***
*** Я прошу прощения за то, что так давно не было проды. Так уж вышло, что обстоятельства сильнее меня. Постараюсь дальше выкладывать хотя бы раз в три дня.***
Джейме устало потер глаза и прислонился к одному из деревьев в Богороще. Прежде ему никогда не хотелось найти утешение в подобном месте, он был рожден в свете Семерых. Но сейчас казалось, что постоять на земле Севера и послушать тишину деревьев - именно то, что ему необходимо. - Ты храбро бился, - произнес рядом Тирион, и Джейме хмыкнул, услышав все, что хотел сказать ему брат. Я рад, что ты здесь. Я рад, что ты выжил. Я рад, что ты принял решение. Я рад, что ты со мной сейчас… - Мне было что защищать, - внезапно для себя ответил однорукий воин. – Возможно… впервые за много лет у меня на самом деле появилась та цель, которая была мне нужна. Без фальши, без самообмана. И король, который достоин служения. - Ты тоже понял? – спросил Тирион. – Ты тоже понял, кто он? - Я чувствую это, - кивнул Джейме и сглотнул. – Я ведь служил им… Ему… Рейгару… А там… В бою… Я видел братьев, Тирион. Я видел Королевскую Гвардию… Я видел тех, кто когда-то принял меня в свои ряды. Они не мертвы… Они там, с ним. Они сражаются за него… Только слепой не увидит. Драконы, Дейнерис… Они знают. - Сражался ты, - покачал головой Тирион. – А мертвые остались в прошлом. Джейме криво улыбнулся. Как мог он, воин, давно переступивший через честь и присягу, наплевавший на свою гордость и смирившийся с судьбой… воин, потерявший все и осознавший самого себя через боль и унижения… как мог он не верить в мистику, в людей, подвиги которых заполняли страницы Белой Книги? Те великие мужи были так сильны, что вполне могли переступить через законы богов, откликнувшись долгу даже с того света. Они все, все его братья, поклявшиеся служить драконам, всегда были сильнее его. Сильнее Джейме Ланнистера, который и во плоти никогда не сможет приблизиться к ним. «Но лишь от меня зависит, смогу ли я заслужить то звание, на которое когда-то наплевал, - со светлой грустью подумал однорукий воин. – Только я могу вернуть себе их. И только мне под силу вписать о себе хоть что-то хорошее в Белую Книгу». - Все это может оказаться бесполезным, если мы проиграем войну, - с горечью сказал Тирион, снизу вверх глядя на брата. Карлик вытащил из-за пояса мех с вином, откупорил и с удовольствием глотнул. – Мы все можем умереть. Джейме глянул на него и произнес: - Смерть – окончательна, а жизнь дает массу возможностей. Тирион улыбнулся, вспомнив, что именно он когда-то произнес эти слова. Тогда его брат рассуждал об увечьях, еще не зная, что ему самому придется смириться с судьбой калеки. - Ты веришь мальчишке? – спросил Джейме. – Веришь, что он прав и им нужно лететь? - Я уже не знаю, во что верить, - признался Тирион. – Есть ли хоть что-то в нашей жизни, что было правдой? - О чем ты? - Подумай сам, - предложил карлик и глотнул еще вина. – В этом парне… В парне, которого все и всегда звали ублюдком, слишком много дракона. Слишком много от тех, кем он быть не должен. Джейме призадумался. - Он сын принца Рейгара и Лианны Старк, - озвучил свою догадку, как абсолютный факт Тирион. – И Нед Старк явно знал это и скрывал. Но зачем? - Затем, что Роберт был зациклен на Таргариенах и на девчонке, которая так и не стала его женой, - ответил на этот вопрос Джейме. – Я никогда не пытался узнать Роберта лучше, но я так долго служил ему потом, что легко могу понять причины Старка. Братья призадумались, каждый о своем. Тирион хлебнул еще вина и пошел прочь, а Джейме остался стоять, прислонившись к высокому страж-дереву. Где-то совсем рядом ревели драконы: один громко и яростно, а другой глухо и протяжно. Над крепостью и над рощей медленно кружил снег, устилая все кругом. За мельтешением снега Джейме не сразу заметил двоих, остановившихся у высоченного разлапистого белого чардрева, листочки которого не мог укрыть даже снег – они сияли всполохами огня и крови. Джейме стоял недалеко, но из-за деревьев Джон и Дени не могли его видеть. Да и не интересовало их то, что кто-то может наблюдать за ними. Они стояли под деревом и о чем-то беседовали. Ланнистер наблюдал и все больше и больше ловил себя на мысли, что этим двоим совсем не нужны слова, чтобы понимать друг друга – так много чувства было во взглядах и коротких, вспыхивавших как свет улыбках. Эти двое будто на короткий миг отрешились от бед и ужаса войны и остались наедине друг с другом. Джейме смотрел и не мог не усмехнуться, чувствуя, как в душе поселяется болезненное чувство зависти и обиды. У него никогда не было женщины, на которую он мог смотреть вот так, как сейчас Король Севера смотрел на Королеву. Всю свою жизнь Джейме приходилось прятать чувства, любить тайно… Таить ревность, злость… У него не было семьи… И он бы никогда не смог бы назвать детей Серсеи своими. Он не мог любить своих детей. Словам Серсеи Джейме не верил и о том ребенке, которого она носила сейчас, совершенно не думал. Сколько лет!.. Сколько лет он убеждал себя, что ему, Королевскому Гвардейцу, достаточно лишь любви сестры. И в этом была истина. У него не было ничего из того, что мог получить любой мужчина, но Джейме принял эту плату. Он сполна расплатился за то, чтобы любить королеву. А она? Был ли день, час, миг, когда она смотрела на него так, как сейчас смотрела Дейнерис Таргариен? Нет. - В этот мир мы пришли вместе, делили одну на двоих страсть, но сердце… сердце свое мне Серсея не отдала. Джон что-то сказал Дени, та удивленно приоткрыла рот, но потом кивнула и с улыбкой вложила свои ладони в руки Короля. На миг Джейме показалось, что он наблюдает за чем-то интимным и, в тоже самое время, величественным, будто видит церемонию бракосочетания. Не было стен септы, не было статуй богов, не было украшений и не было гостей… Но снег прекратился, а листочки чардрева вспыхнули ярче. Улыбнувшись Джону, Дейнерис протянула его ладонь и приложила к своему животу, пристально глядя в глаза Королю Севера. Она ничего не сказала. И он промолчал. Лишь опустился на колени и бережно обнял девушку, прислонившись к ней лбом. Заметь Джейме что-то подобное в исполнении других людей, однорукий воин назвал бы мужчину мягкотелым слюнтяем, но сейчас, наблюдая за этой парой, Ланнистер лишь с завистью и болью прикусил губу и отвернулся.