Блять

На дворе май. Для многих людей это синоним к слову «свобода». Дверь на пути к лету, а значит, и к долгожданному отдыху. В случае Южного Парка это не так. Май в Южном Парке это засов клетки. Лето для них тянется как монотонная жвачка и проходит под звуки заезженной пластинки, которую никто никогда не меняет. Дети киснут на улице, не зная чем себя занять, подростки жарятся на своих подработках без кондиционера, а родители, обязательно берущие отпуск, выжирают мозги. Снег не блестит на солнце, облака не льются серебристым паром над домами и не смешиваются с дымом, вылетающим из труб, а солнце не висит красной расписной монетой над городом. Лучшая пора для них период с октября по апрель, когда школьные дни насыщенны событиями, родители вечно пропадают на работе, а они выкраивают время на тусовки и домашнее задание. Никто из них не любил май, но этот месяц запирал их в клетке уже не одних, а с теми, с кем их судьбы застряли в четырех стенах. Крэйг просыпается и чувствует, что весь липкий от пота. Дома жарко, окно раскрыто нараспашку, но это не спасает от отвратительной влаги в подмышках и под коленями. Сейчас середина мая, и Такер абсолютно страдает, потому что он ненавидит ебаную погоду. Он приподнимает голову и смотрит на часы. Сон почему-то совершенно легко уходит, но еще только полседьмого. Ему спать полчаса. Крэйг со стоном падает обратно на подушку. Она мерзкая и теплая, так что он скидывает ее на пол и пластается на кровати, как может. У него ощущение, что будильник орет в ухо уже спустя пять минут. Он не понимает, почему время работает всегда против него. В этот раз Такер буквально с трудом разлепляет глаза, думает вставить в них спички и поднимается просто на автомате, как и доходит до ванной. Крэйг споласкивается холодной водой, долго чистит зубы и возвращается обратно в комнату. Ему очень хочется надеть серую толстовку, а еще желательнее куртку и шапку, но на улице двадцать градусов. Он тщательно и мучительно роется в шкафу, а потом вертится возле зеркала, но отражение вызывает только злобу и раздражение, как обычно. Еще немного, и он опоздает, а Такер этого не хочет, потому что на него обязательно накричит литераторша. Он ненавидит эти гребаные сочинения, его никак не трогают английские классики и не заставляют ни о чем задуматься. Точнее, заставляют, но о том, зачем писать такое дерьмо. За подобные слова на него постоянно ругается Баттерс, и Крэйг просит Брофловски унять своего гуманитария. Крэйг спускается вниз и получает очень скептический взгляд Триши, которая смотрит на его футболку. Это злит и смущает, но он полностью игнорирует ее за завтраком. Они выходят вместе на улицу, и Такер чувствует, как его макушку сразу начинают прожигать солнечные лучи. Жара это по-прежнему отвратительно. Они всегда ходят быстро, а потому пот снова начинает моментально вырабатываться. Возможно, это из-за того, что так еще устроены подростковые гормоны, превращая человека обратно в вонючую грязную обезьяну. Жизнь проще, если думать, что они происходят от безволосой инопланетной расы, неспособной вырабатывать подобные телесные жидкости. У сигаретного ларька почему-то пусто как и на остановке вдалеке. Точнее, там меньше человек, чем обычно. Когда Крэйг подходит к ним, то видит, что здесь вся его банда в сборе, но вот дружков и самого Марша не наблюдается. Его растерянность Твик читает по взгляду.  — Они у Картмана компы чинят. Крэйг цокает языком. Стоули и Марш успешно находят подработку, а потому сейчас не затрудняют себя хождением в школу, полностью закапываясь в провода. Собственно, на этой почве они и успевают посраться в сотый раз, потому что Такеру не улыбается делать двойную домашку за них обоих. Он ему не Венди с мегамозгом. К слову, Тестабургер и Брофловски тоже здесь не было, потому что они умотали в Денвер на олимпиаду, а МакКормик попросту устроился в продуктовый, забив на учебу. Где прохлаждался Стотч, Такер уже не знал, да и плевал он на это. Крэйг бесится, но тихо и незаметно. Все вокруг молчат, потому что привыкают к тому, что если Такер не в настроении, значит, виной этому Стэн. Так уж получается, что даже в отношениях они выводят друг дружку. Он вечно обижает Марша своим патологическим желанием оскорблять кого-то, а тот просто придурок, которому лишь бы поныть и пострадать. Они не разговаривают уже больше недели, побивая предыдущий рекорд в шесть дней. В автобусе душно, развалюха плетется еле-еле, а у Крэйга не работают наушники. Токен услужливо делится с ним своими, но Такеру не нравится слушать этих хвастающихся рэперов. Ему не хватает холодного электронного мотива, медленно погружающего его в космическое пространство как в лазурные воды океана. Это на самом деле бессмысленно, потому что за окном все, блять, сраным зеленым цветом. В школе тоже много народу. Везде бегают мелкие пиздюки, Триша моментально смешивается с кучей детей из своего класса, а Крэйгу лишь бы от своих не отстать. Первый урок литература, и Такер с недоумением разглядывает полупустой класс и место возле себя, никем не занимающееся. Он никогда не сидит рядом со Стэном, потому что, как выясняется, руки Марша живут своей жизнью на уроке, начиная в наглую лапать его. Крэйг еще не готов к экстремальному сексу под партой, так что его устраивает компания Ред, которой почему-то нет. Литература проходит удивительно мирно, но к иностранному Такер начинает волноваться. Крэйг идет по коридору и старается вспомнить хоть что-то, потому что сегодня контрольная, но он совершенно беспомощен в этом. У него ноль мыслей в голове.  — Приветик! — кричит ему в ухо звонкий женский голос. Он отшатывается, хочет огрызнуться, но пред ним стоит Ред с шеей, покрывающейся засосами, и очень счастливым выражением лица. Из-за этого Крэйг позволяет себе красноречиво поднять одну бровь. Теперь он знает, что она делает ночью.  — Ты опоздала потому… — начинает он.  — Потому что я ночевала у Кевина, и он забыл оставить мне ключи! Мне пришлось звонить ему, чтоб он пришел и выпустил меня, — с недовольством затрещала Ред. — А он еще и тащился долго! Крэйг тихо прыскает. Она косится на него, потом, вспоминает и прикрывает стыдливо засосы, пихая его локтем в бок.  — Что у нас? — бурчит она.  — Иностранный.  — Сука! — это влияние Кевина. На них очень возмущенно пялится завуч, так что им приходится быстро сбежать к лестнице. Крэйг, правда, надеялся, что Ред пришла бы и спасла его, но вот он сидел, тихо спрашивал, какой был ответ во втором, а она ответила, что не сделала даже первое. Такер не знал, как собирался оправдывать свои дерьмовые отметки. День протекает, на самом деле, легко. Крэйг бегает два раза курить с Клайдом и Ред, заглядывает в столовую, где у них в кои-то веки что-то съедобное, а остающиеся занятия летят быстро и незаметно. На шестом уроке Такер расплывается по парте. Лучи от солнца доходят прямо до его стола, и ему жарко, а дощатая поверхность прохладная и твердая. Он вжимается в нее, прикрывает глаза и считает секунды. Задача на доске давно им сделана, учительница выходит, а его одноклассникам даже лень перекрикивать друг дружке ответы. Почти все мысли замыкаются в зародыше, а потому только одна упрямо прорастает. Крэйг не хочет думать о нем, но он скучает, потому что со Стэном они не видятся уже пару дней. Это странное чувство, такое капризное и печальное, и порывает забить кулаками по парте, будто от этого ему под нос сейчас сунут Марша.  — Мистер Такер, вам удобно? — у химички очень пискливый и режущий голос.  — Да, — с легким хрипом отвечает Крэйг, чуть поднимая голову. Она подходит, выдирает из-под него тетрадь и цепким взглядом рассматривает содержимое, после чего откидывает обратно на парту.  — Идите уже. Вам здесь делать нечего, только меня злите, — фыркает она. Крэйгу повторять не надо, так что он быстро сбрасывает все внутрь рюкзака. Он готов выметаться из класса с такой скоростью, с какой даже в армии не собираются.  — До свидания, — буркает он, выскальзывая за дверь. Коридоры пустые. Гладкий пол покрывает тень с квадратными вырезами в виде окон. Его силуэт мелькает в каждом. Шаги смазано звучат в ушах. Он быстро сбегает по лестнице, перепрыгивает несколько ступеней сразу и движется к выходу. Галактика Андромеда летит к галактике Млечный Путь. Жаль, что в космическом пространстве слияния происходят лишь спустя миллиарды лет.  — Стоять! — Ред налетает на него, вся краснеющая и тяжело дышащая. За ней тащится Твик, тоже не ожидающий, видимо, такой беготни за Крэйгом.  — Н-нас тоже отпустили, — объясняет он, после чего добавляет с легкой улыбкой на губах. — У Клайда был очень грустный взгляд. Это смешит и Крэйга, потому что ему жаль Донована, что остается почти наедине с ужасной и страшной органикой. В вестибюле их накрывает легкая прохлада на пути к жаровне. Крэйг слегка жмурится и разводит руками, чувствуя, как воздух окутывает запястья. Различие температур аж выбивает дух и немного кружит голову, будто он с Антарктиды перемещается сразу в Сахару.  — Ты домой? — интересуется Ред, пока они бредут к выходу с территории школы. Вообще идея заманчивая. На улице жарко, а Стэн не заслуживает прощения, но… Крэйг, правда, не думает, что настолько злится. Точнее, он вообще уже спокоен. Они просто срутся в одних из тех неудачных дней, когда Такера выводит буквально чужой излишне громкий вздох, а Марш вечно принимает все близко к сердцу.  — Не знаю. А вы куда? — последние слова Крэйг шамкает, потому что зажимает сигарету в зубах. Клубничный вкус в жару кажется очень поганым, словно протухающее варенье. Дым обжигает горло и нос изнутри, и Такер реально не понимает, чем заслуживает это.  — Я к Кевину, — зевает Ред и пытается выклянчить у него сигарету.  — Я домой, но позже мы собираемся встретиться с Кенни, — вставляет между их борьбой за пачку Твик.  — Мы проводим тебя, — решает Крэйг, когда ему удается отпихнуть ее от себя. Они очень выразительно замолкают, но под этой тишиной кроется нависающий вопрос. Такер не хочет объясняться перед ними, потому упрямо смотрит вперед. Он просто придет, посмотрит на Марша, а дальше как получится. Ред успешно переводит их диалог в менее навязчивое русло. На прощание Крэйг обнимает Твика. Он высокий, почти как Стэн, только не такой широкоплечий, зато очень мягкий и нежный. Такер даже не пытается обманывать себя тем, что именно в этом он нуждается. Терпкий запах виски становится ему за пару месяцев роднее, чем аромат кофе за многие годы. Теперь они с Ред тащатся до Картмана. Им приходится делать целый крюк, и это ужасающе. Крэйг чувствует, как его ноги поджариваются на раскаляющемся асфальте через подошву кед.  — Никогда не думал, что буду скучать по обмороженным пальцам, — бормочет он.  — Почему — «никогда»? Ты скучаешь каждое лето, — хмыкает она. Это верно, но каждая жара в Южном Парке случается как в первый раз. К вечной зиме быстро привыкаешь, так что понятие «лето» как-то забывается. Приходя к Картману, они долго и протяжно жмут на звонок, пока тот не появляется в дверном проеме и не пытается оторвать Крэйгу пальцы. Он выглядит бледным, но довольным. У него под боком сумка, а в руке зажат телефон, так что Такер понимает, что они, наверное, немного не вовремя.  — Оттаял, Факер? — с легкой насмешкой кивает ему Эрик, но пропускает внутрь. У Картмана дома всегда воняет выпечкой, а еще какими-то цветочными духами. Они разуваются, и Эрик орет им, что у него дома самообслуживание, так что если они хотят чаю или чего-то еще, то им надо самим идти и наливать. Крэйга и Ред это устраивает, так что они сразу направляются к кухне. Она в наглую сдергивает кухонное полотенце, которым, наверное, мама Картмана прикрывает всякие печенья и булочки, иначе те засохнут. Крэйг ищет им кружки, и когда Ред начинает разливать воду, Такер замечает краем глаза движение на лестнице.  — Слушай, он живой, но, знаешь, как Франкенштейн или типа того, — голос Марша разносится быстрее, чем он появляется в зоне видимости. — Так что скажи этому мужику, что если чет идет не так, то пусть позвонит тебе. Мы посмотрим, но… — предложение тянется и безболезненно разрывается. Стэн очень бледный, с взъерошенными мокрыми волосами и кругами под глазами. Сонный и усталый взгляд меняется, оживая и округляясь от шока. Крэйг молча его выдерживает, позволяя рассмотреть себя, прежде чем что-то говорить. Ред проносится мимо него, расталкивая всех и буквально прыгая на руки Кевину. По сравнению с ними, их взаимоотношения с Маршем очень вялые, как у двух амеб. Они общаются долгими взглядами, жестами и действиями, потому что так и не научатся выражать свои чувства словами. Стэн отворачивается и уходит к Картману. Крэйг достает еще одну кружку, в которую насыпает кофе. Кевин и Ред милуются друг с другом, а еще благоразумно забирают свои напитки и удаляются в зал, оставляя Такера одного. Марш появляется на кухне спустя пару минут, не трогает его и садится на стул, мелко отхлебывая кофе.  — Че как.  — Норм. Снова молчание, потому что они оба невероятно упрямые. В этот раз первым сдается Такер, и вовсе не потому, что считает себя неправым. Просто он скучает. Крэйг зарывается пальцами в чужие мокрые волосы, чувствует, как пальцы начинают холодить остывающие капли воды, но ему нравится, так что он продолжает нежно перебирать пряди. Стэн покорно подставляется под прикосновения, тыкается лбом ему в грудь и устало вздыхает. От него несет кислотной вонью энергетиков, которая перебивает даже шампунь, кофе и виски, который тоже ощущается в этом букете.  — Ты вообще спал? — негромко спрашивает Такер.  — Иногда, — уклончиво отвечает Стэн. За это Крэйг смотрит на него очень требовательно, так что Марш отстраняется и кривит губы. Он похож на наглую шкодящую собаку, которую теперь почему-то заставляют отвечать за свои поступки.  — Ну, последние две ночи — совсем нет, а так урывками.  — Ты вообще понимаешь, что это пагубно влияет на здоровье? — с раздраженным беспокойством говорит ему Крэйг.  — Как и сигареты, — прыскает Стэн, после чего смягчается и кладет руки ему на бока. — Рад, что ты все-таки ее носишь. Крэйг надеется, что не становится красным.  — У меня просто не было ничего чистого, — врет он, потому что шкаф полон свежих вещей. Серая футболка с пришельцем, показывающим всем средний палец, слишком карикатурная вещь. Такер удивляется, что Маршу вообще хватает смелости подарить это. Крэйг представляет, как Стэн дарит ему в трезвом состоянии свой подарок, и Такер сначала брезгливо рассматривает его, а после шлет глубокие дали.  — Ты еще долго будешь в рабстве у Картмана? — решает все-таки уточнить Такер, когда они мирятся. Так уж выходит, что их отношения уравновешиваются только тогда, когда один из них говорит «ладно, хуй с тобой». Впрочем, начало ссор происходит примерно также. У них замкнутая и кольцевая динамика отношений.  — Пошел нахуй! — орет Эрик из гостиной.  — Ну, мне остается только плату за работу получить, — пожимает плечами Стэн, игнорируя чужие вопли. Он выпивает кофе за пару глотков, даже не замечая, что Крэйг забывает положить сахар. Это уже говорит о многом. Эрику стоит улучшить рабочие условия, иначе Марш и Стоули вполне закономерно могут поднять бунт.  — Ты будешь торчать здесь? — раздражается Крэйг.  — А ты хочешь поторчать со мной? — с веселым интересом предлагает Стэн. Такеру не нравится перспектива сидеть у Картмана, потому что они с ним даже не друзья, но Марш ему важнее. К его несчастью, Ред звонят родители, так что Крэйг остается наедине с этими придурками. Вообще Картман тоже сваливает, чтоб отвезти работу, а потому их в комнате трое. Она темная, в ней еще сильнее воняет энергетиками, везде лежат фантики. Крэйг видит йогурт, который почему-то никто не доедает, и майонез рядом с ним на столе, так что у него возникают вопросы, но он неловко присаживается на кровать Эрика и думает, что никак не ожидает, что проведет сегодняшний день у жиртреста.  — Падай, — Стэн плюхается рядом и сразу же хватает его, утягивая на постель.  — Блять, вы собрались сосаться на моих глазах? — лицо Кевина выражает вселенские муки.  — Да, — с наслаждением говорят они оба. Вообще Крэйгу немного неловко, но Стэн ластится к нему, смещая в угол чужой постели. Марш разглядывает его с таким пристальным вниманием, будто они не встречаются уже пару месяцев. Такер жмурится, когда его лицо усыпают поцелуями, мягко прихватывают и голодно вылизывают рот изнутри. Он ответно цапает того за губу попросту из принципа, иначе Стэн сильно зазнается. В их поцелуях нет агрессии, только нежность, и Крэйг плавится как мороженое в жару. Ему хорошо, хотя Стэн на вкус горький, как кофе, и его мокрые пряди неприятно бьют по лицу. Марш запускает руки под футболку, когда Кевин откашливается в стороне.  — Я расскажу все Картману. Он вас убьет. У Такера нет желания и возможности на более дельный ответ, так что он тыкает Стоули средний палец. Стэн посмеивается и клацает зубами, отчего Крэйг чудом успевает отстранить нос, избегая укуса. В отместку он и сам начинает попытки снова цапнуть Марша, так что их поцелуи превращаются в ленивую борьбу на кровати, и Такер шипит и упирает колено ему в грудь, пока Стэн сипло дышит и тянется к нему.  — Не знал, что ваши брачные игры проходят именно так. Теперь они оба ржут, и Стэн падает сверху. Крэйг елозит, пытается выбраться из-под него, но тот начинает щекотать его, и вот они снова катаются по кровати. Под конец этого у Крэйга сплошной хаос на голове, он потеет и совершенно выжат из сил. Марш, в принципе, валяется рядом в точно таком же состоянии. Наверное, Кевин их ненавидит. Такеру очень жаль. Он, правда, бессилен в этом. Внезапно под ним начинает что-то жужжать, так что Крэйг почти испуганно подскакивает на кровати. Стэн моментально становится серьезным, забирает телефон и зевает, слушая голос Картмана из трубки. Такеру неинтересно, что они обсуждают, поэтому он сползает с кровати, отряхивается от всяких катышек и смотрит, как Кевин ковыряется в каком-то процессоре.  — Ну, че мужик сказал? — отвлекается Стоули, когда Марш кладет трубку.  — Все ахуенно. Нам заплатили, — широко улыбается Стэн. Кевин встает, и они с рвением братски обнимаются друг с другом.  — Сколько хоть вам заплатили? — тяжело вздыхает Крэйг. Он давится, потому что сто долларов для подростков это много. Конечно, не каждому отдельно, но по половине точно. Это все равно джек-пот, потому они все счастливо вечером идут тратить часть денег на выпивку. Нет — сначала они дожидаются Картмана, снова пьют чай, закидывают очень быстро рюкзак Крэйга к нему домой, после чего встречаются с Кенни и Твиком, а также с Ред, и вот только такой гурьбой идут покупать лучшее изобретение человечества. МакКормик счастливо напевает песню про пиво, и никто его не затыкает. Даже, наоборот, все присоединяются к нему, будто они уже набираются. Жаль, на территории города почти нечего делать, так что им остается лишь слоняться по улицам. Ноги гудят от усталости, но их топливо с градусом еще как-то питает в них силы. Вообще-то Крэйг особо не пьет, точнее, они со Стэном отхлебывают из одной банки. Кенни уверяет их, что муравьи это отличная закуска к пиву, Твик с ужасом просит остановиться, пока Ред снимает это, а Кевин рядом громко смеется. Это так нелепо и глупо — Такер и сам не понимает, как присоединяется к всеобщему веселью. Небо розовеет, и среди облаков виднеется маленькая луна, а ведь еще даже не ночь. На губах клубничный привкус мешается с кислинкой от пива, слух заполняют крики и смех, и голова почему-то пустая и легкая. Хочется улыбаться и резвиться, запечатлеть этот момент, навсегда остаться в нем, а если вспоминать, то всегда с теми же самыми ощущениями бесконечного счастья и жажды жить, будто это последний день на планете Земля. Они гуляют примерно до двух. Это лишь иллюзия кутежа, потому что у них нет времени для того, чтоб закатить хорошую вечеринку. Они прекрасно об этом знают, как и о том, что летом будут вечно заняты, а потому последние глотки свежего воздуха опьяняют сильнее, чем алкоголь. Крэйг не очень любит встряски в отношениях, его всегда устраивают повседневные серость и размеренность, но сейчас он чувствует себя так, будто влюбляется в Стэна в первый раз. Ему хочется целовать улыбающийся до ушей рот, жаться к его телу и долго-долго признаваться в откровенном. Они сами даже не замечают, как рассыпаются по парочкам и расстаются друг с другом. Просто в один момент Такер осознает, что рядом с ним только Марш. Они держатся за руки, и это немного мерзко, потому что ладони липкие. В темных кустах стрекочут различные насекомые. Из-за этого они тупо шутят про то, что в любой момент кто-то может вывалиться и убить их. Крэйг знает, что это практически невозможно, а если это и случится, он, наверное, рад умереть с человеком, лишь чье имя посылает столько гормонов счастья в мозг.  — Пойдем ко мне, — тянет его Крэйг.  — А родители?  — Слушай, тебя это действительно ебет? Марш мотает головой, и Такер широко ему улыбается. Их путь до дома такой прерывистый, потому что они то останавливаются и целуются по несколько минут, то срываются на бег, пытаясь схватить друг друга. Наверное, своими воплями они будят весь район, но их это нисколько не беспокоит. Это же правильно. Все равно они стараются быть тихими, чтоб не разбудить родителей Крэйга. Будет отстойно, если предки увидят их, полудиких и безумно веселых. Это им несвойственно, а потому они решат, что дети совсем охреневают, долбятся дешевыми спидами и теперь не могут отойти самостоятельно. Стэн пытается зайти в комнату, но Крэйг не пускает его, отчего у Марша крайне возмущенный вид.  — Что за хрень? — он насупил брови.  — От тебя вся постель провоняет, придурок. Стэн ему явно не верит, но Крэйг предлагает компромисс. Он в достаточно хорошем настроении, чтоб пойти на эксперименты. Один плюс этой жары — в ванной не холодно, босые пятки не синеют, и стоять в одних джинсах вполне комфортно. Вообще-то у Марша уже мытая голова, но ему нравится поливать Стэна из душа, смотреть, как черные волосы мгновенно облепляют тело, а белая кожа начинает блестеть от тысячи капель.  — Я пол залил, — с неудовольствием отмечает Крэйг.  — Так иди сюда, — Стэн произносит это так, будто он сам не понимает, а чего Такер до сих пор стоит там. Он затаскивает его в ванну прямо в джинсах, и Крэйг хрипло ржет, хоть и стукается локтем. У него расцветет там синяк, прямо как распускается душа внутри — больная, устающая и неимоверно любящая. Вода течет практически ледяная, одежда безнадёжно испорчена, на полу мокрые следы — Такер ходит к себе в комнату, вкус клубники смешивается с вишней, под потолком собирается дым, тихо играет музыка. Во Времени они — Дети Земли. Дрочить в воде неудобно. Смазка стирается, а еще руки немеют, но это так здорово; ощущение необыкновенно горячего тела под собой. Это не происходит как обычно. Это случается как тогда. Стэн пьет его дыхание вперемешку с дымом, прижимает к себе и переплетает их пальцы. Плоть трется об чужую, и это так близко и интимно, что Крэйг весь в мурашках. Они трутся кончиками носа, смотрят в глаза и оба не могут сдерживать улыбки. Такер жмурится, открывает рот в немых стонах и с дрожью цепляется за плечи Марша. Стэн тихо шипит, дышит урывками и гладит его по спине. Их секс никогда не бывает громким. В такие моменты они погружены в вакуум космического пространства, а в нем, как известно, никто не слышит крики. Семя мягко выплескивается на животы. Крэйг без особой брезгливости растирает его, хватает шланг и смывает в водосток как всю грязь с души, как все переживания и страхи. Они кое-как вываливаются из ванной, замерзающие и сонные после оргазма. Такер старательно вытирает Маршу голову пушистым полотенцем, ищет ему шмотки и решает, что тот ограничится трениками, потому что все футболки Крэйга ему маловаты в плечах. Еще его вполне устраивает полуголый Стэн на его постели. Крэйг подкатывается к нему под бок, шарит рукой по тумбочке и чертыхается, потому что забывает сигареты в ванной.  — Забей. Ты все равно уже последнюю выкурил. Такер даже не злится для вида, потому что, правда, у него больше и не остается их. Завтра утром стоит первым делом сбегать в ларек, чтоб купить новую пачку. Хотя со Стэном он начинает меньше курить. Переходит с одной зависимости на другую.  — Знаешь, — начинает Марш после бесчисленных вялых поцелуев, когда у Такера уже начинают слипаться глаза. — В начале декабря на этой самой кровати я понял, что люблю тебя больше жизни. Это настолько выбивает какой-либо сон, что Крэйг вскидывается с большими глазами. Стэн щурится, мягко прикасается губами к его лбу и зевает.  — Давай спать, что ли.  — Марш, ты дурак, — рычит Такер и буквально залезает на Стэна, тыкаясь ему в шею губами и чувствуя всем телом, как мерно отстукивает чужое сердце. Тогда не был виноват ни алкоголь, ни маленькая таблетка, ни голова, находившаяся в бесконечном тумане дыма. Вообще-то Крэйг ими и хотел убить это чувство, накинуть петлю и задушить навсегда, но так проебался, что вместо этого обвязал их запястья только крепче. Теперь они навсегда застряли вдвоем в этой клетке, но… Такер настолько был этому рад, что сам защелкивал засов. Блять, с этим очень хочется поспорить, но это бесполезно, ведь… Он бесконечно любит Стэна Марша. И особенно синие море в глазах, где на поверхности отражаются звезды.