Краснобай

В детстве героя обязательно должно быть что-то, что натолкнет читателя на мысль: было ли это знамением тех передряг, в которые он будет втянут в итоге? Или, быть может, было в его детстве что-то такое, что всю последующую жизнь оставалось его путеводной звездой? Самый простой путь в этом случае подселить в детство героя замечательного соседа — трагедию, ту самую, которая все в его маленьком мирке перевернет и даст и цели, и стремления, и молоком своим трагическим вскормит. Если бы Варрик был героем подобной книги, все бы началось с того, что его отец напортачил с гномьими Испытаниями (а если по-красивому, то «вероломно нарушил непреложные правила, завещанные предками») и из-за этого сорок пять гномов оказались лишены имущества и изгнаны на поверхность на веки-вечные. Но Варрик не был героем такой книги. Он мог бы написать о том, каково жить в изгнанном гномьем Доме. Как мужчины и женщины, посрамленные и униженные, злятся и клянут судьбу, как они же не могут унять свою гордость и считают, что здесь, на поверхности, им все что-то должны. Они ведь не какие-то неприкасаемые, которых гонят взашей за убийства и кражи; они знать с кровью, подобной бурлящей лаве. Что им, Тетрасам и их верным слугам, делать в этом мире небесников, глупых и не знающих чести? Варрик мог бы написать о том, какие лишения пришлось терпеть его семье, прежде чем осесть в Киркволле; сколько реликвий пришлось продать и скольких людей подкупить, чтобы получить возможность отстроить поместье; сколько унизительных уступок им пришлось сделать, чтобы договориться с местной Торговой Гильдией. Варрик мог бы, но не стал. Он решил для себя однажды: изгнание было трагедией, но не давало им права до конца своих дней искать виноватых. Будь Тетрасы людьми, им пришлось бы пережить всю ту же бюрократию и взяточничество, чтобы обустроиться в Киркволле. Ему было около четырех, когда Тетрасы наконец смогли отстроить поместье. Это был крепкий каменный дом с двумя этажами и подвалом, почти такой же, как строят в Орзаммаре. И долгое, долгое время там стояли ящики и сундуки, полные вещей, ожидающих переезда. Будто Тетрасы еще могли вернуться домой. Будто изгнание — это не навсегда. Варрик был ребенком. Ничего не понимал. В доме пили и курили горький табак; Бартранд был стариком в свои тринадцать и гордился этим; мама… С мамой никогда не было просто. Их большая трагедия была возведена в культ, становилась знаком отличия, будто бы другие наземники не были изгнаны точно так же! О, гномы любят найти повод себя пожалеть — в этом они не лучше людей, не дайте суровому виду и мнимой стойкости вас обмануть. В один момент кто-то из Тетрасов — кажется, это была тетя Тильда — даже возмутился, мол, почему это мы должны страдать из-за ошибки Андвара? И пошел ропот по всей семье. Вот только недолго продлился: мама Варрика всех осадила. Таковы уж правила в Орзаммаре: провинился глава семьи — провинилась вся семья. Варрик сейчас, если бы мог, сказал бы им: да ведь вы знали, что он собирается делать. Не лгите хотя бы самим себе. Знали и все равно надеялись, что пронесет! Тогда он был ребенком, а теперь некому это говорить. Все Тетрасы разъехались кто куда, а те, что остались в Киркволле — жалкое подобие себя прежних, старики да пьяницы. Они ведь не торговцы, они знать, которой не пристало совершать сделки и возиться с ростовщиками. Те, кто не считал это позором, остались с Бартрандом или уехали в Тевинтер. Участь остальных была незавидной. Умер Торольд, его брат занимается чепухой, прожиганием денег, Бартранд бегает за бабочками у себя в голове, Варрик жалуется, что все дела Дома свалились на его плечи. Да потому что никого не осталось, кто стал бы заниматься делами. Вот в чем трагедия, а не в изгнании. Не носились бы со своим изгнанием, может быть, и заметили бы, что Дом разваливается изнутри. Может быть, Варрик слишком зол. Может быть, слишком строг. Но он видел, к чему приводит гонка за прошлым, которого больше нет. Бартранду было плевать, что творится внутри семьи, ему было важнее, как они выглядят со стороны. Достаточно ли презентабельно, чтобы им дали взаймы на открытие нового дела? Достаточно ли богато, чтобы заключить с ними партнёрство? Бартранд не вытаскивал их мать из петли, а теперь Варрик по бесконечной глупости своей тратит деньги, чтобы его брат был накормлен и вымыт и зачем-то продолжал жить. Может быть, Варрик озлобился. Но он так устал терять снова и снова, и снова, что и сам начал искать виноватых.