Позаботься обо мне

      Ехать было недалеко, но, кажется, это длилось вечность. В машину Чимина закинули быстро: Намджун подогнал авто прямо к порогу и зачем-то выключил свет фар, так что улицу освещали только неяркие фонари. Вокруг никого не было. Всё было тихо.       – Да. Я всё понял. Жду от вас указаний на завтра. До свидания, – протяжно выдохнул Намджун и отправил телефон от уха прямиком в карман охрового пальто. Это было первым, что Чимин услышал за всё время поездки от хёна. Он даже не помнил, когда успел задремать. Кажется, спать на стеклоподъёмнике было не лучшей идеей, но прямая дорога с однообразными видами совсем его уморила.       Пак не без труда вернул своё тело в первоначальное положение на сиденье, что вызвало немало громких вздохов, в то время как Ким развернул автомобиль на знакомую улицу.       – Какие-то планы на завтра? – не без секундных колебаний спросил Чимин, глядя в сторону хёна. Тот был совсем без эмоций, будто данный вопрос поставил его в тупик, что он даже до звёздочек в глазах потёр рукой лицо.       – Нет, всё как обычно, – выдавил из себя Намджун и улыбнулся одними губами, не отрывая взгляд от дороги.       – Почему ты говорил без гарнитуры? Это же опасно, – снова продолжил Чимин. – Мог бы потом перезвонить.       – Этот звонок нельзя было откладывать, Чимин-и. Не о чем беспокоиться, – выдохнул Ким и снова замолчал. Выдавить из него хоть пару слов было просто невозможно.       – Кто это был? – практически сразу спросил Пак, хотя ему было всё равно, кто это. Он лишь не хотел снова быть в тишине. Он успел намолчаться, лёжа в госпитале.       – Мы приехали, – только лишь ответил Ким, после чего огляделся по сторонам, выключил свет фар и вышел из машины.       На улице Намджун вытянулся, укутался, снова поискал взглядом что-то в темноте мокрой улицы, а только после помог Чимину выйти из салона. Перед глазами знакомая студия, по которой Чимин очень сильно соскучился. Он заулыбался, как ребёнок, когда вспомнил, сколько всего забавного происходило здесь. От этого стало спокойнее, но блеск в глазах пропал, как только Пак вспомнил, ради чего он здесь. Волнение снова вернулось.       Намджун направился прямиком в комнату отдыха, где было всё, что необходимо для временного выживания некоторых личностей в гордом одиночестве: диван, пара кресел, небольшая кухонька, душевая, запасная одежда и много разной мелочёвки. Комната просторная, вся в светлых тонах, один лишь потрёпанный стул красного цвета, с которым не смог расстаться Хосок, был самой яркой и отвлекающей фигурой в помещении, из-за чего парни его вечно прятали, завешивая своей одеждой. Также там стояли два ноутбука: один общий, а второй для Чонгука, который после утомительной тренировки умудрялся находить силы на игры. Для снятия напряжения, как выразился Сокджин, он устроил на широком подоконнике маленький зелёный сад. Правда, чем он думал, когда поставил там кактусы, никто не понял. Гораздо приятнее смотреть на что-то цветущее, благоухающее, а не на труды художника-абстракциониста. Таких причудливых кактусов нигде не сыщешь, но он отыскал. Пак также вспомнил о своём любимом мягком пледе, подаренном на день рождения. Он розового цвета, так как Тэхён решил выбрать плед под цвет волос Чимина, который, как он вечно повторял, лучше всего ему подходит. Все воспоминания приходили в голову по мере приближения к закрытой двери. Когда парни открыли её, то оттуда повалились клубы сигаретного дыма, с непривычки разъедающего горло и нос. Они закашлялись, и Намджун, оставив Чимина прочищать свои лёгкие пронзительным кашлем в дверном проёме, подбежал к окну, чтобы настежь его отворить. Дым уходил медленно, потому что его источник всё ещё находился в переплетённых тонких пальцах курящего и продолжал тлеть.       – Может, ты хотя бы сейчас перестанешь, пока мы здесь? – протягивая переполненную пепельницу в сторону курящего, прокашлял в шарф, Намджун.       Курильщик сделал последнюю глубокую затяжку и потушил о стенку пепельницы остаток сигареты. Потом он немного приоткрыл рот, и паутины дыма медленно начали тянуться вверх, вытягивая за собой остатки сил, здоровья и разума. Мин Юнги развалился в кресле, которое было передвинуто ближе к окну, а, может, к радиатору. Юнги был чёрным, как смоль, начиная от одежды и заканчивая цветом глаз. В такой темноте о его ноги, закинутые на стул, можно было бы запнуться, но Намджун сразу же заметил, когда направлялся к окну, старого красного друга Хосока, а после дрожащий алый огонёк от сигареты. Когда глаза привыкли к темноте, Ким разглядел друга, его бледную кожу, потрёпанные чёрные волосы, усталые глаза и искусанные губы.       – Мы? – наконец-таки просипел Юнги.       Из-за пелены в глазах от дыма, а, может, нежелания видеть незваного гостя, Юнги не замечал ничего, даже Чимина, скромно вжавшегося в дверной проём.       – Да, мы, – сделал несколько уверенных шагов в комнату Пак. Он плавно ступал на ощупь вглубь комнаты, но внезапно остановился, когда король кресла подорвался, выбив у Намджуна из рук пепельницу, и застыл напротив Чимина. Его глаза… Глаза, которые до недавнего времени были пустыми и неживыми, загорелись и засияли. Наконец, долгожданная, но нежеланная встреча. Радость длилась недолго. Да что там. Пара секунд. Всё исчезло, когда Юнги увидел Чимина всего. Его разбитый подбородок, посиневшие пальцы и то, что постигло его в ужас, из-за чего онемело тело; единственное, что волновало его всё это время, – руки. Обе руки, на которых лежали гипсовые пластины, были аккуратно оплетены чистыми свежими бинтами. « перелом . . . перелом »       – Нет… Нет! – Юнги развернулся и ударил кулаками по столу. – Твою мать! Этого не может быть! Нет! – он продолжал всё яростнее бить, из-за чего его кулаки налились кровью, как и его лицо; на шее и руках проступили вены, а на пол с лязгом полетели пустые банки. Когда Мин выпустил пар, он завис над столом с поникшей головой, а после вытянул из заднего кармана штанов пачку никотиновой отравы и зажигалку. Резкими движениями он достал сигарету, которую тут же сжал своими дёргающимися пересохшими губами. Дрожащими руками Юнги попытался зажечь огонёк, но безуспешно, из-за чего последовало из его уст несколько коротких матов. Намджун не хотел бы снова дышать едким дымом, но он спокойно поднял пепельницу с пола и подошёл к Юнги. Он ожидал такой реакции. Ким забрал зажигалку, при этом одобрительно посмотрев Юнги прямо в глаза, и угостил друга желанным огоньком. Намджун уже и сам готов был закурить, но вместо этого решил, что эту берлогу пора осветить, поставил пепельницу на стол и отправился на поиски света. Руки быстро нашли в темноте знакомый выключатель, и комната озарилась тёплым светом.       Теперь глазам открылся чудесный вид. Комната была немного перестроена под его временного хозяина. Помимо сдвинутого кресла рядом с диваном валялись пустые пачки еды из кафе за углом и бутылки, в которых уже давно не было пива. Намджун назло их распинал и ещё больше усомнился в трезвом уме Юнги, в прямом и переносном смысле. Также он стряхнул одежду прямо на пол со второго кресла и пригласил Чимина присесть. Тот аккуратно погрузился на мягкие подушки, отказавшись от помощи Намджуна.       Пепел с сигареты хлопьями падал на стол, пока Юнги не развернулся и не облокотился на столешницу. Он запрокинул голову, гладя в потолок и играючи выпуская последние клубы дыма. Чимин также молча сидел, не зная, что и как сказать. Намджуну наскучило это общение двух мимов. Он не для этого согласился сюда приехать.       – Если вы собираетесь и дальше ментально общаться, то можете это делать и из дома, да, Чимин? Я буду в машине и через 10, нет, 15 минут уеду. Если кое-кто хочет спать сегодня в родной кроватке, а это касается вас обоих, то жду вниз, – Ким поплёлся на выход, укутываясь плотно в свой шарф и надевая перчатки. – Чимин-и, если что, кричи, – улыбнулся через плечо Намджун и исчез в тёмном коридоре.       Меньше чем через минуту послышался грохот и негромкий возглас. Кажется, кто-то споткнулся.       Уже достаточно стемнело, что даже одинокие фонари, рассыпанные вдоль дороги, не справлялись со своей работой. Слабые огоньки ламп, как светлячки, только украшали своим тусклым светом тёмную ночь, изредка показывая, что здесь, во тьме, спрятано что-то живое. Одно существо подавало признаки жизни громче всех. Намджун вышел из студии, что-то бормоча об обуви, которую следовало бы убирать на специальные полочки, а не разбрасывать по всему паркету. Он остановился на верхней ступеньке и, смотря куда-то вдаль, глубоко вдохнул. Когда он преодолел несколько ступенек, то решил присесть. Ветер пытался пробраться под одежду и беспорядочно взлохмачивал аметистовые волосы. Намджун задрал воротник и спрятал лицо в свой полуночно-синий шарф, который казался чёрным при таком тусклом освещении.       Где-то далеко гудели машины, но шум почти неслышно доходил до этой улицы. Здесь было тихо. Пугающе тихо. Но Ким хотел находиться сейчас именно в тишине. Он не хотел слышать. Только не сегодня. Только не сейчас. Дайте ещё пару минут насладиться тишиной.       Но жизнь играет нами, как хочет.       В кармане быстро проиграла весёлая мелодия, состоящая из пары нот. Намджун вдохнул так тяжело, будто в последний раз, и, нехотя, вынул свой телефон из пальто.       – Что же мне делать? – смотря в экран смартфона, прошептал Ким. – Что делать? – спросил он, подняв голову и переведя взгляд на ночное звёздное небо. Но и оно не знало ответ. « У Вас 1 новое сообщение »

***

      – Хён, я волновался, – после долгого молчания начал Чимин. – Ты не пришёл ни разу. Вообще никто не пришёл. Был только Намджун-хён. Но остальные хотя бы звонили. Мне говорили, что ты занят, но ведь э…       – Я был занят, – злобно перебил Юнги и, наконец, не косо, боясь, что его за это будто подстрелят, а прямо посмотрел на Чимина. Хмурое и злое лицо брюнета стало мягким и жалостливым, когда он увидел, как Пак смотрит на него, как не понимает, за что на него злятся; как его тело немного дрожит. Юнги цыкнул, разозлившись на себя за то, что он врал ему. Мин оттолкнулся от столешницы и сначала закрыл окно, а после присел в ногах Чимина. Юнги не знал, куда ему отвести взгляд: ни на руки, вопросы о которых мучали его до боли в висках; ни в глаза, которые просили объяснение за отсутствие в больнице и дома, он смотреть не мог.       – Извини… Прости, что не навестил тебя. Я не мог видеть, что я с тобой сделал, – Юнги поник головой и спрятал глаза за своими волосами. От него чуть веяло алкоголем.       – Опять ты за своё! Тут нет твоей вины! Даже моей нет, – Пак начал быстро говорить, пытаясь воодушевить друга. – Это всё случайность. Неудачное стечение обстоятельств и всего лишь. Я же не умер.       От последних слов Мин вздрогнул. Он только и делал, что думал о таком исходе. Думал тогда, на сцене, когда тело с громким хлопком ударилось о пол и не шевелилось.       – Юнги-хён, я бы не умер. Никогда не умру. Так легко вы от меня не отделаетесь, – заулыбался Пак и аккуратно положил руку на голову Юнги. – Всё хорошо. Мы все вместе справимся с этим.       Кажется, медленное перебирание волос расслабило Юнги. Наконец, он почувствовал тепло не от радиатора, а от близкого человека, поддерживающего его, несмотря на боль в руке, которой Чимин двигал. Наконец, на него никто не возмущался за сорванный концерт, за слухи. Наконец, он успокоился.       – Знаешь, я буду о тебе заботиться, пока твои руки не восстановятся, хорошо? – брюнет перевёл свой немного пьяный взгляд на Чимина и повторил, будто тот не слышал. – Я буду заботиться.       Рука Чимина всё ещё мягко лежала на тёмных спутанных волосах. Он медленно спустил кисть на плечо Юнги и заулыбался, закрыв глаза от радости.       – Хорошо. Позаботься обо мне, хён, – светясь от счастья, что теперь всё будет хорошо, сказал Пак.       Он открыл глаза, и очень удивил Юнги своим выражением лица. Чимин начал что-то быстро говорить, запинаясь и заикаясь, и, в конце концов, до Юнги дошло, что уже больше двадцати минут они выясняют отношения, и, кажется, им придётся добираться до дома пешком, так как их карета отчалила, а денег совсем нет. Мин подбежал к окну, резко открыл его, чуть не снеся любимые кактусы Сокджина, и крикнул Намджуна, который только-только собирался со злости уехать, потому что продрог, как собака. Ким посмотрел в окно и показал пальцем сначала на наручные часы, потом на асфальт рядом с собой, а в завершении жест перерезания горла, которое дало Юнги ясно понять, что нужно поторопиться. Мин накинул свою куртку, взял телефон и, забыв о том, какой оставляет здесь бардак, поковылял вместе с Чимином на выход.       Пачка его сигарет осталась пылиться на столе.