Сердце льда.

      Они бежали вперед, пробираясь через глубокий снег, прорывая себе спасение от смерти, бежавшей за ними по следам, оставленными между деревьями. Они стреляли и получали пули в ответ. Они кричали на чуждом для этих мест языке. Они спасались, но многие из них падали, захлебываясь собственным страхом и кровью. Они смотрели назад и умирали.       Немцы падали один за другим и кричали, но о чем именно, Влада не слышала, она бежала за полковником, боясь потерять его спину из виду. Мужчина иногда поворачивался к ней, но смотрел дальше назад и, поднимая руку с пистолетом, стрелял в тех, кто преследовал их. То и дело Владка кричала, приседая, боясь, что одна из пуль, выпущенная со стороны бывших пленников, попадет в нее, прижимая обе руки к голове, надеясь, что, если это и случиться, то она не почувствует боли. Позади бежал Штуббе, он так же стрелял, но в какой-то момент девушка поняла, что больше не слышит его; ей хотелось сказать об этом Герцогу, но каждый раз, когда он поворачивался, на минуту останавливаясь, и их глаза встречались всего лишь на секундочку, она молчала, смотря на серьезное лицо с ледяными глазами, понимая, что не может ничего вымолвить. Раздавался выстрел, и они вновь бежали, как стая волков, убегавшая от охотников. А вокруг кружились пули, как "красные флажки".       Они бежали.       Сознание перестало быть человеческим, оно стало звериным, зрение, слух, обоняние - все стало непохожим на предыдущее. Нос ощущал запах холода и смерти, и разум старался гнать вперед тело, не обращая внимания на боль и усталость; и оно бежало, двигалось, лишь бы "свинцовая муха" не достала его, вылетевшая из оружия противника.       Снег стал еще глубже, а дорога стала уходить в горы. Ничего не оставалось, как бежать туда, где вершины подпирают небо. Голос полковника прозвучал слишком резко, но все же потонул в криках умиравших и выстрелах, но Владислава успела услышать только одно слово, одно единственное слово, которое дало ей надежду - "тоннель", - если им удастся добраться до тоннелей, они смогут выжить. Герцог, как вожак бежал впереди, подгоняя остальных, а стая двигалась за ним. Немного отстав, Влада уже успела потерять спину полковника, но знала, что ей нужно бежать по заданному курсу, так как она помнила, что тут прорыты несколько тоннелей, соединявшихся в единую подземную сеть; как вдруг что-то сильно ужалило ее, что-то острое и горячее коснулось ее ноги. От нестерпимой боли, как разряд тока, прошедший через все тело, девушка упала, взвыв, как зверь, попавший в капкан.       Обезумевшими глазами она увидела, что ранена - все-таки одна пуля достигла ее. Снова провыв, Владка попыталась встать, но тут же упала опять, заскулив. Испугавшись того, что останется тут навсегда, что умрет, закричала изо всех сил:       - Курт!       Но ее слабый, такой чужой для этого времени, голос остался не слышим для всего остального мира. Перевернувшись на спину, Владислава увидела, как к ней подбегает какой-то норвежец, как горят безумием и жаждой мести его глаза. Девушка заплакала, смотря в лицо своей смерти.       - Курт! - вырвалось у нее тихим шепотом.       А чем хуже этот пленник, вырвавшийся на свободу, своего мучителя? Чем он лучше, когда наставляет оружие на беззащитного? Ничем. Полные гнева и жажды отмщения глаза впились острыми иглами в лицо девушки; наступая на нее норвежец уже был готов выстрелить, упиваясь слезами и страхом пойманной им жертвы. И в какой-то момент Владислава поняла, что страха нет, он вытек слезами, замерзшими на коже; теперь ужас и ярость были ее спутниками. В ее сознании взорвалась мысль о том, что она больше не увидит ни дома, ни Герцога - он не услышал ее крика, не расслышал его среди моря воплей и стонов. И оставалось только одно - наступать в ответ.       - Давай! - прокричала она, зная, что тот, кто держит дуло автомата возле ее лица, не знает ее родного языка, - Давай стреляй! - зачерпнув снега, девушка кинула его в мужчину, - Что, сука?.. Стреляй! Все-равно ты сдохнешь!.. Можешь только в безоружного стрелять? - она снова кинула в него снег, - Стреляй, падла!       И тут раздался выстрел.       Покосившись, норвежец упал на бок, чуть дернувшись, а потом замер. Смотря на его тело, Влада сама боялась пошевелиться, не понимая, что случилось и почему перед ней лежит убитый бывший пленный, но тут она заметила небольшую дырочку у него на лбу, из которой сочилась кровь.       - Вьставяй, - прорычал Герцог, одной рукой хватая Владиславу за локоть, а когда русская поднялась, она придержал ее, осмотрев беглым взглядом.       - Не оставляй меня, - хоть она и пыталась говорить спокойно, но голос стал тихим и умоляющим, - Курт... Не оставляй.       Мужчина замер, повернув лицо к русской. Ее глаза мерцали, как холодные звезды на небосклоне в предрассветный час. На бледной коже уже не таял снег, перемешанный с соленым льдом слез. Побледневшие губы дрожали. И он помнил, что точно такие же слова говорила ему его жена, когда прощалась, узнав, что ему предстоит уехать в далекую снежную страну. Тогда он промолчал, зная, что вернется; он не любил нежность, которую многие женщины выставляли напоказ, в том числе и его жена, поэтому он тогда не ответил ей, бросив холодно, что вернется; а теперь Курт Герцог понял, что больше не увидит Хельгу. Сильнее прижав девчонку к себе, полковник быстро зашагал вперед, не обращая внимания на тихие поскуливания русской. Она держалась за руку мужчины, обнимавшую ее, как за надежду на спасение, стараясь теперь меньше наступать на подстреленную конечность. Теперь немец не мог отстреливаться, не потому что патронов уже давно нет, он все еще держал ту шкатулку, бережно прижимая ее к себе, боясь, что она потеряется. Они шли теперь медленнее, хотя Владка пыталась не обращать на ранение внимание, сжимая до боли зубы, стараясь делать быстрые шаги, но каждый раз, ступая на подстреленную ногу, она сильно наклонялась в сторону, издавая скулеж. Девушка понимала, что им не спастись, в какой-то момент эта мысль, как пуля, вошла в ее мозг, и, если мужчина отпустит ее, он сможет уйти, у него будет шанс спасти себя. Инстинкт вопил в голове о том, что нужно двигаться, но ноги сами остановились, провалившись в глубокий снег.       - Иди, - прошептала Влада, отпихивая от себя немца, - Иди. Они все-равно...       - Halt den Mund! - прохрипел Герцог, рывком поднимая русскую.       - Они убьют тебя, - не сдавалась Владислава, теряя силы от потери крови и усталости.       Но Герцог промолчал. Ответили его глаза - они вспыхнули синим огнем гнева, - лицо тут же стало непробиваемо-серьезным, а губы сжались так плотно, что, казалось, вообще исчезли. Испугавшись этого блеска, Владка боялась отвести взгляд от сверкавших глаз немца, чувствуя, как неприятно и больно кольнуло в груди, словно она только что смогла прочитать его мысли, которые пронеслись в его голове. Он подумал, что она сбежит, или еще хуже перейдет на сторону бунтовщиков. А может быть он и не думал о том - Владислава не знала, но почему-то ей представилось то, как она бежит к норвежцам, и ей стало противно. От обиды и страха ее дыхание участилось, но вместо слез, наружу полезло рычание, а вместе с ним и сила, благодаря которой девушка рванула вперед, на какое-то время забыв о том, что ранена, принимая помощь мужчины, который все еще придерживал ее. Вперед и только вперед, нельзя оглядываться назад, нельзя останавливаться. По-настоящему волчий взгляд видел только снег и лес, и ночь с звенящими пулями, пролетавшими мимо. Они, как двое волков, бежали рядом, убегая от охотников, опасаясь флажков, но с одной целью - спастись, - прорываясь через белое полотно, сковавшее деревья ледяным пленом. Но вот свинцовая муха угодила в спину полковника. Как старый матерый волк, он зарычал, упав в холодный снег, потянув за собой и Владку. Еще не успев понять, что случилось, девушка приподнялась, утерев лицо ладонью, но заметив, что мужчина лежит на животе и тяжело дышит, пытаясь приподняться, быстро перевернула его, чем вызвала протяжный стон. Заскулив, Владислава приподняла мужчину, помогая ему сесть, только сейчас обратив внимание на шкатулку. Подняв взгляд к глазам Герцога, девушка провела замерзшими пальцами по его лицу, пытаясь сказать взглядом, что не оставит его, и немец понял этот взгляд. И снова выстрел.       На секунду ледяные глаза вспыхнули, расширившись, внутри них снова блеснул огонек, но вдруг он погас; и тело полковника упало обратно на спину.       - Курт, - задыхаясь воздухом, Влада взяла руку немца и потянула, пытаясь поднять его, - Пойдем. Пойдем. Осталось еще немного. Вставай.       - Geh, du kannst noch retten selbst, - еле слышно ответил Герцог, сильнее прижимая шкатулку к себе; он понимал, что не сможет ни встать, ни идти, ранение было серьезным, так как делать каждый вдох каждый раз было сложнее и сложнее; пуля угодила ему в грудь, и скорее всего было задето легкое, - Ты дольжна идьти.       Она могла; ей нужно было только подняться с колен и пойти, может быть ей бы и удалось спастись, может быть; но девушка склонилась над лицом немца, смотря в его мерцавшие холодом огнем.       - А если я... не хочу? - вместо ответа прозвучало из ее рта; Владислава и сама не могла понять, почему не может сделать такое банальное и простое, как уйти.       Она не могла оставить того, кто был жесток, кто заставил ее застрелить ее друга. Но друга ли? Ее выбор неспроста пал на Станислава: еще при поступлении в университет Стас, Влада и Паша были зачислены в одну группу. Станислав сильно отличался от остальных учащихся - он всегда старался быть лидером, и не важно в чем: в спорте, в команде, в группе, - он должен был всегда быть на первом месте. Павел же был более скромным человеком, считавшим, что такое ярое стремление не дает ничего хорошего в жизни, и нужно быть более умным и стараться находить компромиссы, недели "переть на пролом". Где-то через год после обучения в параллельную группу пришла Светка - девушка сразу же заставила мужскую половину факультета лишиться покоя, так как была видная невеста; многие поговаривали. что у ее отца был хороший бизнес; да и внешностью природа не обделила - Светлана считалась одной из красивых девушек университета. А Влада... а Влада просто наблюдала со стороны все это. Она не была ни "серой мышкой", ни "зубрилой" - этакое "серое звено", которое приспосабливалось под внешние обстоятельства, но и на "задних рядах" не сидела в ожидании своего поезда. Да и внешность была тоже "средненькая" - ни красавица писаная, ни уродина. И вышло как-то странно, что всех их объединил один человек - Даниил. По началу все было нормально, но к концу обучения Павел, на тот момент встречавшийся со Светкой, решил сделать ей предложение, да не знал парень, что девушка его встречалась с ним только ради того, чтобы продержаться в университете, как ни банально это ни звучало. И, как многие потом поговаривали, придя домой чуть раньше Паша был страшно "огорчен", увидев свою девушку в объятьях другого, и как многие могли догадаться, что им был Станислав. Воды тогда много утекло, Влада и Даня сделали все возможное, чтобы наладить дружеские отношения между друзьями, тем более, что после того случая Стас бросил Свету, рассказав, какие истерики та ему делала почти каждый день из-за своей ревности. Но потом Светлана призналась Владиславе по секрету, когда они сидели на кухне с бутылкой Мартини, что Стас любил распускать руки, но на вопрос Владки, почему не бросила его, Света ответила, что влюбилась в него, как кошка, что терпела частые звонки от подружек Станислава, сообщения любовного содержания и даже то, что парень часто пропадал на несколько дней. Все это она терпела, потому что любила, и после их расставания ей было нужно все это из-за привычки - побои, крики, скандалы... Тогда Влада промолчала, подумав, что Света стала жертвой насилия, в особенности морального, имея душевную привязанность к своему "насильнику" - то есть Стасу, и в тот момент девушка не могла понять, почему это произошло, и почему Света допустила это, но сейчас, глядя в холодные глаза Курта, она поняла, что и сама стала жертвой, зависящей от своего мучителя.       - Я не уйду без тебя, - ровно проговорила Владислава, снова потянув руку Герцога.       Мужчина кое-как приподнялся, но тут он заметил, что к ним подбежали двое бунтовщиков. Оба мужчины тяжело дышали от бега, у одного в руке была лопата.       - Назад! - прорычала Владка, заметившая тоже незваных гостей, - Назад, я сказала, - и ей было все-равно, понимают ее или нет, - Не подходите.       Мужчины о чем-то посовещались и сделали каждый по шагу. Зарычав, как обезумевшая, девушка выхватила из ослабших рук полковника его пистолет и наставила его на норвежцев. Те остановились. Вспомнив слова Курта о том, что нужно стрелять только в голову, Владислава прицелилась. Ее палец нажал на курок, но выстрела не прозвучало. Мужчины, которые уже начали пятиться назад остановились, смотря с удивлением на девушку. Влада попыталась выстрелить еще раз, но пистолет молчал. "Патроны," - прозвучал в голове противный внутренний голос. Понимая, что кончились патроны, она повернулась к лежавшему на спине; он был мертв, но его ледяные глаза все так же смотрели на нее. Какая-то нечеловеческая боль разорвала мозг, и понимая, что Курт умер, Владка резко повернулась к норвежцам, закричав.       Как Владислава оказалась возле гор, да еще и со шкатулкой в руках, она не помнила. Девушка остановилась только тогда, когда упала и кубарем покатилась вниз от бугра, где заканчивался лес и начинались скалы. Лежа в снегу, девушка яростно прижимала обеими руками шкатулку к себе, прислушиваясь к выстрелам, которые все еще звучали в лесу. Девушка села, не зная, что делать дальше, но понимала, что она спаслась. Но в душе была будто какая-то странная дыра - ей удалось не только спасти себя, но и сбежать от немцев, так как те взяли ее в плен, но почему-то ей не хотелось этого, хотелось вернуться, да и вообще вернуть то время, когда она была при Герцоге.       - Ты? - послышался откуда-то со стороны голос.       Повернув голову, Владка увидела идущую к ней Светлану. Девушка была в ужасном состоянии: лицо было сильно избито, один глаз подбит, губы сильно опухли, да и походка ее изменилась, став прихрамывающей.       - А ты знала, что делали солдаты с теми, кого уже оттрахал твой полковничек? - рассмеялась зло Света, встав так, чтобы можно было разглядеть ее лицо, - А ты смотри... смотри. Тебя бы это тоже ждало. Хотя нет! - она снова засмеялась, но теперь смех стал более истерическим, - Ты же у нас любимица фрицев. Что? Тебя он тоже имел?       - А ты зато раздвинула ноги перед целым батальоном, - усмехнулась Владислава, поднимаясь, чьи глаза теперь приняли огонь холода, который мерцал в глазах Герцога; такой взгляд бывает только у хищников, любивших свободу.       Не успела она выпрямиться, как разъяренная Светка кинулась на нее, повалив в снег. От удара, Влада выронила шкатулку, но та только чудом не раскрылась, а только утонула в пушистом снегу. Упав на землю, обе девушки покатились по склону дальше, стараясь нанести друг другу, как можно больше ударов.       Даниил кое-как выполз к выходу из тоннеля. Он понял, что друзья упали точно в такую же яму, как и он, и надеялся, что никто из них не сломал себе шею или позвоночник. Но как бы ни звал и ни кричал парень, никто не отзывался на его мольбы. Просидев в яме какое-то время, парень понял, что, если не выберется сам отсюда, то замерзнет. Осмотревшись, он понял, что яма продолжается тоннелем, и ничего не оставалось, как ползти. Оказавшись на свежем воздухе, Даня перевернулся на спину, тяжело дыша. Нога уже не болела, он ее уже просто не чувствовал, и морально готовился к тому, что ее придется ампутировать - и если еще несколько часов эта новость ввергала его в ужас, то сейчас парень был готов сам отрезать себе ногу, считая ее лишним грузом. Он вдыхал и выдыхал морозный воздух, трясясь от холода, теряя силы с каждым выдохом, но держался благодаря одной мысли - он выжил и выполз из этого проклятого тоннеля. Небо над ним уже окрашивалось в светлые тона, а звезды становились все более тусклыми. И вдруг размышления Даниила о дальнейшем спасении прервали крики, доносившиеся из тоннеля. Приподняв голову, парень увидел, как только что из темноты входа в скале выбежала визжавшая Владка, а за ней и Светка. И удивлением было то, что несколько минут назад, Даниил был уверен, что он там был один. Не обращая внимания на лежавшего в стороне, девушки, по виду будто только что прошедшие через девять кругов Ада, сцепились, будто бы дрались не на жизнь, а на смерть. Как две разъяренные кошки, девушки упали на землю и начали валяться в снегу, а тот под ними окроплялся кровью. Перевернувшись на бок, чтобы лучше было видно, Даниил увидел, что каждая из его подруг сильно ранена: у Светланы было разбито лицо, а у Владиславы - нога. Повалив Владку на снег, Света начала бить ту по лицу. Даня, превозмогая боль, приподнялся на локте, и хотел крикнуть, чтобы девушки прекратили, но тут заметил, как среди деревьев идут какие-то люди. В том, что это были именно люди, парень не сомневался, но не мог понять, почему они идут так... странно, да и, чуть приглядевшись, он увидел, что и одежда у них была странная.       - Фашистская шлюха! - прокричала Светлана, нанеся сильный удар Владе, разбив той губу, - Из-за тебя умер Стас.       Именно это понял лежавший недалеко Даниил, но что дальше кричала девушка, было не совсем понятно, так как в тот момент, Владиславе удалось перевернуться вместе с сидящей на ней и ударить ее. Тем временем странные люди все ближе и ближе подходили к дерущимся девушкам, обступая их со всех сторон. Взяв Светку за горло, Влада стала медленно сжимать пальцы, и только в этот момент заметила, что они не одни. Воспользовавшись этим, Светлана скинула с себя противницу и хотела ее ударить, но тоже увидела, что их окружили. Среди деревьев в снегу стояли те, кто когда-то был людьми, облаченные в немецкую военную форму. Нечеловеческий волчий голод застыл в их глазах, оскаленные острые зубы виднелись из разорванных ртов, мертвая кожа покрывала их тела. Впав в неописуемый ужас, девушки почти в унисон закричали, испуганно таращась на немцев. Те стояли и будто чего-то ждали, скалясь, как стая голодных хищников. И вдруг несколько солдат отошли в сторону, пропуская командира. Остановившись Герцог, осмотрел девушек все тем же ледяным спокойным взглядом, что был у него при жизни. Они все давно умерли - умерли в тот день, когда полковник сам хотел уничтожить всех жителей деревушки и исполнить приказ, данный ему Гитлером, но не успел; они умерли в тот день, когда жители деревни взбунтовались и пошли против немцев. И теперь они вновь восстали. Не веря своим глазам, Владислава медленно приблизилась к мужчине, смотря в его синие глаза, сохранившие все тот же огонь. Она не могла поверить в то, что он все еще жив, но был убит той ночью, несколько лет назад, ведь у нее не было сомнений в том, что они со Светкой вернулись в свое время. Для них прошло всего лишь несколько минут, пока они бежали через тоннель, а для него - целая вечность.       - Курт, - прошептала девушка, собираясь коснуться его лица пальцами, но от взорвавшихся в тот момент эмоций и чувств, сознание заволокло ее непробиваемой чернотой.       Успев подхватить Владу, когда она потеряла сознание, Герцог взял ее на руки, одарив замеревшую Светлану, стоявшую чуть в стороне, испепеляющим взглядом. Он молчал, но его солдаты кинулись на девушку, следуя приказу об уничтожении, разрывая ее на куски, впиваясь зубами в плоть, отрывая руки и ноги; как стая, действуя повиновению не только приказа полковника, но и своим новым инстинктам. Когда немцы побежали на нее, Светка даже не сдвинулась с места, понимая, что уже нет смысла, она не убежит от них; как загнанный в угол кролик, девушка лишь громко закричала, когда боль невероятной волной захлестнула ее.