагается женщина. Или две.              Скалли снимает фуражку, хлопает ею Малдера по руке и со вздохом надевает ее обратно. Он прав, разумеется: как только она ступит в дом родителей, то сразу же станет, в некотором роде, другим человеком. Вместо лейтенанта Дэниела Скалли, награжденного медалями снайпера и адъютанта полковника Фокса Малдера, она превратится в Дану Скалли – воинственного младшего ребенка капитана Уильяма Скалли, одну их двух дочерей, которые осмелились покинуть дом, не будучи при этом замужем. Она почти ощущает жесткий и удушающий костяк корсета, который ее мать наверняка наденет на нее, как только она перешагнет через порог.              - В чем дело? – спрашивает Малдер, и Скалли осознает, что этот ее страх перед возвращением к женской одежде, должно быть, отобразился на ее лице.              - Я просто думаю, - вздыхает она, - о том, как все изменится. Для меня, я имею в виду, когда я вновь стану женщиной.              - Скалли, ты ею и не переставала быть, - заявляет Малдер. – Мне это известно лучше многих других.              - Ты знаешь, о чем я, Малдер, - закатывая глаза, отвечает она. – Полагаю, я привыкла к тому, что меня воспринимают всерьез. К тому, что к моему мнению прислушиваются, не сбрасывая меня со счетов всякий раз, когда я открываю рот.              - Ты ведь не считаешь, что я тоже так поступаю, Скалли? – мягко спрашивает он.              - Нет, разумеется, нет, Малдер, - заверяет его она. – И я даже не представляю, чтобы ты потерпел подобное отношение ко мне в твоем присутствии. Я просто… буду скучать по свободе, вот и все.              - Что ж, - предупреждает он ее, - думаю, что по крайней мере некоторое время мы с тобой будем слишком заняты для визитов и прочих официальных мероприятий. – Он прав, разумеется: им много чего нужно сделать на плантации теперь, после окончания войны. И когда они поженятся (что, по настоянию Малдера, произойдет как можно скорее, хотя бы потому, что, по его заявлениям, он привык спать рядом с ней, так что просто не сможет снова спать один), Скалли станет помогать ему.              Два месяца назад Малдер получил письмо от Джеймса, сейчас находившегося в Бостоне. Он нашел своих мать и сестру, которых не видел с самого детства, и маловероятно, что он вернется в Вирджинию. Впрочем, Малдер бы и не стал его об этом просить. Билл Малдер, повинуясь строгим указаниям врача, официально передал управление плантацией своему сыну, и в отсутствие Джеймса Скалли вызвалась помочь Малдеру следить за тем, как на ней идут дела.              Малдер организовал продажу дома в Вашингтоне, и на доход от продажи они планируют снести хижины рабов и заменить их прочными домами для наемных рабочих. Бывшим рабам дали возможность при желании остаться за хорошее жалование. Малдер также продал участок земли к северу от Калпепера, некогда намеченный для размещения на нем фермерского хозяйства, и планирует разделить деньги среди бывших рабов вне зависимости от того, останутся они или уйдут («наша задолженность перед ними», - отрывисто бросил он в разговоре с отцом, когда Билл оспорил его решение).              - Ну же, Скалли, что еще тебя беспокоит? – спрашивает Малдер, вырывая ее из задумчивости.              Скалли опускает взгляд на руки, держащие поводья.              - Знаю, я отшучивалась на эту тему, Малдер, но я и вправду нервничаю из-за возвращения домой. Я понятия не имею, как родители отреагируют.              - По крайней мере, для них это не станет сюрпризом, - подбадривающе замечает Малдер. – Твое появление в солдатском мундире с коротко стрижеными волосами.              Скалли получила письмо от Мелиссы вскоре после отбытия Саманты в Вест Честер – Сэм с письмом, должно быть, разминулись на дороге – в котором та сообщала, что Дэниел Уотерстон нанес Маргарет Скалли визит и рассказал правду о том, где именно пряталась ее младшая дочь, объясняя этим то, что он больше не заинтересован в женитьбе на ней. Маргарет Скалли, как поведала Мелисса, не слишком-то хорошо восприняла эти новости.              К их облегчению, однако, Мэгги не прогнала Саманту, когда девушка прибыла в дом Скалли; напротив, они с Мелиссой сразу же отнеслись к ней с симпатией, как Скалли и ожидала. Когда Мелисса в конце концов вернулась в свою квартиру в Нью-Йорке, Саманта взяла на себя переписку со Скалли.              Хотя сегодня Мелисса должна быть в их доме в Вест Честере вместе с остальной семьей. Скалли написала ей из Вашингтона через неделю после капитуляции Конфедерации в Аппоматтоксе и попросила сестру приехать и присутствовать, когда Малдер будет представлен семье в качестве ее жениха.              Они в основном хранят молчание, потерянные в собственных мыслях, большую часть оставшейся поездки до Вест Честера. Малдер смотрит по сторонам, разглядывая незнакомый ему город, но Скалли фокусируется только на том, что перед ней, до жути напуганная возможностью встретить кого-нибудь знакомого до приезда домой. Но ее улица, когда они въезжают на нее, к счастью, совершенно пуста.              Ну… почти пуста, во всяком случае.              На какое-то мгновение Скалли охватывает ощущение дежа-вю при почти точном воспроизведении сцены двухгодовалой давности, когда они с Малдером прибыли в Фредериксберг, чтобы провести неделю с его семьей. Этот дом, однако, далеко не столь впечатляющий, как дом Чарльза Спендера, и ожидавшая у ворот девушка куда выше – сейчас она уже больше похожа на молодую женщину, чем на девочку. Но восторженный возглас, который она издает при виде брата, тот же самый, как и то, что Малдер спрыгивает с лошади и устремляется ей навстречу. Он отрывает ее от земли и кружит в воздухе, отчего они оба весело смеются.              Также спешившись, Скалли замечает еще одну фигуру на переднем крыльце, наблюдавшую за ними со слезами на глазах и зажимавшую рот ладонями. С сердцем, бьющимся где-то в районе горла и словно бы завязавшимся в узлы желудком, Скалли приближается к своей матери, готовясь к тому, что сейчас на нее будут кричать, схватят за плечи и станут трясти… но Маргарет Скалли ничего подобного не делает. Прежде чем Скалли произносит хотя бы слово, мать обвивает ее руками и стискивает так крепко, что ей становится трудно дышать.              Первое, что делает Мэгги, отпустив дочь, это снимает с ее головы фуражку и проводит пальцами по неровно стриженым рыжим волосам, грустно улыбаясь.              - Они отрастут, матушка, - говорит Скалли, опуская голову, так как все еще слишком нервничает, чтобы встречаться с матерью взглядом, опасаясь увидеть в ее глазах неодобрение. Мэгги берет ее за подбородок и приподнимает его, вынуждая Скалли посмотреть на нее, и, к ее огромному облегчению, лицо матери выражает лишь любовь.              Любовь с примесью легкого раздражения, куда уж без этого, но, по правде говоря, так она смотрела на дочь в течение многих лет.              - Мне неважно, что стало с твоими волосами, Дана, - говорит ей Мэгги. – Мне важно только то, что ты здесь. Мне важно, что ты в безопасности. – Она снова обнимает Скалли. – Это не значит, что я не злюсь на тебя, но я готова позабыть об этом на сегодня.              Скалли кивает, прекрасно ее понимая. Ее будут отчитывать, как ребенка, и ей ничего другого не останется, как только молча это проглотить… но произойдет это не сегодня.              Вздохнув с облегчением, Скалли разворачивается и протягивает руку Малдеру, который встает рядом с ней, тогда как Саманта остается чуть позади.              - Матушка, позвольте представить вам полковника Фокса Малдера, - начинает она. – Уверена, что Саманта рассказывала вам о нем.              Мэгги улыбается и протягивает руку Малдеру, который наклоняется и целует тыльную сторону ее ладони.              - Рассказывала, - подтверждает Мэгги.              – Рад наконец познакомиться с вами лично, миссис Скалли.              Дверь позади Мэгги открывается, и Скалли на мгновение задерживает дыхание при виде отца, все такого же внушительного, несмотря на то, что он одет не в мундир, вышедшего на крыльцо вместе с Мелиссой. Поначалу выражение его лица совершенно нечитаемо, но слезы в его голубых глазах выдают его. Скалли подбегает к нему, обвивает его руками за шею, и он начинает кружить ее в точности так, как это делал Малдер с Самантой несколько минут назад.              В конечном итоге капитан Скалли чуть отстраняется и изучает мундир своей дочери, проводя пальцами по орденам на ее груди.              - Лейтенант? – спрашивает он. – Не лейтенант-полковник? Или даже полковник? – он качает головой с притворным неодобрением. – Я ожидал от тебя большего, дочка.              - Боюсь, это моя вина, сэр, - встревает Малдер, вставая рядом с ней. Капитан Скалли поднимает на него глаза, вопросительно выгибая бровь.              - Вот как? – спрашивает он, и Малдер кивает.              - С сожалением вынужден признать, что я эгоистично держал лейтенанта Скалли при себе в течение последних двух лет, - сообщает он. Скалли с трудом сглатывает, кладя ладонь на руку Малдера. Когда она вновь заговаривает, то старается, чтобы голос звучал ровно, не выдавая испытываемого ею ужаса. Что если отец не одобрит? Что если он вбил себе в голову, что она все еще может выйти за Дэниела? Она не собирается, разумеется, порывать с Малдером, если отец не одобрит ее планы… но все же она бы предпочла, чтобы он был рад за нее, а не зол.              - Папа, - говорит она, - это полковник Фокс Малдер.              Капитан Скалли заинтересованно приподнимает брови, пожимая руку Малдеру.              - А! – восклицает он. – Давно потерянный брат мисс Саманты?              Малдер кивает.              - Вы не представляете, как я благодарен вам за то, что вы позволили ей остаться с вами, - говорит он обоим родителям Скалли. – Огромный груз был снят с моих плеч от осознания того, что она в безопасности.              Мэгги небрежным взмахом руки дает понять, что это ерунда.              - Я была рада компании, мистер Малдер, - говорит она ему.              - Я так понимаю, что вы вдвоем были в одном полку? – спрашивает капитан Скалли, и Малдер кивает.              - Я сначала был капитаном Скалли, потом полковником… - Он с трудом сглатывает, и Скалли внезапно понимает, что именно ее рыцарствующий глупец намерен сделать. – И с вашего разрешения, сэр, я бы очень хотел стать ее мужем.              Мэгги судорожно втягивает воздух от удивления, тогда как голубые глаза капитана Скалли чуть не вылезают из орбит. Мелисса дерзко усмехается младшей сестре.              - Видишь? Я могу хранить секреты, когда хочу, - гордо заявляет она, когда Скалли подозрительно щурится. Родители не обращают на ее слова ни малейшего внимания.              Они переглядываются, и в этом взгляде Скалли видит все, что ей нужно знать. Мэгги знает Малдера по рассказам Саманты и Мелиссы. К настоящему времени им с капитаном Скалли уже известно, что, помимо обладания богатством, он хороший, добрый человек, готовый на все, чтобы защитить своих близких.              Они не станут противиться. Узел в груди Скалли развязывается.              - Почему бы нам не обсудить это в доме? – предлагает Мэгги. – Вы двое, должно быть, устали с дороги и голодны. Входите и давайте поедим.              Скалли кивает.              - Мы только позаботимся о лошадях, а затем придем, - говорит она родителям, которые разворачиваются и заходят в дом вместе с идущими следом Мелиссой и Самантой, тогда как Малдер и Скалли отвязывают лошадей от передних ворот. Когда входная дверь закрывается, Малдер усмехается Скалли.              - Думаю, все прошло хорошо, - замечает он. – Они не вышвырнули меня вон.              - А что бы ты сделал, если бы они так поступили, Малдер? – спрашивает Скалли, когда они ведут коней по подъездной дорожке. – Ты не говорил, что собираешься просить благословения у моего отца. Что бы ты сделал, если бы он отказал тебе?              - Я бы ночью пробрался в твою спальню и похитил тебя, - пожав плечами, отвечает он. – Сэм бы помогла. Твоя сестра тоже, вероятно.              Скалли качает головой, но не может удержаться от смеха. Они отводят лошадей на конюшню, расседлывают их и вытирают, заодно проверяя, достаточно ли у них воды в корыте и сена с овсом.              Перед выходом из конюшни Малдер вдруг хватает Скалли за руку, и она вопросительно смотрит на него.              - Прежде чем мы снова предстанем перед твоей семьей, и мне придется стать идеальным джентльменом, держащим руки при себе… - Он улыбается ей, касаясь ее щеки ладонью. – Как насчет одного поцелуя, чтобы помочь мне это пережить?              Скалли улыбается в ответ, чувствуя, как стремительно бьется ее сердце, когда он наклоняется. «Надеюсь, что рядом с ним я всегда буду чувствовать себя именно так», - думает она, когда их губы встречаются, и она прижимается к нему всем телом, зарываясь пальцами в волосы у него на затылке, под полями его фуражки.              Она прерывает поцелуй гораздо раньше, чем ей самой бы этого хотелось, зная, что если они пробудут тут достаточно долго, кто-нибудь непременно отправится на их поиски.              - Пойдем, - говорит Скалли, беря Малдера за руку. – Скоро у нас будет предостаточно времени для этого.              И они вместе выходят навстречу яркому солнечному свету, рука в руке, ни от кого больше не таясь.        Конец