Ник
You hate everything about me Why do you love me? / Ты ненавидишь во мне абсолютно всё, Так почему ты любишь меня? Three Days Grace — I Hate Everything About You
Что-то было не так. Как будто взяло и покатилось в чертям в один прекрасный момент, и Ник не мог понять, что именно происходит. Руки предательски мелко дрожали, сердце билось в ушах, горле, по всему телу с устрашающей частотой, мешающей спать. Чертежи тоже шли к коту под хвост — вечная нервность мешала сосредоточиться, придумывать что-то новое, и из-за этого Ник бесил сам себя. Особенно когда он нервно начинал отбивать какой-нибудь ритм по любой поверхности, тогда хотелось взять и сломать себе пальцы обеих рук, наплевав на последствия. Ника достало всё время думать о последствиях. Когда-то — казалось, в совсем прошлой жизни — Ник любил четверги. Любимые уроки, никаких дополнительных занятий — можно было просто прийти домой и заняться любимым делом. В этот четверг Нику показалось, что он пришёл вместо дома в пустой вакуум, клетку, и он просто отчаянно злобно слонялся по квартире, раздражаясь тому, что ничего не то, что не хочет, — не может сделать. Раздражающий звонок застал его на полпути по коридору. Медленно и спокойно, чтобы побесить самого себя, Ник подошёл к двери, чисто из принципа не смотря в глазок, и распахнул её. Противный жёлтый свет коридорных ламп отражался в знакомых непонятных карих глазах. Ник дрожал — он не понимал, что чувствует и что хочет сделать. Руки чесались, нужно было сделать что-то, жажда деятельности засела в горле, колола на кончиках пальцев, и он подался вперёд. Их поцелуи всегда были разными, врезающимися в память, перехватывающими дыхание, всегда с красной помадой на губах, но никогда — нежными. И сейчас одним касанием губ Захарра выбила дыхание, перевернула весь внутренний мир Ника, но погрузила в это безумное нужное чувство, которое Ник всегда пытался сдерживать. Но не сегодня. Пальцы путались в проклятом шарфе, который Ник пытался стянуть, Захарра мощным пинком захлопнула входную дверь, цепляясь пальцами за растянутую футболку Ника. Шаг вперёд — Захарра снова прижата спиной к двери, и Ник медленно закрывает её на задвижку, — последний островок адекватности — и крышу сносит. Не отрываясь от него, Захарра кое-как сняла ботинки, Ник дрожащими непослушными пальцами пытался расстегнуть проклятую куртку. Под ней — перманентно знакомая кофта с V-образный вырезом, Ник отрывисто выдыхает, смотрит на выступающие ключицы и, смазано прерывая поцелуй, касается губами её шеи, позволяя тёплому девичьему запаху окружить и ослепить его. Он почти не ощущал чужие пальцы в своих волосах, слабо понимал, что происходит и что он делает, но дышать становилось трудно, когда чужие потрескавшиеся губы касались его шеи, подбородка, щёк. Знакомый интерьер собственной комнаты только мазнул по глазам, перед ними же быстро мелькнула собственная футболка, и холодные пальцы Захарры коснулись оголённой спины, только больше разгорячив. Ник не понимал, как у него остались силы на то, чтобы координировать движения и суметь снять с Захарры её кофту, ладони медленно скользнули по талии, медленно теплеющие руки девушки легли на плечи. Ник попытался шагнуть вперёд, ноги запутались в чёрт пойми чём, и они оба повалились на его кровать. На секунду они оба остановились. Немного отросшие волосы Захарры разметались по помятому покрывалу. На секунду Нику показалось, что волосы по-родному чёрные. Чуть поутихшие ярость и раздражение вскипели с новой силой, и Ник снова потянулся к её губам, сходя с ума от количества контактов с её почти обнажённым телом. Кажется, пальцы Захарры добрались до его штанов. Ник задыхался — было жутко тесно, жарко и тяжело. Звонок в дверь, видимо, повторённый уже не раз, резко вернул Ника в мутную реальность, словно его окунули с головой в прорубь. Быстро он грубо вытер все возможные следы красной помады, натянул футболку. Захарра молчала. Она так и не произнесла ни слова. Ник смотрел на неё буквально пару секунд, их взгляды встретились, и он так и не понял, что девушка чувствует. Отец, а названивал именно он, был, к счастью, был в хорошем расположении духа. Фальшиво насвистывая какой-то мотив, он с улыбкой осмотрел сына. — И что ты так долго? — Ник, так и не придумавший оправдание, пожал плечами, отцу этого хватило. — И чьи это вещи? Ник похолодел, с ужасом рассматривая разбросанные вещи Захарры. Руки снова мелко дрожали, но в голову ничего не лезло. — Это мои, Константин Николаевич! — Захарра, чудом оказавшаяся в туалете, вышла из оттуда словно ничего и не было. — Живот прихватило по дороге домой, а тут ваш дом рядом. Она врала не краснея, и Ник мрачно подумал, что из Захарры, возможно, выйдет убедительная актриса. Девушка, немного бледная, широко улыбнулась отцу, и тот не сдержал ответной улыбки. — Теперь всё нормально? — Константин внимательно наблюдал за медленно обувавшейся девушкой. — Да-да, — Ник и сам поверил бы в это. Захарра показательно громко застегнула куртку, её взгляд остановился на парне. — Ник, проводишь? — Конечно. Ник одевался быстро, но как в дурмане, всё в неловкой тишине. Морозный воздух щипал лицо, ссутулившаяся фигурка Захарры маячила рядом. Они молчали. — Диана ушла, — голос девушки внезапно охрип, словно сломался. Она вскинула голову и теперь внимательно смотрела на него. — Миракл ей наговорил всякого, глупости какие-то… — Захарра замолкла и молча громко вдохнула ртом, как будто задыхалась. Резко она остановилась и посмотрела на Ника, впервые в её глазах он видел что-то глубокое и немного страшное, словно с Захаррой произошло что-то ломающее, что переживает не каждый… Ник не хотел вглядываться. — Пожалуйста, Ник, поговори с ней! Пожалуйста, не говори, что группа что-то значит только для меня! Прошу! Её голос срывался, словно она действительно сейчас разрыдается, но лицо не менялось — бледное и как будто кукольное. Ник думал, он смотрел на мир словно впервые — пропала нервность, оставляя ледяное спокойствие. С Дианой что-то произошло. Сейчас она казалась очень далёкой, и как всегда недостижимой, неприкосновенной. — Ладно, — Ник ответил раньше, чем подумал.***
Дианина мама смерила его странным пронизывающим взглядом, Ник понимал, почему — у Фрезеров так не принято. Он улыбнулся максимально дружелюбно. — Здравствуйте. — Ты к Диане? — женщина выпрямилась, не отрывая взгляда от гостя. — Да. Пауза была долгой, Ник даже поверил, что его могут выдворить и обвинить в невоспитанности, но женщина отошла от прохода медленно. — Она у себя. Ник разулся стремительно, быстро проносясь по коридору, но замерев около знакомой двери. Выдохнув, он постучал, и сердце подпрыгнуло, когда он услышал знакомое «Да?». — Ник? — Диана, сидевшая в позе лотоса у себя на кровати (давняя её привычка), подскочила и подошла к другу. Пару секунд они стояли друг напротив друга, и синхронно они обнялись так, словно не виделись несколько лет, а не день. Нику стало легко, всё стало становиться на свои места. Улыбку сдерживать не было ни сил, ни желания. — Я знал, что что-то у вас с Мираклом произошло, — честно выпалил он, Диана вмиг посерьёзнела. Ник сам не заметил, как понизился его голос. — Что он сказал? Диана вздохнула, отходя на шаг. В её лице что-то изменилось, между бровей пролегла складка. Ник смотрел в её глаза, серые, и с каждой новой секундой понимал, что в эти глаза он готов вглядываться. Всегда был готов. Диана сложила руки — волнуется. — Ничего особенного, на самом деле, — Диана заправила волосы за ухо, но нахмурилась сильнее. — Просто подтвердил, что я бревно, которое только немного умеет петь. Очень неприятно, если честно, но это правда. Но выступать я больше не хочу. Ник стоял, переваривая информацию. Как Миракл мог сказать такое Диане? Уж он-то, как продюсер, должен понимать, что голос Дианы — одна из главных составляющих их группы. Замолчавшая Диана закусила губу, и Ник снова обнял её, решая всё для себя практически моментально. Диана почти не двинулась, Ник только чувствовал её дыхание на своей футболке, он знал, что сейчас она сдерживается. — Ну и пошёл он, — Диана хихикнула от этих слов Ника. — Если он не видит в тебе громадного таланта и харизмы, то никакой он не успешный продюсер. Диана хихикнула ещё раз, Ник обнял её ещё крепче. Постепенно он приходил в себя, пропадала неясная ярость и злоба. И он понял, на какой он стороне.***
— Ник! — Захарра подловила его у мужского туалета в понедельник. Ник так и замер с мокрой тряпкой в руках, радуясь тому, что сейчас урок и ту сцену никто не увидит. Он словно видел Захарру впервые. — Как Диана? Её глаза, всё такие же непонятные и неразрешимые, маячили рядом, но Ник не мог позволить себе снова падать в эту пропасть. Захарра снова была очень близко, Ник знал, чем могла кончиться эта встреча, и отшагнул от неё. Девушка замерла. — Я знаю, что говорил Миракл, — принятое решение с каждой новой секундой казалось ещё более правильным. — И знаешь, нет никакого желания хоть что-то продолжать делать. Я полностью согласен с Дианой. Захарра шагнула навстречу ещё раз, в её глазах снова сверкал губительный для Ника безумный огонёк, она снова была безумно близко, и Ник отшатнулся от неё, мягко отталкивая её от себя. Захарра покачнулась, в её глазах постепенно появлялось понимание. На секунду Нику стало совестно, но он знал, что их недооотношения пора заканчивать. Захарра стояла напротив, черты её лица заострились, на секунду она стала похожа на своего дядю. — Вот как, — её голос внезапно стал очень глубоким. — Знаешь что, Лазарев? Я тебе не собачка какая-нибудь, хватит меня отшвыривать! Вот что — делай что хочешь. Ты, Диана, Василиса, Фэш! Делайте что хотите! Я не собираюсь больше носиться за вами, заставлять делать что-то для группы! С меня хватит. Она вдохнула ещё раз, словно собиралась сказать что-то ещё, но медленно выдохнула, механически развернулась, не посмотрев на Ника, и быстро ушла к лестнице. Словно завороженный, Ник наблюдал, как её тёмная фигурка исчезает внизу. Стоило стуку её ботинок стихнуть, как Ник, очнувшись, вспомнил про тряпку и медленно понёс её к кабинету.