Нелегкий труд некромантов

      Вы когда-нибудь просыпались с мыслью о том, что смерть есть самое прекрасное в нашей жизни? А вот мне регулярно приходят такие мысли в голову. Интересно, с чего бы это?       Беглый взгляд на часы дает понять, что можно еще позволить себе ровно три минуты побыть в лежачем положении. Кстати, а что это такое мне упирается в бок? А, ручка каталки, все в порядке.       Три минут пролетели быстрее, чем удалось окончательно проснуться. Зевая и потягиваясь, держу курс на маленькую кухню, где можно найти пару вневедомственных флаконов с "бодрячкой." Запрещенный, конечно, состав, но ставит на ноги до конца смены. Тут же заглядываю в пергамент с запланированными на сегодня работами. Несколько проверок пациентов, предупреждения об учениях, не иначе как придется пришивать пальцы новобранцам. Довольно тихо для начала.       В коридорчике шаги, чье-то неясное бормотание. Похоже, вернулся ночной обход, надо освободить коллегам место. Попутно разжег плиту с заранее сложенными в нее дровами. Пусть хоть чаю горячего попьют перед отключкой.       Первая палата встретила душистым запахом трав вперемешку со сладковатыми нотками гниющей плоти. Похоже, что-то у кого-то пошло не так.       Бегло осматриваю лежащих с повязками на различных конечностях людей. Кто-то скоро покинет это место, а кто-то только прибыл сюда, но уже стремится уйти. У крайнего замечаю подозрительное пятно на повязке. Все верно, похоже, рука прирастать явно отказывается. Тихо смеюсь, стараясь не показать мрачного веселья окружающим. - Как давно прошла операция? - Осторожно развязываю пропитанные гноем бинты, мысленно прося Морану о том, что бы он не присох к ране. - Два дня назад, думал, само пройдет.       Само пройдет. Почему большинство тех, кому оторвало или почти оторвало руку - ногу - голову, думают, что все должно зажить после операции само?       Края шва сильно покраснели. Плохо. Да и запах уже говорит об излишнем количестве гноя. Подзываю практиканта, отправляю за инструментом, готовясь к первой за сегодня работе.       В молчании разрезаю несколько стежков, чуть приоткрывая края раны. Желтый гной, желтые пятна некротической ткани. Пара вдохов дурмана пациенту, аккуратно начинаю выдергивать всю мертвую ткань, вычищаю гной. А практикант похоже, готовится упасть в обморок. Легким пинком возвращаю к действительности, прошу передать флакон с соком арие*. Обрабатываю, перевязываю. Остальные пока в порядке, практиканты справляются.       До следующей палаты дойти не успеваю, срочно зовут вниз, в подвалы. Уже на бегу узнаю подробности предстоящей операции. Судя по всему, придется попотеть.       Перед дверью уже толпится несколько человек, сельские судя по одежде. Женщины заливаются слезами, мужчины тихо переговариваются, нервно ходят по узкому коридору. Пролетаю мимо них, в спасительную тишину операционной.       Двое уже вливают в горло девушки обезболивающие отвары и останавливают кровь. То, что осталось от второй половины руки раскладывают на "леднике". И из этой мозаики нам руку надо собрать?       Пока приводят в порядок место отрыва, рассматриваю измочаленную конечность внимательнее. Похоже, попала рукой в мельничный жернов, кости раздробленные, мышцы измочаленные. Восстанавливать придется очень долго.       Шурш, мой напарник, уже нес увеличительное стекло, по дороге настраивая высоту штатива. Спохватившись от раздумий, я достаю несколько пинцетов различного размера, раскладываю на тряпице.       Кое-как сложив кусок мяса в виде руки, мы начинаем осторожно складывать осколки костей друг с другом, по кусочку, как пазл. Потом кровеносные сосуды, сухожилия, волокна мышц, опять сосуды. Лоскуты кожи пока в сторону, они лишь мешают рассмотреть за собой более важные и мелкие детали. Время кажется остановившимся, только мелькнет в свете светильников рыбкой игла, затянет тонкую петельку паучьей нити на очередном сосуде или негромко звякнет пинцет, неаккуратно положенный на место.       Постепенно хрупкая конструкция принимала более-менее приличный вид, уже не казалась столь бесформенной и бесполезной. Сложив последний осколок кости в месте отрыва, мы как-то синхронно с Шуршем выдыхаем, смотрим, где каких мышц не хватает. Половина дела почти за спиной.       Запасы мышечной ткани всегда изрядны. Выбираем менее волокнистую, отрезаем кусочек. Уже на глаз получается отщипнуть волокна нужного размера, аккуратно крепим к остальным мышцам нитью.       Кожа на фоне всего прочего восстанавливается легко, пусть и частично, вырастить новую потом не составит труда целителям.       Наконец, рука почти готова к тому, что бы вернуться на свое законное место. У остальных дело идет веселее, только нас и ждут. Осторожно, чтобы не поломать труды нескольких часов, притрагиваемся к конечности кончиками пальцев.       Интересная эта вещь - полное единение с погибшим организмом, даже если это только его часть. Одновременно спокойствие мертвого и трепетность живого, поставленного короной перед долгом. Первой подчиняется мышечная ткань, она в этом плане всегда податливее прочих. Далее кости, как более стойкие, но менее привередливые. Сухожилия со скрипом, но так же сдают позиции и только сосуды сопротивляются до последнего. Даже в погибших венах слишком много жизни, которая борется с волей некроманта.       Постепенно сшитые ткани соединяются воедино, в прежнее состояние. Но без поддерживающих нитей все равно не обойтись, если спаять все воедино всецело, смысла пришивать конечность не будет, она никогда не сможет жить.       Пошатнувшись, мы осторожно переносим руку на соседний "ледник," где уже покоится приготовленное к операции предплечье. Сверла различного диаметра хищно поблескивают в ярком свете, будто зубы почуявшего добычу зверя.       Магра кивает нам, отсчитывает ребра. Без смеси "бодрячки" и обездвиживающего состава никак, не дай Морана шевельнется сквозь забытье. Игла толстая, идет медленно, но по фонтанчику крови находит цель. Через кровь разойдется быстрее всего.       Первой очередью сводим воедино кости. Осколок где-то был утерян, придется искать замену. Косимся на часы, словно это сможет удержать время хоть ненадолго.       Первый кусок оказывается велик, приходится пилить дальше, подгоняя под размер. Дальше дело начинает медленно, но со скрипом идти. Раз в час помощники дают глотнуть разбавленной "бодрячки," она благо, в большинстве случаев не дает допускать больших ошибок.       Наконец, инструменты можно выпустить из затекших пальцев. Нужно лишь собраться для последнего рывка, помочь тканям соединиться. И вновь капля жизни уходила сквозь пальцы, даруя жизнь другому.       Даю отмашку ожидающим помощникам, те без слов распускают тугую повязку, давая ход крови. Руку с "ледника" убирают, бинтуют осторожно и с мазями. Похоже, все успешно, конечность потихоньку теплела.       Кто-то за спиной бормочет "я в сухую, подмените на дозоре," кто-то вздыхает устало. Да, с усталостью уже не боролась даже "бодрячка," а еще предстоял Ночной дозор.       Но пока есть небольшая передышка, возможность вдохнуть свежего воздуха и заняться чем-то более простым, но не менее важным.       Уже стоя на крыльце и наблюдая за торопящимися куда-то людьми я невольно задумываюсь о том, кто же мы на самом деле, некроманты?..