невесомости поверь.

В самый солнечный день своей жизни — когда ему исполнялось 13, в гостиной тихо колыхались воздушные шары, а на кухне своей очереди ждал именинный торт — Арсений молча глотал обидные слезы, сидя на своей кровати. Девочка, которая ему очень нравилась, которую он решался пригласить на свой день рождения пару месяцев, и все-таки пригласил — да еще и перед целым классом! — сначала сказала «да», а час назад позвонила и извинилась, сказав, что никак не сможет прийти. И теперь ему нужно было выйти к своим друзьям, которые со вчерашнего дня ждут ее появления, готовят мерзкие шутки и подкопы и подначивают его предложить ей — ЕЙ — дружить! А теперь ему нужно выйти к ним всем и сказать, что Таня не придет, потому что ее позвал в кино «тот самый». Хотя можно это и не говорить, конечно. Но склонный к драматизации своей жизни, 13летний Арсений уже целый час прокручивал в голове картинку, в которой он говорит друзьям, что Таня променяла его на «того самого», а они сначала удивленно смотрят на него, а потом смеются. После в своей фантазии Арсений героически и смиренно умирает, друзья понимают свою ошибку и раскаиваются, а Таня безутешно рыдает над его свежей могилой, в то время как он сам, сложив ручки на груди, с ухмылкой наблюдает за ними сверху, зависнув в паре метров над землей бестелесной сущностью. В тот солнечный день Арсений впервые понял, что жизнь не такая, какой он себе ее представляет. Случилось это тогда, когда он вышел к друзьям, уже абсолютно смирившийся со своей несчастной судьбой будущего самоубийцы, а первой в комнате его встретила смеющаяся Таня, держащая торт в руках и беспрестанно повторяющая: — Ловко я тебя разыграла, а? В тот день Таня чмокнула его в щеку, Арсений с ужасом осознал, что любое его представление о реальности всегда будет расходиться с настоящей жизнью, поэтому планировать ничего нельзя, а лучший друг Никита подарил книжку о загробном мире и спиритических сеансах. С Таней они продружили два месяца. *** И во второй раз представления Арсения о жизни рушатся в пятницу, после целой сковородки жареной картошки и появления Антона Шастуна, нет, подождите, призрака Антона Шастуна в его квартире. После сахарного круга на столе, с улыбкой убирающегося Сережи и шепота Антона о том, во что и поверить было страшно. О том, что он тоже влюблен. Арсений читает старую книжку о призраках уже во второй раз по кругу, хмуро листает страницы, но так и не находит ответа на вопрос, что же происходит сейчас в его беспокойной жизни? Какого черта парень, в которого он влюбился несколько месяцев назад, вдруг объявляется в его квартире в полупрозрачном состоянии и твердит ему, твердит о своей любви? Арсений снова глотает обидные слезы, понимая, что сходит с ума. — Ты не сошел с ума, — раздается за его спиной, и Арсений очень предсказуемо отпрыгивает в сторону с громким БЛЯТЬ. Антон фыркает, спрыгивает с обеденного стола, на котором чинно восседал, и подходит к нему вплотную. Арсений не дышит. Арсению даже пошевелиться страшно. Потому что пусть даже если он сходит с ума, рядом с такой галлюцинацией это вовсе и не страшно. — Как мне тебя убедить? — вздыхает Антон, изучающе смотря ему в глаза, и замолкает. И пусть молчит, молится про себя Арсений, пусть молчит, пусть говорит, только пусть будет, здесь, со мной, рядом, подольше. — Я хочу тебе поверить, — неожиданно для себя говорит Арсений. Галлюцинация вздрагивает. — И я почти поверил, когда ты орал на Сережу, — Антон довольно хмыкает. — Но… мне сложно, понимаешь? Это все… не выглядит по-настоящему. Они молчат, и вдруг Антон хлопает в ладоши. — Придумал! Я не буду тебя убеждать! — он улыбается как Чеширский кот, от уха до уха, а Арсений недоверчиво смотрит на него. — Чего? Шастун фыркает. — Не ожидал, да? — он залихватски подмигивает застывшему в проходе соляным столбом Попову, аккуратно обходит его и плюхается на кровать в спальне. — Не буду я тебя убеждать. Думай, что хочешь. Хочешь — что сошел с ума, хочешь — что я настоящий и я сошел с ума, — хочешь -… — Я понял, — перебивает Арсений. — Варианта, что все мы нормальные, ты мне не оставляешь. И о чем это говорит? Антон поднимает вверх указательный палец. — Это говорит, безусловно, о том, что ты можешь думать, что тебе угодно, но я от тебя не отстану, — он садится на кровати. — Веришь-не веришь, но нам — то есть, мне и Антону, очень сложно бороться со своим чувством к тебе, — у Арсения перехватывает дыхание. — И я больше не хочу бороться, я устал, — невесело заканчивает свою фразу Антон и… Арсений моргает. — Ты охренел, что ли? — оторопело произносит он вслух. Кровать все также пуста. — Да кто уходит посреди разговора?! — орет Арсений на подушку. Подушка молчит. *** — Блять! — спустя неделю привычно приветствует Антона Арсений, заходя в квартиру после работы и отпрыгивая от медитирующего перед входной дверью Шастуна. Тот молча кивает, не отвлекаясь от своего занятия. Арсений проходит на кухню и ставит пакет с продуктами на стол. Антон тут же возникает рядом с ним и демонстративно фукает. — Прекрати! — не выдерживает Попов. — Что не так на этот раз?! Антон молча тыкает пальцем в пакет. Арсений заглядывает внутрь. Пазл все еще не складывается. — Ну сосиски тут, ты сосиски не любишь? — молча качает головой. — Гречка, рис… — РИС! — вопит Антон, и Арсений от неожиданности замахивается на него кухонным полотенцем. — Рис, Арс! Ты убить меня хочешь? Арсений опускает полотенце на стол и смеется. Смех грозит перерасти в истерику, поэтому Антон осторожно спрашивает с присущей ему тактичностью: — Ты че ржешь, придурок? — Ты даже не ешь, — выдыхает Арсений сквозь смех. — Ты даже не ешь! — он все-таки швыряет злополучное полотенце в Антона и то, пролетает сквозь него, приземляясь на подоконник. — Ты не жрешь, ты вообще не человек, ты то ли призрак, то ли галлюцинация! Антон молчит, слушая нарастающую истерику. — Какого хрена ты вообще ко мне прицепился, — вздыхает Арсений, начиная успокаиваться. Антон сочувствующе смотрит на него и вдруг тоже взрывается. — Мне легко, думаешь?! Я с тобой тут в семью играю, за рис ругаю, а потом возвращаюсь домой, в него, и он касается этой Иры, и гладит ее, и целует — а у самого кошки на душе скребут! Знаешь, как это хреново, когда и самому себе помочь не можешь? А он только пытается себя убедить, что все нормально и все в порядке, и он — нормальный! И не тянет его к мужикам, и ты — и тебя вообще нет! Арсений молчит. Об этом он никогда не думал в таком ключе. Может ли Шастун, в самом деле, бояться его? Бояться своих чувств? — А мне что делать? — Антон продолжает бесноваться, вскакивая со стула и расхаживая по кухне. — Ты думаешь, я знаю, что мне делать? Думаешь, мне кто-то дал справочник?! «Самоучитель для части подсознания несчастных влюбленных», думаешь, его кто-то так назвал?! Антон кричит, Арсений молчит. Практически идиллия. — А на рис у нас аллергия, чтоб ты знал! — заканчивает Антон и с громким хлопком испаряется. Арсений подбирает кухонное полотенце, садится на стул, кладет голову на руки, думает. Такому призраку — кричащему, эмоциональному, отчаянному — он готов поверить. И он достает ноутбук. *** К следующему появлению истеричного призрака Арсений готовится очень тщательно. Из кухонного шкафа пропадает рис — и на всякий случай все остальные крупы, а то мало ли. Полы вымыты, а то в среду Антон наступил на жирное пятно от пиццы и орал минут 15, ну конечно, не так сильно, как в последний раз, и без громких хлопков. Полотенца на кухне постираны и убраны на самую верхнюю полку — может, пропадет потребность кидаться ими в несчастного призрака, он все время обижается на это. В центре стола стоит полная сахарница — чтобы Антон чувствовал себя безопаснее, имея возможность защититься в любой момент. А самое главное, ноутбук всегда под рукой, и новый вордовский документ все пополняется страницами. Главное, успеть к появлению. В следующий раз Антон появляется без вспышек света, хлопков и пугающих появлений из-за спины. Он просто заходит в кухню, которая стала неизменным местом их встречи, и садится на свой стул. Арсений продолжает готовить. — А чего ты даже матами не кричишь на меня? — спрашивает Антон, когда молчание становится совсем уж неловким. Арсений пожимает плечами. — Ты меня не пугал сегодня, зачем на тебя кричать. Открой вон лучше ноутбук, прости, что распечатать не успел. Антон недоверчиво смотрит на него, потом закрывает глаза — неделю назад он рассказал Арсению, что так легче сосредоточиться и «материализовать себя для окружающего мира». Арсений тогда мало что понял из пространного объяснения, но вроде до него дошло, что так Антону проще взять материальные предметы в руки. Шастун берет ноутбук, открывает его и смотрит на Арсения. — Че? — Не «че», а «что»? — машинально поправляет его Арсений. — Да похуй! «Справочик для части подсознания несчастных влюбленных»? — зачитывает он вслух заголовок. Арсений поспешно кивает и снимает кастрюлю с плиты, закипевшая вода чуть не выплеснулась. — Я сам написал, — гордо заявляет он, вытирая руки. — Да я вижу, — фыркает Антон, листая страницы. — Охереть можно, сколько страниц, ты чего там понаписал? — Много чего, — тихо отвечает Арсений и садится напротив увлеченного призрака. — Все, что успел о тебе узнать. Что в тебя нельзя кидаться предметами, это неприятно. Что когда ты рассержен, твое появление сопровождают — он машет руками в воздухе — всякие звуковые эффекты. Что ты хочешь помочь. В кухне наступает тишина, и уже не та вязкая и неловкая, что была раньше, а уютная и спокойная. Антон тепло смотрит на мужчину, улыбается, и в уголках глаз собираются морщинки, совсем как настоящие. А потом хлопает в ладоши. — Тогда давай я тебе расскажу о нас! Это должно помочь! Арсений улыбается и не слышит звук пришедшего сообщения, а на экране мобильного телефона высвечивается: От кого — Антон Шастун.