***
Поздно вечером Шухей сидел у себя и честно и заслуженно гордился собой. Он справился, вытерпел все манипуляции, не проронив ни звука! Идея с кляпом оказалась гениальной. Хисаги сжимал зубами ножны собственной катаны. Это отрезвляло, орать было элементарно стыдно… перед Казешини. Он и так виноват перед своим занпакто, кстати, надо бы его найти, поговорить. Выспрошенные у Исане-фукутайчо факты вихрем кружились в голове. «Живая гниль» оказалась редкой пакостью. Передаётся от раненого хозяина, достаточно небольшой царапины. От занпакто к хозяину не передаётся, от одного занпакто другому — тоже. Как «Гниль» действует на материализованные занпакто, неизвестно… Это значит, их занпакто в опасности. Надо действовать быстро…***
В лесу было темно и тихо. Ни звука, ни ветерка. Подозрительная тишина давила на уши, но лейтенант отмахивался от неприятного тянущего ощущения. В голове стучало: «не опоздать, только бы успеть, ну где ты, ГДЕ ты, Казешини, когда ты так нужен?!» Деревья проносились мимо, Шухей мчался когда по ветвям, когда по траве, тщательно прислушиваясь. Чертов занпакто со своими драматическими эффектами… Вылетев на поляну, Хисаги замер. Прикрыл глаза, вслушиваясь в звуки леса, разбавленные его собственным сердцебиением. Да. Среди ветвей едва слышно посвистывает ветер. В легком шелесте листьев уже можно различить металлическое позвякивание цепи. Ну конечно, разве упустит его бешеный клинок такую возможность… Сейчас! Взмыть вверх, пропуская под собой смертоносный диск вращающейся кусаригамы. Краем глаза проследить за цепью, прикинуть место следующей атаки, оттолкнуться от ветки, сменить направление. Извернуться в воздухе, встретить клинком вторую косу. Приземление, кувырок, разворот, удар катаной снизу вверх. Вовремя: сталь сцепилась со сталью. Сыпанувшие с клинков искры на мгновение высветили знакомую до последнего клыка ухмылку. Давно не виделись, Казешини… — Что ты забыл здесь, Шухей? Неужели жить надоело? Надо же, один пришёл… — Я искал тебя, Казешини. — Нашёл, че дальше? — Есть разговор. — Не имею ни малейшего желания с тобой разговаривать. Если только клинком… — Я серьёзно. Надо поговорить. Оттолкнуть ухмыляющегося поганца. Внимательно оглядеть с ног до головы. Темно, как у меноса под подолом… Но что-то настораживает, что-то явно не так. — Чего рассматриваешь, за столько лет не налюбовался? Что же, что корябает подсознание… Занпакто подошёл поближе. Знакомые черты лица и линии тела, чуть подсвеченнные ущербной луной, звериная грация движений. Отблеск света на лезвии кусаригамы, шорох цепи по траве. Все до мельчайшей детали знакомо, но что-то же не так… — Ну, чего уставился?! Казешини срывается с места. Уследить за его движениями крайне сложно, но почему-то получается. Возможно ли… Удар справа, слева, попытка захлестнуть за шею цепью. Силён, стремителен и смертельно опасен, истинный Ветер Смерти… Обычно Шини предпочитает дальний бой, видимо, темнота мешает и ему. Ну и слава Ками, так его хотя бы видно… Да твою же налево!!!.. — Шини, стой!!! — Шухей отскочил назад, до рези в глазах вглядываясь в силуэт собственного меча. — Да остановись же, идиот! — Чего ещё?! — Ты ранен, — не вопрос, утверждение. — Удар слева заметно слабее. И кусаригама заметно подрагивает… — Даже если и так, тебе что за дело? — вздернул бровь Казешини. Бывший хозяин какой-то странный сегодня. Рану заметил, надо же. Где ты был со своей заботой столько лет?! А больно действительно было. Сперва слегка и незаметно, между собой занпакто всерьёз не дрались, так, клинки почесать, нервы пощекотать. Другое дело с шинигами, тем более — с бывшим хозяином. Казешини как никто знал, насколько силён лейтенант девятого отряда Хисаги Шухей… С ним не получится вполсилы, с Шухеем только всерьёз. Боль была неожиданной, но вроде бы не сильно мешала, от нее можно было отвлечься и драться в свое удовольствие. Пока этот придурок о ней не напомнил! Чего он там бормочет, кстати?.. — … может быть опасен! Эй, ты меня вообще слушаешь?!.. — Ну чего ты раскричался… — Я с кем, по-твоему, разговариваю?! Говорю же тебе, ты ранен, длинный порез на левой лопатке! Примерно ладонь длиной… — Откуда ты знаешь?!.. — У-у-у-у… Как с тобой все-таки сложно… Это я был ранен в последнем бою, рана отравлена, яд опасен для нас обоих! Только у нас есть четвёртый отряд и Куроцучи Маюри, а у занпакто ни того, ни другого нет! Ты, менос тебя дери, сгнить, то есть проржаветь изнутри хочешь?! — Ч-ч-че-его-о-о-о?! — Того! Если эта дрянь попадает в рану шинигами, лечить нужно и его занпакто тоже! Меня уже вылечили, осталось подлатать тебя, кретин! — З-зачем тебе это?.. — Идиот, как есть идиот… — Ты же ненавидишь меня, Шухей! И я это знаю! — Балбес ты… Я не хочу твоей смерти, Шини. ТАКОЙ смерти… Сгнить заживо?.. Нет, ни за что… Сам подумай, тебе хочется проржаветь изнутри?.. Занпакто замер на месте. Перспектива пугала до мурашек, боль разливалась по спине, явно пробираясь вглубь… Нет, Ветер Смерти не хотел умирать. Косящий чужие жизни клинок не был идеалистом и знал, рано или поздно умрут и они с Хисаги. Вместе, как родились, как жили, так и умрут, скорее всего одновременно. Хотелось бы погибнуть в бою, от руки достойного противника… Но уж точно не от ржавчины! — И… чем тебя лечили?.. — Пыткой… ЧЕГО-О?! — Не смотри на меня так. Эту рану нельзя обезболивать, любой препарат усилит действие яда. Пораженные ткани срезаются, потом мазь… Э-эй, Шини, с тобой что?.. — Ничего со мной… — хорошего, менос тебя возьми… — Говори, говори… Шинигами усмехнулся. У Казешини богатая мимика, на его лице всегда так чётко видны его эмоции! Сейчас его занпакто в шоке. Интересно, от чего конкретно?.. — Э-э-э… Шухе-е-ей, тебя, говоришь, вылечили уже?.. — Ну да… — А… Зачем ты пришёл?.. — В смысле — зачем? Предупредить, помочь обработать… Мазь, опять же, принёс… — Помочь, значит, пришёл… Давай, Казешини, подставляй спину, да?! С какого я должен тебе доверять?! Лейтенант устало прикрыл глаза. Медленно досчитал до десяти. Повернулся к занпакто, открыл рот, чтобы высказать наконец, как этот дурень его достал своей тупой упертостью, как вдруг… — Ай… ай-яй-яй… — на лице Шини мелькнула гримаса боли. — Ш-шухей… больно… — занпакто начал медленно оседать на траву. Хисаги рванул к нему, подхватывая, поддерживая, помогая сесть удобнее и прислониться к дереву здоровым боком. По виску Казешини стекала капелька пота, глаза были страдальчески зажмурены. Переждав приступ боли, воплощённый меч открыл глаза. Хозяин сидел совсем рядом, неосознанно прикрывая напарника собственной спиной от возможной атаки со стороны леса. Некоторые привычки неистребимы. Тёплая ладонь согревала спину. Приятно, менос подери… — Шини… Шини, это придётся сделать. Эта мерзость уже убивает тебя. Ты же… — Я хочу жить. Как бы мне ни хотелось сделать тебе гадость, Шухей, подыхать, хоть и тебе назло, я не хочу… Что мне делать, командуй, напарник… — Тебе ничего не нужно делать, я все сделаю сам. Ложись, или тебе сидеть удобнее? — А менос его знает, как удобнее. Ты через эту пытку проходил, не я! — Я сидел… Темно, надо кидо засветить. А, и возьми в зубы что-нибудь. — Это ещё зачем? — Чтобы не орать на весь Руконгай. Я чуть твои ножны не перегрыз. — МОИ НОЖНЫ?! ДА ТЫ… — Возьми, говорю… — Что взять?! Руку твою могу!.. — Отгрызешь же, твоими-то клыками!.. Рукоять вон, или цепь… — Ладно, уломал. Давай уже… Это было больно. Нет, не так. Это было ЧЕРТОВСКИ БОЛЬНО!!! Хорошо, рана не успела стать глубокой, света от кидо было достаточно, и мази как раз хватило на всю поверхность раны. Казешини не подвел — не шелохнулся, не дернулся ни разу, только изредка тихонько поскуливал от боли. У Шухея отчаянно тряслись руки, закончив покрывать пострадавшую спину чудодейственным снадобьем, он выдохнул с облегчением. Руку он, правда, со спины занпакто убрал не сразу. Переволновавшийся шинигами не отказал себе в удовольствии погладить сжавшегося Шини по спине ладонью… Хотел ли он подбодрить занпакто, или же подразнить, лейтенант и сам не знал. Отвлечь, правда, получилось. — Эй, ты чего творишь?! Не смей меня лапать, ты, извращенец! — взвился с места Казешини. Длинные волосы свистнули у самого носа Хисаги. — Вижу, лекарство уже подействовало?.. — облегчение накрывало волной, хотелось шутить, смеяться и смотреть на совсем прежние стремительно-текучие движения своего занпакто. — Блин, Шухей… Наказал же Ками хозяином… — Как себя чувствуешь? Спина не болит? — непривычно, как же непривычно слышать неприкрытую заботу в голосе хозяина! — У меня сразу болеть перестало, как мазь нанесли… — Да нормально все с моей спиной. Правда, не болит. Могу в бою продемонстрировать, — на лице Казешини расплылась улыбка. Хисаги даже глаза протер — именно улыбка, не оскал буйнопомешанного, как обычно. Странно-то как… — Не, думаю, бой подождет до следующего раза, не возражаешь? — Конечно, возражаю! — ну ещё бы, это же Шини. — Ну да так и быть, на сегодня и впрямь хватит. Ты, кстати, какой-то бледный, Шухей… Лейтенант какое-то время молча собирал по поляне разбросанные вещи — обрывки бинтов, нож, антисептик, банку с мазью — потом обернулся к занпакто. — Я сегодня едва не потерял часть своей души, Шини. Это… было страшно, знаешь ли. Пожалуйста, постарайся не пугать меня так больше. — Не, ну нормально… Сам, значит, ранение получил, и я же теперь «постарайся»! Напомню тебе, это ТВОЕ ранение так отразилось на мне, так что это ТЫ будь так добр, постарайся не получать сомнительные раны! — Ладно, извини… Да, Шини, вот, возьми с собой… — Ну чего ещё?! Хисаги достал из кармана тщательно завернутую в ткань баночку. Он в долгу перед Ханатаро-куном, без его помощи достать ещё одну банку чудодейственной мази было бы просто нереально. — Скажи там остальным, пусть себя осмотрят. Мало ли, вдруг ещё кто пострадал, — баночка легла в ладонь занпакто. — Тот, кто меня ранил, уже обезврежен, но на занпакто эта дрянь действует медленно, да и не изучена до конца… — Что я слышу, Шухей! Ты… о нас заботишься?.. — Вы — наши занпакто, Казешини. Вы части наших душ, и не смотря ни на что мы не желаем вам столь жуткой смерти. Хотя, банку эту я унес тайком, так что будь любезен, не подставь меня. — Я — и «любезен»?.. Шухей, ты как маленький… Перебрасываясь почти безобидными шутками и подкалывая друг друга, лейтенант и занпакто убрали все следы своего пребывания на поляне. Небо начинало светлеть, в Готей 13 скоро подъем, Хисаги должен быть на месте. Пора было расходиться… — Ну, до скорой битвы, Шухей. Не надейся, что я буду щадить тебя в бою! — Не сомневаюсь в тебе, Казешини… Шинигами уже шагал к Сейрейтей, когда вновь поднявшийся ветер донес до него тихое «Спасибо». Усмехнувшись, он выхватил катану и поднял клинок вверх. По лезвию незамедлительно звякнула пущенная вполсилы кусаригама.