Интервью с веселым автором

      — О, вы все-таки пришли! Очень рада, проходите! — я посторонилась, пропуская гостью. Сегодня ее улыбка была более натянутой.       — Да, не получалось как-то…       Я послала понимающую улыбку девушке:       — Да уж, столько дел, столько дел.       — Простите, что так долго не приходила.       — Я понимаю, сложно прийти после увиденного, — я села в кресло и отломила кусочек яблочного пирога. — Чаю? У меня сегодня шарлотка по рецепту Беллы, будете?       Девушка отказалась, странно посматривая на ту дверь, из которой в прошлый ее приезд вырвался Кай… Ну, точнее, голова Кая… В этот раз подозрительных звуков не издавалось, скорее оттуда доносилась приятная мелодия.       — Это Бетховен?       — Нет, это Эдвард, — не стала скрывать я.       Стоило мне произнести имя вампира, музыка прервалась, дверь открылась, а журналистка ахнула, влюбляясь раз и навсегда в этого долговязого бронзоволосого бледного типа с золотыми глазами.       — Эдвард Энтони Каллен, — бархатный голос заставил затрепетать женское сердечко, а вампир, даже слыша неладное, склонился к женской руке в старомодном поцелуе.       Я закатила глаза.       — Перед Беллой выпендриваться так будешь, а гостей моих не трогай, Каллен.       Эдвард поджал губы и с достоинством удалился.       — А он тут?..       — Для вдохновения. С утра до ночи в последнее время играет и готовит, чтобы я побыстрее свела его со Свон.       — Понятно… — девушка явно расстроилась, но потом повеселела. — Продолжение скоро?       — Дня через три на фикбуке. На литнете появится чуть раньше, я думаю…       — А можно я в продолжении Беллу поцелую? — высунулся наглый вампир из-за двери, заставив гостью вздрогнуть.       — Нет.       — А если я сделаю ваш фирменный чай?       С козырей пошел… — подумала я.       Споить решил, — подумала девушка.       — Достанешь мне билеты на симпозиум врачей, и я подумаю, Каллен…       Эдвард вздохнул, но явно начал думать, во сколько ему обойдется организация этого мероприятия в моем городе.       — А чаю?       — Наливай. Кубинский, будь так добр.       — Кхм... Мария, недавно был год с начала публикации вашей истории, как вы себя чувствуете в писательском деле? — журналистка пыталась безуспешно отвлечься от вампира, кружащего по моей кухне.       — Ну, странно на самом деле. Совмещать несколько дел, проектов сложно. Чаще всего я чувствую себя хомячком в колесе, однако иногда я чувствую себя несущимся Данко, освещающим путь собственным сердцем, а порой и Форестом Гампом, который… просто бежит, но окружающие настолько этим восхитились, что ждут каких-либо откровений, чудес… Ну или того, что я смогу угодить всем и вся своей историей… Так не бывает.       — Бывает, в моем мире, — улыбнулся вампир, цитируя фильм, но я на него прицыкнула.       Каллен рассмеялся. Кажется, пример Кая его ничему не научил…       — У вас ведь остались вопросы, связанные с физиологией? — выразительно спросила я, мысленно выжигая на лбу парня клеймо, однако обращаясь к журналистке.       — Понял, принял, отошел…       Легкий порыв воздуха, и мы остались с девушкой наедине. Возле моей тарелки с шарлоткой стоял новый бокальчик "чая". Все же хорошо жить с телепатом в этом плане…       — Вале снился сон, — начала журналистка, ставя диктофон рядом. — Эта легенда Алексея, она имеет какое-то отношение к вампирам?       — Непосредственное, — я пожала плечами и отхлебнула ром.       — Но откуда об этом узнал муж Вали?       О-очень хороший вопрос, однако…       — О, нет, я ещё слишком трезва, чтобы открыть эту карту. Следующий вопрос.       Девушка вздохнула разочарованно, но смирилась:       — Читатели интересовались загадкой кожи вампиров и причинами их свечения на солнце.       Я рассмеялась и тихо позвала, зная, что этот телепат с наклонностями вуайериста подслушивает наш разговор:       — Эдвард, загрызайка, ну-ка выйди, встань возле окошка ради демонстрации, сегодня в кой-то веке погода наладилась.       Рыжая шевелюра высунулась из двери спальни:       — А что мне за это будет?       — Так… Ты мне эти мои привычки брось, чай не еврей… — пресекла я попытки вампира на отдельный драббл высокого рейтинга, который он который месяц настойчиво выпрашивает.       — Понахватался, — извиняясь, пожала плечами я, пока хмурый вампир топал к окну с человеческой скоростью.       — Еще одна вмятина на паркете, и вы скидываетесь мне на новую квартиру, Каллен! — громко подумала я, а потом мысленно добавила еще пару трагических развязок в третьей и четвертой части серии.       Вот от них вампир охнул и бесшумно ускорился.       Его кожа под воздействием прямых солнечных лучей начала переливаться, пока Эдвард стоял с хмурой моськой.       — Раздеваться не надо.       — А может?.. — девушка восхищенно пожирала глазами этот подвижный камешек от Сваровски.       — Не стоит, серьезно… — перебила я ее, опасаясь за вампира и начиная лекцию:       — Итак, мы сейчас наблюдаем явление, которое в науке зовется «фотохромизмом». По сути, это возможность веществ изменять свой цвет под воздействием прямых солнечных лучей. Еще во времена Александра Македонского были известны вещества, которые изменяли свой цвет в зависимости от яркости дня, и это помогало определять военачальникам начало военных действий. Таким веществом пропитывали платки или нарукавные повязки, и смена цвета являлась сигналом к началу атаки. Это был и первый простейший измеритель яркости. Фотохромизм возможен в органических и в неорганических веществах, а также в биологических системах, например, в сетчатке глаза. Гакманиты из Гренландии и Квебека меняют цвет от розового или фиолетового до практически белого при воздействии солнечного света. Гакманиты из Афганистана и Бирмы меняют цвет в противоположном направлении: в темноте они кремово-белые, а под солнцем становятся розовыми, красными или фиолетовыми. С точки зрения физики, фотохромизм — результат перехода атомов или молекул из основного состояния в возбуждённое. Изменение окраски в этом случае обуславливается изменением заселённости электронных уровней и наблюдается при воздействии на вещество только мощных солнечных потоков. Но вампиры не меняют цвет, как минералы, в их теле приходит в это состояние жидкость, заменяющая им кровь. Она начинает настолько быстро циркулировать по организму, что это выглядит как сияние. Если бы кожа вампиров была идеально гладкой не только снаружи, но и изнутри, мы бы получили легкие переливы, похожие на перламутр… Однако все дело еще в том, что кожа вампира имеет четкую кристаллическую сетку, и некоторую закономерную неровность, несравнимую ни с какой алмазной огранкой. В итоге, они не светятся, они переливаются как бриллиант или снег на солнце.       — Первый раз слышу об этом явлении, — шокировано призналась журналистка.       — Зря, сейчас даже лаки для ногтей с таким эффектом продают, не говоря уже о линзах очков, — я попыталась проигнорировать пыхтение вампира, который обиделся моему сравнению с лаком.       — Спасибо, молодец, иди пиши продолжение, сладенький! — послала я вампира. — Я приду, проверю… И никаких поцелуев там!       Вампир ушел весьма обиженный.       — На чем мы остановились? Ах, да… Физиология. Я видела, там народ спрашивал про жидкости… Так вот, жидкость, которая циркулирует по телу, оживляя этот камень по сути, заменяет вампирскому организму кровь. Она способствует регенерации. Жидкость, которую вырабатывают измененные слезные железы похожа на нее, такая же бесцветная, однако она более агрессивна к органике. Те же цветные линзы растворяет через несколько часов. Сперма… Эдвард, не подслушивай, иди погуляй!       — Я начал писать продолжение!       — Ладно, тогда о сперме поговорим потом… Что-то еще? Не при маленьких...       — Много чего еще… Например по поводу последней главы, если честно, то мне кажется, замечание Эдварда о том, что у них нет органов, как у людей не совсем уместным. Самый яркий пример довольно банален — эмоции. Что такое эмоции? Я хоть не биолог и не врач, но четко понимаю, что в первую очередь — это гормоны. Страх, ярость, любовь, счастье — это гормоны, что влияют на мозг. И как тогда кровь попадает в организм? Конечно, на желудке свет клином не сошелся, но вполне может быть, что этот орган просто перестроился на другой рацион и не в состоянии банально переваривать пищу, тупо высасывая жидкость напрямую. Мы же не можем переварить камень или металлы, они у нас обычно выходят в первозданном виде… И почему именно кровь?       — Отличные вопросы… Ну, я же говорила про жидкость, которая заменяет кровь в их организме, она является заменителем нервных окончаний, кстати. Вообще вся моя теория о их нервной системе упирается в эту странную жидкость, изучение возможностей которой еще ведется. Ясно пока только то, что эта субстанция, в которой живет активнейший в мире вирус, который почти моментально изменяет клетки, этот вирус является симбионтом носителя, насколько это слово здесь вообще возможно упоминать, принимая во внимание то, что первым делом вирус убивает носителя, а потом превращает его в идеальную машину для своего распространения. Вирусом не были предусмотрены эмоции, как таковые. За чувства и эмоции в организме вампира отвечает мозг в этом плане, душа, как ни банально… Вампирам, кстати, не нужен выброс адреналина, они всегда на нем, лишь в усиленном состоянии. Отсюда и сила, и скорость, и агрессия, повышенная возбудимость. Организм вампира не был предназначен для вечности, скажу по секрету. Этот вирус должен был поглотить планету, бездумно, безэмоционально… Убить все хоть сколько-нибудь живое. А потом погибнуть, точнее застыть, превратиться в красивый камень, который пробудится лишь тогда, когда почувствует новую жизнь.       — Но все пошло не так…       — Вирус просто выбрал не того носителя. Мы, люди… Слишком умные, слишком волевые… Карлайл и Эдвард лучшее подтверждение этого.       — Однако почему именно кровь?       — Вирусу нужны новые не измененные клетки. Энергию вампир получает только после реакции распада и заражения. Отсюда и невероятная сила у новорожденных…       — Я закончил! — крикнул Эдвард, вылетая из спальни.       Его лицо сияло.       Чувствую, его вариант Белле не понравится.       — Ладно, думаю, на сегодня с интервью закончим. Эдвард, проводи девушку, пока я посмотрю, что ты напечатал…       Пока я безжалостно кромсала абзацы со страданиями вампира от невозможности поцеловать любимую, читая текст по диагонали, журналистка тихо спросила Эдварда:       — А Кая Вольтури Мария препарировала ради науки или за что-то?       Я увидела, как плечи вампира вздрогнули, он ясно вспомнил тот злополучный день.       — Он ей ноутбук с продолжением сломал… Вот сколько кусочков от техники отлетело, столько потом Кай у себя не досчитался… А наукой Мария прикрывается, — сдавленным шепотом прошипел вампир.       — Каллен! Верну Бофорта в Форкс! — пригрозила я распоясавшемуся парню.       — А я Беллу к тому времени увезу в Чикаго! — дерзко объявил этот камикадзе.       — Что?!       — Вон там, на пятой странице, — уже не так уверенно пояснил вампир.       Промотав написанное, я хмуро прочитала текст с безумным поворотом сюжета и безжалостно отправила документальный файл в корзину.       Создала новый.       — Сейчас ты у меня попляшешь…