zwischen ihnen

Еще нет и двенадцати часов дня, и он не пьян. Шагая по старым питерским улочкам в поисках нужного дома и подъезда в нем, Мирон успел окончательно отрезветь. Мужчина останавливается напротив очередного подъезда и сверяется с адресом, темнеющим на руке. Глубокий вдох. Мирон толкает тяжелую, но не запертую и не имеющую домофона дверь. Делает шаг внутрь здания. Пути обратно больше нет. Еще один вдох. Выдох. Федоров слишком быстро, как ему кажется, добирается до нужной ему квартиры. Слева, от старой и с облезшей краской двери, висит довольно хлипкий, будто советский звонок. Мирон настороженно на него смотрит и в итоге просто стучит по дереву, надеясь, что его услышат. Хозяин не заставляет себя долго ждать, и через несколько десятков секунд дверь открывается и на пороге застывает, судя по виду, тоже не спавший всю ночь Слава. - Ты пришел, - шепчет парень и задерживает дыхание, боясь спугнуть призрака, который гонится за ним всю его жизнь. - Я же сказал, что буду там, куда ты скажешь прийти, - проговаривает Мирон с мягкой улыбкой и смотрит прямо Славе в глаза. Тот, словно во сне, делает несколько шагов назад, пропуская гостя внутрь квартиры. Машнов закрывает дверь и неловко машет в сторону кухни, мол проходи. Федоров только тихо смеется на это, но послушно следует в комнату. Там за небольшим столом с кружкой чего-то горячего сидел Ваня. Или Фаллен, как тот любил себя называть. - Что этот тут забыл? – тут же сделал выпад Ваня. Слава на это только замялся и не знал, что ответить. - Тебя Рудбой заждался, - встрял в этот маленький монолог Мирон. Фаллен отставил от себя кружку, встал с занятого им стула и пошатываясь подошел к мужчине. - Тебе везет, что Замай сегодня у себя дома ночевал, а то ты бы уже точно получил по роже, - прошипел Ваня и направился в сторону коридора. – Слав, если он начнет выебываться, сразу звони. - Почему все сегодня грозятся набить мне лицо? – задал Мирон вопрос в никуда и сел на освободившийся стул. Послышался хлопок закрываемой двери, и они остались одни. Слава сел на стул на противоположной стороне стола напротив Федорова. Воцарилась тишина. Ни один из них не знал, что нужно и надо ли вообще что-то сказать. Слава медленно протянул руку к лицу Мирона и осторожно, словно боясь, что его оттолкнут, прикоснулся к темным я люблю тебя. - Когда я говорил это, я не врал, - проговорил парень, аккуратно поглаживая щеку Федорова. - Я знаю, я знаю, - Мирон закрыл глаза и прильнул к руке. Мужчина услышал шум отодвигаемой табуретки, но глаза не открыл. Он почувствовал теплое дыхание у своих губ и прикосновение чужих после. Не было фейерверков, конфетти и прочей фигни. Просто были они. Не было громких слов. Просто была правда. Конец маленького путешествия, ознаменовал начало более долгого и более счастливого. Мирон больше не изменял своим привычкам и, крепче, прижимаясь к Славе в ночи, шептал тому du bist derjenige den ich suchte всю свою жизнь и эти слова тут же отпечатывались на коже парня. Слава приобретал новые привычки и начинал утро с медленных поцелуев и фраз теперь ты моя вселенная как бы пафосно это для них ни звучало. Все что будет после каждой фразы, каждого прикосновения и каждого взгляда останется только zwischen ihnen.