(2 года и 1 месяц после знакомства Кенана и Геры)
Гера тяжело вздохнула. Вот уже пятый раз она перечитывала письмо от очередного информатора, и пятый раз смысл куда-то ускользал из ее сознания, оставляя на экране лишь набор символов. Встреча должна была состояться только завтра, но Синдулла не привыкла откладывать дела на потом. Обед, сон, жизнь — да, работу — нет. Но сегодня мозг явно отказывался сотрудничать, то ли он попросту устал от того безжалостного режима, в который его вгоняла хозяйка, то ли дело здесь было в ком-то другом. Кенан, кстати, сидел справа в своем кресле и, внимательно следя за каждым движением девушки, периодически чему-то таинственно улыбался. Помнится, когда он только стал работать с Герой в команде, она в порыве гнева на его эти донжуанские шуточки заявила ему: «Ты или помогай, или не мешай!». Джаррус оказался многофункциональным — он умел и помогать, и не мешать и, самая распространенная опция — мешать и не помогать. Она, чаще всего, и проявлялась в таком вот бездеятельном наблюдении за работой «генерала Геры» и больше всего раздражало девушку то, что Кенан никак не был виноват, в том, что чем ближе он находился, тем меньше у нее оставалось мыслей о работе. А сегодня творилось вообще что-то ужасное, у Геры совсем не получалось сосредоточиться, ум призывал к порядку, а сердце, сердце хотело чего-то другого. В конце — концов, Синдулла не выдержала и, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла. «Наконец-то!» — подумал Джаррус, он все ждал, когда же капитан сдастся и признает, что слишком устала от работы. Вот уже месяц у них не было, практически, ни дня отдыха, только расправившись с доставкой, они летели к кому-то на помощь, потом снова брались за доставку и опять мчались на помощь. Мужчине начинало казаться, что Гера вообще перестала различать какой сегодня день и на какую планету они прилетели, главное, все успеть и всех спасти. Парень понял, что пора брать ситуацию в свои руки: — Пойдем, пройдемся в город? — Зачем? — невнимательно спросила Синдулла. Кенан не смог сдержать улыбки. В этом была вся практичная Гера, ей просто необходимо было во всем находить какой-то смысл, иметь четкое представление о конечном результате своих действий. Она не заводила знакомств просто, чтоб познакомиться, не гуляла, чтобы просто идти, не жила, чтобы просто жить. Иногда, Джаррусу казалось, что это единственная причина, почему он до сих пор не признался ей в своих чувствах, как только он об этом задумывался, ему в голову сразу приходил этот диалог: — Гера, я люблю тебя. — Зачем? Поэтому Кенан молчал и пытался пока собрать как можно больше информации на тему «Зачем нужно кого-то любить и точно ли тебе это нужно», а потом как вдарить по логике Синдуллы мощнейшими аргументами, чтобы она вообще не смогла высказать никаких возражений. Лично ему, достаточно было тех ощущений, которые вызывала у него Гера: ему хотелось думать о ней, быть рядом с ней, заботиться о ней. Зачем искать еще какие-то причины? — Мне нужны шнурки, — зачем-то ляпнул Кенан. — У тебя сапоги на молнии, — сказала, не открывая глаз, девушка. — Тебе нужны шнурки, — решил не сдаваться Джаррус. — Нет, мои ботинки тоже на молнии. — Чопперу? — Чопперу? — Синдулла даже открыла глаза и выпрямилась в кресле. — Что ты имеешь против шнурков? Почему, за что, ты их ненавидишь? — Кенан, ты издеваешься? — Это ты издеваешься! Тебе нужен выдуманный мной повод или важен смысл моих слов? Читай между строк, между теми, где про шнурки, желательно. — Дорогой, с техникой чтения у меня все в порядке, иначе я бы предложила тебе пойти с Чоппером за его шнурками, — хмыкнула Гера. — Я просто пытаюсь анализировать: за окном минус тридцать пять градусов, продовольствия и топлива вполне хватает, и мы с тобой пойдем в город…зачем? — Ну, хотя бы для того, чтобы…- «просто развеяться», хотел сказать Джаррус, но вовремя понял, что этот номер не пройдет, пришлось импровизировать, — …провести разведку. Мы в первый раз на этой планете и почти ничего о ней не знаем, а, как мы уже успели выучить, любая информация может оказаться полезной. Гера молчала, задумчиво всматриваясь в лицо Кенана. Ее «фирменная» изогнутая бровь и хитрая улыбка говорили — ей есть что возразить, но в глазах читалось сомненье. Мужчина понял, что нельзя терять ни минуты: — Так, все, без разговоров, идея отличная, так что давай, одеваем теплые штанишки, валеночки и вперед к неизведанному! — скомандовал он и, пока Гера не успела профильтровать его реплику и понять, что идея таки дурацкая, мягко говоря, потащил ее к выходу из кабины пилота.* * *
Разведка в городе не заняла много времени по причине отсутствия города как такового. Три дома на пять улиц не создавали впечатления великой имперской крайне секретной локации и, в этом плане, надо сказать, им повезло. Не найдя ничего полезного (Кенан раздобыл-таки где-то шнурки) ребята решили возвращаться на корабль. Местный абориген рассказал, что немного севернее есть главная достопримечательность планеты — великолепнейший водопад, который, правда, сейчас немного замерз. И Джаррус безапелляционно потребовал сводить его к недоупавшей водичке. — Кенан, ты ведь знаешь, что я тебе это еще припомню, правда? — сердито сказала Гера после получаса ходьбы. С неба начинали срываться крупные белые хлопья снега. — Догадываюсь, а что, собственно говоря, тебе не нравится? Тот добрый человек сказал, что до водопада всего полтора километра, а значит, мы почти у цели и сделали, кстати, не очень-то и большой крюк, — глядя на счастливое лицо Кенана, можно было подумать, что он заядлый культурист, а не джедай-недоучка, пират-недоучка, второй-пилот-недоучка, повстанец-отказоучка и еще те тысяча и одна профессия, которыми за время своих путешествий по галактике успел побывать парень. — Что мне не нравится? А действительно, что мне не нравится? — задумалась Гера. — А, вот, придумала: здесь холодно, плюс ты сегодня какой-то неадекватный, плюс я уже раз десять чуть не упала. — Это из-за страха, — величественно, словно открывая великую тайну бытия, сказал Джаррус. — Не бойся упасть. Пусть упасть боится тебя. Смотри, — с этими словами мужчина вскочил на замерзшую поверхность небольшого озерца и, немного проехав, активно махая руками, повалился на лед. — Первая яичница всегда со шкарлупкой. Во второй раз обязательно повезет, присоединяйся, — прокричал он Гере, готовясь к новой попытке. — Я же говорю… — Я очень даже адекватный, смотри, как могу, ви-и-и-и-и-и, — лунная походка не удалась, и Джаррус оказался в небольшом сугробе. — Как дите малое, — покачала головой Синдулла. — Вылезай, давай, уже темнеет! — Ну, мамочка, можно я еще немного полежу в снегу? — заканючил Кенан. — Конечно, лежи сколько захочется. Дорогу до корабля, думаю, ты найдешь, — Гера развернулась, собираясь уходить. — Ах, вот ты как, — обиженно прищурился Джаррус. — Ну ладно-ладно, тогда… Моя мстя будет страшна! Почувствовав что-то неладное в этой угрозе, девушка резко отпрыгнула вбок и чудом увернулась от полетевшего ей в спину снежка. За ним последовали новые снаряды. — Ох и получишь ты у меня сейчас, — куда и девалась Герина строгость, она в пару секунд оказалась около Кенана и принялась закидывать его снегом. Парень, естественно, не мог не оказать сопротивления и ввязаться в бой. Уже через несколько минут оба лежали на снегу мокрые и запыхавшиеся. — Все, пора вставать, если хотим увидеть водопад и успеть вернуться на корабль до бури, — сказала, подымаясь Гера. — Не понял, ты чего, даже не посердишься на меня? — удивился Джаррус. — Даже не собиралась, — хмыкнула Синдулла. — Я добрая и милосердная. А когда Кенан уже почти поверил в ее слова, добавила: — На Призраке две недели убираешь ты. — Ты не представляешь, как ты меня успокоила, — выдохнул Джаррус. — Я уж было заволновался: Добрая? Милосердная? Когда? Откуда? С чего бы это? — Кенан! — Я понял, понял, три недели на Призраке убираюсь я. Чего расселась? Пора в путь! — с этими словами парень подорвался и без оглядки зашагал в сторону первого и единственного чуда этой планеты.* * *
До водопада они добрались, когда уже совсем стемнело, но Джаррус не зря так упорно настаивал на этой прогулке — зрелище было поистине великолепное. Сложно описать ту величественную картину, которая открылась перед глазами путешественников. Огромные, безудержные когда-то массы воды застыли, словно, в одно мгновенье, в каком-то своем замысловатом танце. Небольшие ручейки то переплетались, то вновь расходились, убегая друг от друга. Местами сложные узоры складывались из простых маленьких капель. Вокруг водопада пушистым ковром стелился нетронутый снег. Луна, талантливо играя своими лучами на отдельных кристалликах водопада и подсвечивая сугробы вокруг, делала этот пейзаж волшебным и по-настоящему завершенным. А небо медленно осыпало землю крупными узорными снежинками. — Как красиво, — прошептала Гера. — Будто в сказке. Ты знал, что это будет так невероятно? — Нет. Ну, максимум, подозревал, — покачал головой Кенан. — Я просто очень хотел, чтобы ты хоть немного отвлеклась от своей этой безумной идеи всех спасти. — Кенан, я… — Гера, я знаю, что у нас много дел и забот, нам нужно от жизни очень много. У нас обоих есть мечта, у тебя — победить Империю, жить счастливо в свободном мире, а у меня — помогать тебе и оказаться рядом, когда все твои мечты сбудутся. Но нужно иногда уметь остановиться, оглядеться вокруг. Мы все помешаны на наших целях — кто-то хочет идеальное тело, кто-то высокую должность, кто-то славу, кто-то спешит выйти замуж. И в этой бесконечной гонке за воображаемыми желаниями мы иногда просто забываем смотреть по сторонам, видеть ту красоту, которая окружает нас каждую секунду. Не всегда то, что делает нас счастливыми, находится далеко. Как-то я посмотрел выступление Палпатина, он был весь из себя властный, непобедимый, но при этом раздраженный, несчастный, неудовлетворенный. Потом, я вышел на улицу, раздумывая о власти, о войне, о сложной нашей жизни, и в одном из кварталов наткнулся на лавку пожилого мужчины, свет из ее окон озарял весь проулок, мужчина сидел у окна и чинил обувь. Просто чинил кому-то обувь и улыбался. Его лицо излучало столько добра, столько любви. Казалось, зашить кому-то ботинок или поменять шнурки, — тут Кенан слегка улыбнулся, — это самое важное, самое правильное, самое величественное занятие во всей Вселенной. Постоянная борьба, ежедневное следование правилам и работа только на результат — они утомляют, опустошают любую душу, даже, такую страстную и волевую, как твоя. Ты можешь мне не поверить, но тебе тоже нужно иногда отдыхать, делать что-то для себя, давать волю своим чувствам и эмоциям, просто жить, в конце — концов. Я знаю, может показаться, что я несу чушь, но… — Кенан, — перебила его Гера, голос ее был наполнен нежностью и благодарностью. — Спасибо тебе. Ты прав, иногда я слишком…слишком увлекаюсь и забываю обо всем вокруг. Я счастлива, что у меня есть тот, кто может мне об этом напомнить. Увидеть что-то настолько прекрасное это… Просто спасибо тебе. — Всегда — пожалуйста, — сказал парень, наклонившись так, чтоб лица их почти соприкасались. — Мне ведь не нужно далеко ходить, чтобы увидеть что-то прекрасное… — Ты ведь знаешь, что это запрещенный прием? — проговорила девушка, рассматривая губы парня, которые находились так соблазнительно близко. — Ты ведь знаешь, что я имею ввиду Чоппера? — коварно ухмыльнулся Кенан. — Я думала, ты про свое отражение в зеркале, — ничуть не растерявшись, сказала Гера, а про себя подумала: «Вот зараза!» — и отвернулась к водопаду. Но губы ее мечтательно улыбались — в этой непередаваемой атмосфере сложно было не любить его, пусть даже такого несерьезного и противного.* * *
Не успели Кенан с Герой отойти немного от водопада, как метель разыгралась с невероятной силой. Продолжать путь было невозможно. — Нам нужно найти укрытие, где можно переждать непогоду, — сказал Джаррус, пытаясь с помощью Силы почувствовать подходящее место. — Пойдем, кажется, там есть разлом в скале. Кенан взял Герину руку и повел ее за собой. Понимая, что при такой видимости других вариантов нет, девушка полностью решила довериться своему проводнику. — На этой планете лето длится весь год, зима наступает только на две недели, но она очень яростная и лютая в это время. Не знаешь, что бы это могло значить? — спросила она. — Что здесь очень необычный климат? — Нет, что мы с тобой — двое тупиц. — Просто замечательно, — рассмеялся Кенан. — Я бы сказал, двое тупиц-счастливчиков. — Что тебя так радует? — Что не я один тупица, от этого бывает так грустно и одиноко порой. А тут нас целых двое, уже немного веселее. Расщелина оказалась очень узкой, но достаточно глубокой, чтобы уместить двоих. Кенан пропустил Геру вперед, давая ей возможность быть подальше от прохода, где еще гулял ветер. Девушка с опаской заглянула в темноту. — Не бойся, не съедят тебя там, я буду очень рядом и шагну на помощь, — улыбнулся Джаррус, видя ее смятение, и, немного приобняв девушку за плечи, провел ее вглубь разлома. Когда двигаться дальше было некуда, они остановились. Гера уже была вполне спокойна за свою безопасность, но Кенан не отходил от нее, вторая его рука нежно обняла Синдуллу за талию. — Это, чтобы было теплее, — низким голосом проговорил он, видя, как щеки юного генерала заливает густой румянец. То ли он возник еще снаружи, от мороза, а, возможно, причина была в чем-то другом. Гера молча кивнула, почему-то сейчас ей не хотелось разоблачать Джарруса в хитрых и коварных планах, тем более, что ей и вправду было очень холодно. Несколько минут прошли в полнейшей тишине. — С каких это пор ты так полюбил зиму и пешие прогулки? — все еще немного дрожа, спросила девушка. — Мне плевать и на то и на другое, — почти шепотом сказал Кенан и заглянул прямо в глаза Геры, они искрились тем ярким, чистым светом, который безошибочно говорил, что она понимает о чем он и находится на той же волне. Джаррус немного приблизился. — Кенан, — еле выдохнула Синдулла, ругая себя, что поддается на провокации парня. Еще пять минут назад ей казалось, что более смущенной ей уже не стать, но, не тут-то было. Отстраниться не было ни сил, ни желания, тем более теперь, когда его дыхание было так близко, но девушка просто не могла перестать протестовать. — Кенан, ты же знаешь, что… — Повстанцам запрещено целоваться. У попавшихся отбирают почетный значок и лишают премии. Знаю, — Джаррус легко провел пальцем по щеке Геры. — Знаю. Мы просто об этом никому не скажем… — легко, немного неуверенно Кенан прикоснулся к губам Геры. Нежное, еле ощутимое, но такое желанное касание заставило девушку вздрогнуть. Синдулла в последний раз посмотрела в глаза мужчины, такие родные, такие уверенные в своем порыве, и, найдя в них свое растерянное отражение, вдруг поняла: ей нужен, нужен сейчас этот поцелуй больше всего на свете. Кенан, кажется, почувствовал эти перемены. Он подарил девушке еще несколько коротких поцелуев, каждый последующий из которых становился глубже, все сильнее обжигая страстью, давно уже томящейся внутри мужчины, ее губы. Один…второй…третий… И Гера ответила. Ответила так, как боялась себе позволить до этого, да что там позволить, даже думать об этом себе не разрешала. Все те переживания, тревожные дни и бессонные ночи, проведенные вместе, любовь, уважение, поддержка, дружба, понимание, забота и бесконечное желание, желание быть всегда рядом — казалось, все эти чувства невозможно высказать за один раз, но этот поцелуй, как ни удивительно, смог уместить в себя все. Поначалу напряженная, Гера растаяла в нежных объятьях Кенана. И пусть сегодня за нее будет говорить только сердце. Непогода, похоже, только усиливалась, но, в этот момент, им было все равно, пусть буря на этой планете длится хоть вечность.