better killing me...

      — ты делаешь мне больно. Ты смотришь исподлобья, и я вижу злобу и недопонимание в твоих глазах. Чимин, ты и понятия не имеешь, как больно делаешь мне. То, что я чувствую к тебе, отсутствие возможности признаться, прикоснутся — все это колет меня в сердце каждый раз, когда я вижу тебя. Когда смотрю в твои глаза, когда ты берешь меня за руку при всех и, отшучиваясь что у тебя ко мне дело, уводишь, чтобы провести время вместе. А я не могу так. И каждый такой вот раз, когда мы идем, и пальцы переплетены, тебя это ничуть не смущает. А у меня внутри растекается лава безумия, любви и абсолютной ненависти к себе. За то, что я трус, который не может признаться. Кто боится последствий и собственных чувств. И каждый такой раз ты все ближе ко мне, но я дальше от тебя, потому что я не достоин быть с тобой. Ты всегда был искренним, всегда говорил, что думал, и делал, что хотел, в отличие от меня. Я всегда сдерживал свои порывы и ждал лучшего момента, который так и не наступал. Смотрю в твои глаза и понимаю, что могу сказать лишнее и, как всегда, только отталкиваю тебя.       — Прости, я хочу побыть один сегодня, — говорю это через ком в горле, а у самого сердце щемит оттого, что причиняю тебе боль.       — Это все из-за ДжуХо? Юнги, послушай, он просто шутил. Да, я знаю, что это была шутка. Твой друг просто не подумав сказал, что я втайне влюблен в тебя. Да, я знаю. Но в тоже время мне стало страшно, что все, что я долгое время пытался засунуть в себя так глубоко, может из-за простой глупости вырваться. Я боялся, что своим смущением перед этой шуткой просто выдам себя, и я просто ушел.       — Знаю, Чимин, я все знаю.       — Тогда почему? — ты и правда хочешь знать, или это твоя, свойственная тебе, вежливость? Я подбирал слова мысленно, но молчание затянулось…       — Юнги, я правда никогда не подумал бы так.       — Почему? Я не могу влюбиться в тебя? Это запрещено?  — я подошел близко и посмотрел прямо в глаза, чувствуя, как ты напуган резкой сменой моего настроения. Я знал, что перешел черту, еще тогда, когда влюбился в тебя. Просто об этом молчал. Так почему же сейчас не могу, почему сейчас я решил что смею…       — Ты можешь, просто ты бы не стал… Я не настолько хорош для тебя, Юнги, — ты прошептал мое имя и отвел взгляд. Выглядит очень мило, но не слишком-ли много «да» в твоем «нет»? Я поправил прядку твоих волос, как банально, но ты посмотрел на меня. Боже, в этих глазах я готов утопиться… Я больше не могу наблюдать за тобой со стороны, я хочу показать все то, что чувствую. Я хочу, чтобы ты полюбил меня так же, хочу, чтобы ты был рядом. И сейчас, когда я так близко наклоняюсь, когда касаюсь твоих губ, мне уже не так страшно. Я игнорирую твои вопросы, игнорирую то, что ты пытаешься оттолкнуть меня. Я так долго хотел это сделать, что сошел с ума.       — Юнги, пожалуйста, перестань, я не хочу, — ты не хотел кричать, возможно, не мог — я не знаю. Но твои попытки избежать моих прикосновений не были столь явно выражены. Я не чувствовал сопротивления и пользовался этим, не осознавая, какую ошибку совершаю. Я чувствую твой страх, но ты же не меня боишься. Ты боишься признаться, что тебе хорошо от того, что я касаюсь так грязно твоего невинного тела. Тебе страшно, что я услышу твои стоны. Тебе страшно признаться мне в этом. Я перехватываю твои руки с моих плеч, что пытаются меня оттолкнуть, и зажимаю их у тебя над головой. Ты мычишь в поцелуй, но не отворачиваешься. Впускаешь меня в свой ротик, а я лишь вторгаюсь своим языком и забываю о способности дышать. Я готов умереть сейчас, с мыслью о тебе, и даже не пожалею. Я хотел бы услышать, как ты сам просишь меня об этом, как сам хочешь то, что я делаю и сделаю еще. Ты лишь молчишь и пытаешься не обращать внимание на то, что я тебя возбудил, на то, что я прижимаю тебя к стене, и как тебе от этого некомфортно. Притворись сейчас, чтобы оправдать свою искушенность. На данный момент я готов взять все на себя — всю ответственность за нас двоих. Прошу, только дай мне шанс. Я снимаю с тебя вещи быстрее, чем ты успеваешь опомниться. Смущаешься до безумия. В ответ на пылающие щеки я лишь беру тебя за запястье и веду за собой, чувствую небольшое сопротивление. Я боюсь сделать что-то, что тебя напугает, но получается плохо. Твои глаза бегают по комнате, и ты боишься посмотреть в мои.       — Юнги, я не хочу, — ты говоришь робко, тихо и неуверенно. Я не виню тебя за это, ведь во всем виноват только я. Я пытаюсь тебя понять, но внушаю себе, что ты не уверен сам, и пытаюсь показать тебе, что все хорошо. Я притягиваю тебя и обнимаю, целуя одновременно в шею. Ты откидываешь голову, но в ответ не распускаешь рук. Ты сводишь меня с ума, и сдерживаться ещё хоть минуту я не силах. Я роняю тебя на кровать, ты закрываешь глаза, не шевелясь. Твоя покорность возбуждает сильнее. Ты прекрасен. Я и представить себе не мог, что ты будешь лежать голый в моей постели…твой глубокий вздох выводит меня из собственных мыслей, и я подхожу ближе к кровати и наклоняюсь над тобой. Касаюсь твоего торса пальцами и провожу ниже — вдоль линии талии, по бедрам и ногам сплошной линией. Я слышу, как участилось твое дыхание, чувствую, как тело покрывается мурашками, и как ты возбужден. Скажи мне, что хочешь меня, Чиминни, и я сделаю все, чтобы тебе понравилось. Но ты молчишь. Хочу, чтобы ты взглянул на меня, но твои глаза закрыты. По щекам стекают слезы, и это первая трещина в наших сердцах. Я сажусь на твои бедра и беру твое лицо в ладошки…       — Почему ты плачешь? — я слышу всхлип и еще один, и ты открываешь глаза, смотришь на меня. Пустой, слишком пустой взгляд…       — Пожалуйста, хён, отпусти меня… Я не знаю, что нашло на меня тогда. Я размахиваюсь и оставляю пощечину на мокрой от слез щеке. Ты жмуришь глаза и начинаешь плакать сильнее, а я слушать это не могу. Я так противен тебе?. Я не заслуживаю твоей любви? Ударяю еще раз, а потом впиваюсь в губы, кусая их в кровь. Соленые губы не мешают насладиться твоим вкусом. Я сжимаю восхитительные бедра с такой силой, что остаются следы, а укусы на шее уже превращаются в синяки. Мольба об освобождении уже не режет слух, как и твоя истерика. Я так хочу чтобы ты понял, почему я все это делаю, но я и сам не знаю. Оправдывать свое поведение чувствами глупо, особенно в тот момент, когда бесцеремонно ввожу сразу два пальца и слышу крик. Ты потрясающий, ты слишком сильно выгибаешься от боли, прижимаясь неосознанно ко мне еще ближе. Ты шепчешь мне что-то несвязное, а я затыкаю тебя новым поцелуем. Ты неожиданно стонешь в поцелуй и успокаиваешься, прижимая меня к себе, первый раз за эту ночь. Полностью отдаешься в мои руки, когда я вхожу до основания и задеваю простату. Я слышу больше стонов, которые ты пытаешься держать в себе, и лишь задаю темп быстрее, чтобы крышу срывало окончательно. Тебе кажется, что ты вот-вот кончишь, и зажимаешь меня в себе. Я чувствую только жар и твое дыхание на своей шее. Я чувствую твою сперму на своем животе, а ведь я даже не прикасался к тебе. Ты пытаешься осознать произошедшее, а я делаю финальные толчки и кончаю. Тебе хочется вылезти из-под меня, но сил нет совершенно. Ты просто сдвигаешь ноги и выпускаешь меня из объятий. Весь дрожишь и на меня опять не смотришь. Сколько времени должно пройти, чтобы ты понял, что я не хотел причинять боль, а лишь жаждал показать, насколько отчаянно я люблю тебя.       — Мне нужно в душ, — прошептал ты, и от твоего голоса мне не по себе.       — Чимин, я…       — Лучше убей меня, если хочешь еще что-то сделать, — снова рыдания, и это новая трещина…

«Прости» — это то, что я хотел сказать, но ты мне не дал шанса. «Я люблю тебя» — это то, что я хотел сказать, но не дал шанса себе сам.