Далеко в Небе

— Суета — это каменное надгробие нашего общества. — Что? — Да так... Молодой созерцатель встал на самый край небоскреба, протянув руку своей спутнице: — Скажи, ты хочешь почувствовать? Девушка поднялась, и охватила своим взором город внизу: шум машин, сверкающая во тьме реклама, обрывки чьей-то речи. — Пустота... — И кто-то находит в ней наслаждение. — Созерцатель ко всему привыкает. — Один шаг вперёд и мы будем чувствовать. — Мы уже чувствуем. — Да... Они взялись за руки, а затем обнялись. Лица сблизились, и их теплое дыхание слилось в воздушной симфонии. Глаза обоих словно пытались поглотить друг друга, а слова перестали иметь какое-либо значение. Они стояли так довольно долго, наслаждаясь вечностью момента. — Спасибо, Алекс... — Все только начинается, Аня. Молодой созерцатель достал из кармана нечто похожее на телефон и бросил вниз. — Мне больше не понадобится их помощь. Они такие же как и все: пропитанные лицемерием, жаждой наживы и... — ...пустотой. — Верно, — он грустно улыбнулся. — Психологи говорили мне, что я должна поменять отношение. — Они всем так говорят. Они — часть системы. Любой винтик, который крутится не в ту сторону, всегда становится потенциальным подозреваемым. — Ты прав, я это тоже заметила. — Знаешь, что нас с тобой отличает? Искренность. Пока мы искренни, не важно какие мы используем способы. Нас обвиняют в фанатизме, хладнокровии, жестокости. Говорят, что все наши убеждения не более чем налет пафоса. Знаешь почему? Потому что им не хочется, чтобы это было правдой. Мы — заноса в их «идеальном» мире. Мы — живое воплощение того, что не все такие, как они... Помнишь, когда поймали Грегори? По телевизору сказали, что он сидел на наркотиках... Даже будь это правдой, ты думаешь почему они так радуются и распространяют это везде, где только можно? Потому что они хотят уличить нас в их же пороках. Опустить нас на их уровень. Вот для чего! — Но ведь мы этого недопустим, верно? — Пока в нас есть вера, пока мы не теряем то, что они брезгливо зовут «пафосом», мы будем живы. А вместе с нами будет жить наш идеал, наше кредо, наши принципы и догмы. Юноша нежно взял Аню за руки, и они вместе присели на коленки. — Пора, — резко сказал он. — Пора наконец спасти их от собственного безумия. Александр достал серебряный пульт. — И помни, Анна... Нас будут проклинать, нас никогда не будут почитать как героев, мы не войдем в историю, или по крайней мере, в положительную её часть... Но главное всегда будет не это. — А что будет главное? На секунду молодой созерцатель замолчал. — Как и всегда, Аня, как и всегда... Они улыбнулись друг другу. Он раскрыл руку и протянул на ней пульт. — За Орден. — За Орден. Девушка надавила на кнопку. Где-то далеко за горизонтом послышался хлопок, и темный небосвод озарила яркая вспышка. — Тишина, — констатировал юноша. — Ты тоже её слышишь? Аня встала и приблизилась к самому краю. Взглянула вниз. Весь город теперь пребывал во мраке. Ни шума машин, ни пестрой рекламы. Что удивительно, не было слышно даже разговоров. — Вот она — музыка жизни, — сказал юноша и приобнял Аню за талию. — Старое прошло. Теперь всё новое.