Лед и Пламень

      «Может ли мужчина стать отважным, если он боится?» - услышал Бран свой собственный вопрос. Вопрос из прошлого ли? Из будущего ли? Он никак не мог вспомнить. Он и себя едва помнил…       «Только преодолев страх, он и станет храбрым, он и станет мужчиной», - всплыл в памяти ответ отца, но Бран никак не мог вспомнить, было ли это в прошлом или еще только должно было с ним случиться.       Что есть прошлое? Что есть будущее? А что во всем этом его настоящее? Он не помнил. Как не помнил и то, кто он на самом деле.       «Я Бран… Моего брата зовут Джон. Я должен спешить», - подумал юноша, чувствуя себя ветром, корнями деревьев, соком растений.       Тирион смотрел, как снижается дракон. За этим наблюдали все. И атмосфера в крепости и за ее стенами резко менялась. Холод не исчез, но вдруг стало легче дышать, и предопределенность будущего отступила. Будто дракон сжег все своим огненным дыханием. Войска, еще несколько минут назад спорившие во внутренних двориках, валом повалили наружу, не боясь того, что мертвые уже наступали со всех сторон.       Вихты повисали на деревянных кольях, но их было слишком много, и вскоре мертвые уже валом валили по грудам из тел своих мертвых собратьев, бросаясь на копья Безупречных. Те встречали их и отбрасывали, кололи и кололи. Но вихтов было гораздо больше.       Белые Ходоки держались позади, рядом с Королем Ночи, и преспокойно наблюдали за тем, как мертвые волнами накатывают на защитников.       - Мы не сможем сокрушить всех мертвых, чтобы после сразиться с Иными, - понял Тирион и посмотрел на Джона и Дейнерис на спине Дрогона. – Нужно…       Даже озвучивать этот план было страшно, но карлик не видел иного пути. Мертвые не знают усталости. Если воевать лишь с вихтами, то живые положат у стен Винтерфелла и внутри него всех бойцов, но не добьются успеха. Значит, необходимо прорываться, пойдя в самую гущу, откуда, если все обернется плохо, никто уже не вернется. Безумный… кошмарный… самый опасный… но единственный возможный план.       Дрогон сел у самой стены, заревел, заметив Рейгаля. Тирион вгляделся в лица Джона и Дейнерис и задохнулся от недоброго предчувствия. Что-то изменилось. Они что-то видели или что-то поняли там, в краю вечной зимы. Что-то произошло там. Что-то, от чего Джон выглядел бледным и подавленным настолько, будто там, на севере, ему вырвали сердце. Карлик не видел, но нутром чуял эту черную злость, эту обреченность… понимание чего-то. Джон взглянул на Винтерфелл и будто не увидел его, словно стены не были ему препятствием. Кого он хотел увидеть? Что… Что горечью омрачило его взгляд? На миг он взглянул на Дени и что-то ей сказал, а она кивнула и осталась сидеть на спине дракона.       «Если остаться в прошлом слишком надолго, то потеряешь себя», - услышал Бран голос из пустоты. Кто сказал ему это? Он сам? Жойен? Юноша не мог вспомнить.       «Я должен это сделать, - напомнил он себе. – Я должен успеть. Только так я смогу замкнуть цепь событий. Все уже случилось… Я должен спешить».       Страха не было. Бран уже смотрел ему в глаза.       Джон собрал вокруг себя людей, и Тирион знал, что сейчас Король озвучивает тот самый план, который пришел карлику в голову. Убеждает людей, хотя явно опечален чем-то.       - Нам некуда отступать… - прошептал себе под нос десница.       Безупречные все еще держались, но боец за бойцом они падали, разрушая свою цепочку.       - Или мы сделаем это, или никого не останется, - донесся до Тириона голос Короля.       Десница тяжело сглотнул, видя, как открываются ворота и массивный строй медленно движется вперед. Дотракийцы перестраивались, Безупречные держались из последних сил, Дейнерис слушала требовательные приказы Джона, даже не пытаясь их оспорить.       Прошло всего несколько томительных минут, а потом Безупречные расступились и начали менять строй, создавая проход достаточной ширины, чтобы через него мог пройти тот клин, в который стремительно становились дотракийцы.       Дрогон вновь взмыл в небо и с криком обогнул замок, ускользая из поля зрения Короля Ночи и становясь недоступным его ледяным копьям. Рейгаль взвыл в богороще, а потом тяжело поднялся на крыло вслед за собратом.       - Огонь не страшен Королю Ночи, его смогут сразить лишь люди, так что драконам лучше держаться подальше и от людей, и от Ходоков, - сообразил Карлик.       - Готовьсь! – скомандовали на стенах, когда командиры знаками передали приказ Короля.       Лучники, выстроившись в несколько рядов, по команде пустили стрелы в гущу вихтов, за которыми стояли Белые Ходоки. На пару секунд в армии мертвых образовалась прогалина, в которую тут же хлынули дотракийцы вперемешку с долинцами, стремясь закрепить полученный успех. Они отчаянно прорубались вперед и в стороны, создавая довольно широкий коридор, в который и хлынул поток пеших воинов.       С тревогой и надеждой Тирион смотрел на эту атаку, до крови прокусив себе губу и жалея, что не может быть там, среди войска, идущего вслед за Джоном Сноу.       Сноу?       Старк?       Таргариен?       Было ли это сейчас важно?       Нет.       Они шли за ним. С криками, с отчаянными возгласами. Люди застенья вперемешку с золотыми львами, долинцы рядом с речниками, северяне всех мастей и дикий народ эссоских степей. На стене же карлик мог лишь смотреть на это, ждать и надеяться, что они все переживут этот бой…       Джон смотрел вперед и знал, что у них у всех лишь один шанс. Шанс одолеть врага. Одолеть его до того, как падут Безупречные, и вихты ринутся в крепость, а лучники просто не смогут их сдержать. Один шанс спасти то, что осталось от мира, пусть и не все в этом мире готовы бороться за жизнь.       Он видел рядом с собой Джейме Ланнистера, которого должен был ненавидеть, видел рядом Джораха Мормонта, который редко-редко, но бередил мысли северянина, когда он думал о Дени. Видел здесь Джон Тормунда, бывшего врагом и ставшего другом. Где-то позади глухо ворчали вольники, горланили дотракийцы. Но Джон не думал обо всем этом. Он видел лишь одну цель. Его сердце… то, что осталось от его сердца, рвалось на части, но он шел вперед, взмахивая и взмахивая мечом.       Потому что отступать некуда.       Потому что порой нужно делать выбор и принимать чужой выбор.       Потому что Старк сам карает и врага, и друга.       Потому что так должно быть.       И рука не должна дрогнуть.       Джон посмотрел в глаза Королю Ночи, на миг сбился с дыхания, но потом сжал зубы и бросился вперед.       Люди падали. Вихтов было слишком много. И первый запал прошел.       - Они не выдержат, - прошептал Тирион. – Не дойдут.       До Короля Ночи было не добраться, а мертвые рвали на части стремительный клин людей, пытавшихся пробиться сквозь это черное море с горящими синевой глазами.       - Они не прорвутся.       Дейнерис, облетая крепость на той стороне, все жгла и жгла вихтов, но она не могла пустить Дрогона слишком близко к стенам, оставляя Безупречных и оставшиеся в круге войска на растерзание врагу.       Внезапно глухо и протяжно завыл Призрак. А после завыл снова, и ему ответили. Выскочив за ворота, зверь белым смазанным росчерком пронесся по узкому проходу, который еще не заполнили мертвые, отрезав Джона от крепости, и яростно смял вихтов сбоку от хозяина.       - Волки… - тихо прошептала леди Санса, и Тирион лишь сейчас заметил, что она подошла и встала рядом. – Это волки.       Теперь и другие увидели их. Из темноты леса и из низин серой волной выступили волки. Серые на белом снегу… Их рык перекрыл стоны людей, их вой взмыл в черноту неба.       - Волки! Волки! Волки! – загомонили люди. – Сюда пришли волки!       Никто еще не знал, что будет дальше. Но в тот самый миг, когда звери серой волной врезались в армию мертвых, клыками и когтями кроша ее, над Винтерфеллом взмыл отчаянный общий клич:       - Старки! Серые волки! Их ведет лютоволк! Серый лютоволк! Север! Север!       Впереди волков и правда мчался огромный серый зверь, столь мощный, что возвышался над вихтами.       - Это… - пробормотал Тирион.       - Это Нимерия, - выдохнула рядом Санса. – Это волчица Арьи. Это наша волчица!       Слезы хлынули по щекам девушки, она схватилась за каменный зубец. А люди все кричали. Лучники с новыми силами взялись за стрелы, воины внизу с отчаянием поднимали мечи, а Призрак, разорвав очередного вихта, глухо ответил сестре и требовательно завыл, от чего волки по ту сторону армии мертвых с большей яростью кинулись в атаку.       Они сошлись внезапно, прямо посреди дерущихся. Джейме взял на себя ближайшего Ходока, зашипев, когда удалось вогнать валирийский клинок в грудь ледяного воина. Бронн хмуро и молча сошелся сразу с двумя, деловито размахивая длинными обсидиановыми кинжалами. Одного он оттеснил прямо на Пса, и тот сделанным из стекла молотом раздробил Ходоку голову. Тормунд и Джорах сплотились спина к спине, отбиваясь от двух Белых ходоков секирами и кинжалами. Берик, взмахнув своим пылающим мечом, сипло булькнул, в последний миг увидев, как ледяной клинок входит в подреберье, но лишь усмехнулся и вонзил в Ходока кинжал, прежде чем вслед за ним свалиться на землю. Зарычал где-то рядом Гловер.       Но Джон не мог о них думать. Он видел лишь одного противника. Лишь одного…       Арья стиснула в руке кинжал и на миг прикрыла глаза, прогоняя все посторонние мысли. Если она поддастся сомнению, то подведет… Подведет всех...       Бран видел лед, зеленые всполохи на горизонте. В его голове билась лишь одна отчаянная мысль… Он должен помнить. Он должен помнить…       Ледяной клинок столкнулся с валирийским. Заскрипел лед, запела сталь. Громче завыли волки. Вновь столкнулись мечи, а два воина, стоявших напротив, посмотрели друг другу в глаза.       «Не отводи взгляд», - услышал Джон свои собственные слова, тихие, как воспоминания, тихие, как шорох красных листьев чардрева.       «Я хочу стать рыцарем!» - вспомнился ему голос Брана.       Мечи вновь скрестились. Удар. Удар. Блок. Удар.       «Ты должен это сделать, Джон», - прошелестел голос другого Брана, не того малышка, каким когда-то Джон оставил брата в Винтерфелле. Голос юноши, голос взрослого, голос того, кто видел больше, чем кто-либо из живущих.        «Ты должен это сделать».       Взлетел Длинный Коготь, где-то далеко от него взмыл вверх кинжал… И нить, связавшая все воедино, была разорвана.