Швейцарский шоколад (сборник)

— Крис! Мне срочно нужна твоя помощь! Крис влетает в кухню как на пожар. Собственно, он как раз и ожидает пожара, потопа или чего-то в таком духе. — Что горит?.. А, все в порядке, похоже. — Я, конечно, готовлю плохо, но с техникой-то я умею обращаться! — Да? — Джакометти усмехается, припоминая, как в прошлом месяце с его телефона стерлась вся личная информация потому, что Витя там что-то наклацал. А до этого был фен, который перегрелся и навеки сдох, потому что Виктор положил его работающим на одеяло, пока перемерял десятки своих и Криса футболок. — Только не надо вспоминать мне миксер, — бурчит Виктор, агрессивно нарезая персики. — А что с миксером? — Ой... — У Виктора соскакивает нож — и кусочек персика шлепается прямо на ковролин. — Я забыл сказать, да? Он сломался. — Что ты с ним делал-то? — Не важно! Просто заплети косу, пока у меня руки грязные. С каким-то благоговением Крис касается его головы. Подбирает падающие на глаза длинные серебристые пряди. — Не уверен, что помню, как это делается. — Это как с вождением: один раз научился — и умеешь всю жизнь. — Ты же не водишь. Виктор ухитряется пнуть его по ноге. Крис ухитряется не выпустить его волосы с ужасным подобием косы на несколько звеньев. — Черт, я же не взял чем завязать. — В кармане резинка. — В каком из? — Найди. Придерживая волосы одной рукой, Джакометти второй обшаривает его задние карманы, задерживая руку на заднице чуть дольше, чем было бы достаточно для поиска. Просовывает руку под фартук, проводит под кромкой джинсов по гладкой коже и только потом вытаскивает из кармана сиреневую резинку для волос. Завязывает, скептически оценивает свою работу. Результат оставляет желать лучшего. Однако ему определенно понравилось перебирать мягкие длинные волосы Вити. — Давай я переплету. — Да брось, никто не увидит. — Тогда, может, повторим как-нибудь? — Не понял. — Виктор сует ему в рот дольку сладкого сочного персика. — Ну... Можно будет еще повозиться с твоими волосами? Виктор неопределенно пожимает плечами. — Посмотрим... Эй, ты куда? — За новым миксером. — Крис подмигивает и уходит, слегка разочарованный. *** Его встречает плач в квартире. У Криса ухает сердце в пятки. — Вить, что у нас случилось? Он говорит "у нас": беды Вити давно стали его личными бедами. — Я отвратительно готовлю. — Никифоров шмыгает носом. — У меня даже панна-котта не застыла. Не буду больше готовить. Облегчение. Крис садится на пол у ногах Виктора, поставив рядом коробку с миксером. — Ну и что? Если тебе нравится этим заниматься, то почему бы не продолжать? — А толку? Все равно жрем заказанную пиццу и лапшу из коробочек. — Мм... — Крис обводит пальцем косточку на щиколотке Виктора. — А если я научу тебя? — Звучит здорово. — Виктор сползает с кресла на пол к Крису. Джакометти просто хочет его успокоить именно в эту минуту, отлично зная, что ничего из их совместной готовки не выйдет: Виктор с некоторых пор (примерно с того времени, как сам начал ставить себе программы) не терпит ничьего наставительного отношения. Крис уже пытался дать ему пару советов, но натолкнулся на активное неприятие. Никифоров ластится, лезет обниматься, но Крису приходится его отстранить от себя. — Кхм, Витя, тебе не кажется, что что-то горит? *** Персиковый пирог удается спасти. Потери: всего-то подгоревшие края, которые Крис осторожно обрезает. Первым хочет попробовать, что вышло у Вити, но Никифоров решительно забирает у него вилку. — Нет-нет, ты знаешь правила, я сам должен решить, можно ли тебя кормить этим. — Виктор крестится по-православному. Балагурит: он столько раз говорил, что не верующий. — Слишком сладко. Но это, по-моему, можно есть, если с чаем. — Только не с твоим чаем, в который ты кладешь три ложки сахара. Давай разложим по красивым тарелкам и устроим романтический ужин при свечах. — Я выгляжу не больно романтично. — Виктор — такой домашний, уютный, с растрепанной косичкой — снимает фартук, перепачканный мукой и персиковым соком, и остается в любимой древней выцветшей футболке и не менее древних джинсах. Крис едва сдерживается, чтобы не ляпнуть что-то милое и глупое. Вместо этого произносит более нейтральное: — Ты хорошо выглядишь. — Но затем возвращается к изначальному намерению сморозить милую глупость: — Господи, Витя, ты самая очаровательная хозяюшка в мире.