12:31: «Что? Когда успел?»
12:33: «Ты сказал, что придешь! Но ты вообще никаких признаков не подал!»12:34 «Ну так и с чего ты взял, что я не пришел? ;)»
12:35: «То есть ты хочешь сказать, что ты был в моей палате, а я не заметил? Ты меня за дурака держишь?»12:36 «А ты уверен, что все варианты перебрал?»
12:36: «Да все! Даже то, что это может быть Попов.» 12:37: «Пожалуйста, пусть это будет не он!»12:38: «Ну, думай пока. А мне по делам пора. Поставлю тебе дедлайн до завтра. Тебе все равно там заняться нечем.»
12:38: «Ага, блять, нечем. Совсем!» У Арсения на душе скребут кошки. Видишь, чего ты добился? Тебя все ненавидят. В принципе, он практически этого и добивался, но не до такой степени, чтобы даже Крис?... Антон? В его голове все перемешалось... Он уже не понимает, где кто. Где Крис, с которым у него чисто дружеские отношения, а где его ученик, у которого к нему...? Кхм. — Блять, — брюнет стукает себя по лбу. Попов, находившийся на лестнице между третьим и вторым этажом, быстро поднимается назад. Арсений забегает в палату, бежит по тем самым скрипучим половицам прямо к кровати Антона, который вновь был в недоумении, так же как и врачи, все еще находящиеся в палате, не понимая, зачем он вернулся. Брюнет прижимает худое тело подростка к себе. — Извини, извини меня, пожалуйста! — с мольбой в голосе тараторит он. Арсений берет лицо Антона в руки и тянет к себе... — Брр, — замахал головой физик. — Арсений Сергеевич, у вас слишком богатая фантазия. Он зашагал вниз по ступеням.***
— Как я уже заебался, — выдыхая табачный дым, шепчет Дима. — Тебя все не отпускает музыкальная школа? — спрашивает Сережа, стоя с ним на балконе. Была глубокая ночь. Это можно было бы счесть даже за романтическую встречу, если бы их отношения не были чисто дружескими. — Да. Завтра опять прослушивание, а я вообще не готов. — Ты не можешь быть не готов. Ты всегда прекрасно играешь свои пьесы. — Ага, спасибо. Но мой учитель так не считает. Хотя... даже он лучше Попова, — фыркает Позов и выкидывает бычок сигареты с балкона. Дима выходит с балкона в теплую спальню. На него сразу же смотрело фортепиано с открытым клапом. Холодный ветерок сдувает листы нот и они поспешили расположиться на полу. Будто не замечая этого, парень садится за небольшой стульчик и нажимает на клавиши фортепиано. Комнату наполняет спокойная, тихая музыка, которой наслаждается Сережа, все еще находясь на балконе. Холодок щекотал его кожу, ведь он был всего лишь в футболке и джинсах, но сейчас это его не сильно волновало. Матвиенко всегда наслаждался музыкой Димы, хотя тот постоянно рвал волосы на голове, пытаясь делать все лучше и лучше. «Куда лучше?» — все время спрашивал Сережа с недоумением, но Позов пытался выдавить все соки из своего таланта, что, как казалось другу, на пользу ему не идет. Дима снова и снова начинает одну и ту же часть пьесы, которая у него не получалась. — Все-все, Дим, остановись! — Матвиенко быстро выходит с балкона и кладет руки на плечи друга. — Нет, я буду играть, пока у меня не получится, — он пытается скинуть руки, но те сжимаются сильнее. — Все, Дим, на сегодня хватит, — парень оттаскивает Позова от фортепиано. — Иначе тресну. Сейчас уже соседи жаловаться будут, посмотри на время. Дима послушно обмякает в его руках. — Ладно-ладно, только ради соседей, — ворчит он и садится на кровать. — Сейчас так поздно, неужели ты до сих пор не хочешь вернуться домой? — Мне там делать нечего, — опускает голову парень. — А как же Аня? Она скоро вернётся? — Не знаю, выберется ли она из универа на несколько дней, или останется там. Мне все равно, — холодно произносит Сережа, хотя оба знают, что это не так. Позов кивает и больше не заводит эту тему, потому что знает, что это больное место для друга. — Слушай, с какой вероятностью Поповский окажется этим друганом Шаста? — спрашивает Дима. — Да хуй знает, честно. Я буду ржать, если это правда окажется он. Шастун же по уши втюхался в него, — посмеивается Матвиенко. — То есть, получается он влюбился в Арсения Сергеевича? Нет, ну это пиздец, конечно. — Согласен. Полный, — кивает хвостатый.***
Попов скучающе обводит взглядом кабинет директора, в котором собрались все учителя. Женщины, во главе с учительницей биологии, что-то активно обсуждали по поводу причины собрания, а мужчины в лице трудовика, физрука, историка, Павла Алексеевича и него самого просто молчали. Даже в телефоне не посидишь. Ждать приходилось просто потупив взгляд в стол, или уже в сотый раз обводить кабинет взглядом в надежде найти хоть что-нибудь интересное. Но сколько бы мужчина ни пытался найти хоть что-нибудь новое, в кабинете директрисы нет ни капельки нового. Все те же деревянные шкафы. Полки, которые прогибались под тяжестью документов. И огромный стол, за которым умещались все учителя. Фотография любимой кошки, пару цветков, которые уже почти завяли без воды и напольные часы, тик которых, в громком перешептывании людей, почти не был слышен. Сколько бы Арсений ни возвращался к этому занятию, кабинет директрисы не менялся. — Господа, прошу вас обратить ваше внимание на меня, — произносит женщина, встав во главе своего стола. — Спустя мучительные два месяца мы наконец узнали преступника, который напал на наших учеников. Мария Николаевна копошится в желтой папке, лежащей на ее столе и после выуживает небольшую стопочку скрепленных между собой листов. — Его зовут Лапотков Владислав Александрович. Ему семнадцать лет и на момент того ужасного преступления он учился в пятой школе. Сейчас Владислав не посещает занятия и где-то укрывается от следствия, — директриса поднимает фотографию парня, чтобы все учителя видели ее. Сердце физика екнуло и быстро забилось. Он выпучил глаза, рассматривая фотографию. «Это он. Это точно тот самый Влад, о котором я думаю. Я видел его. Я думал, что я ошибался, сваливая нападение на учеников на него, но мои догадки оказались правдой. Он свободно гулял по нашей школе.» — думает Арс и переводит взгляд на Пашу. Учитель поворачивает голову к другу и одним взглядом спрашивает у него, что случилось, и почему Арс сидит с таким ошарашенным взглядом. — Я потом тебе все расскажу, — одними губами произносит он, и поворачивается обратно, пытаясь вслушиваться в речь женщины. —... Ваша задача оповестить ваших учеников, спросить, видел ли кто-нибудь из них этого преступника и пустить его фотографию по рядам, чтобы дети были осторожны и вызвали полицию, если увидят его где-то. После, Мария Николаевна обсудила ещё несколько школьных тем, раздала небольшие копии фотографии Лапоткова и отпустила учителей дальше проводить свои уроки. Арсений выдыхает и идет к выходу, массируя свои веки и пытаясь собраться с мыслями. — Ну так что такое? — спрашивает Добровольский, поджидающий его у входа в кабинет. — Бля! — Попов вздрагивает от неожиданности. Он оглядывается, чтобы нигде не было чужих ушей и отводит друга подальше от кабинета директрисы. — Я знаю этого Влада Лапоткова! Я видел его в нашей школе. — Как? Когда? — удивился Паша. — После соревнований по баскетболу. Неделю назад, наверное. Когда пятая была против тридцать пятой! — Он вел себя как-то подозрительно? Может быть опять что-то сделал? — Нет. Он был хорошим другом с Шастуном. Влад зашел к нему в раздевалку. Не прошло и минуты, как он с озлобленным лицом вышел в коридор и побежал к выходу. Я уверен, что это он в Антона и выстрелил! — с жаром выпаливает Попов. — Стоп-стоп-стоп, — мотает головой Добровольский. — Во-первых, откуда ты знаешь об отношениях между ними и во-вторых, как ты можешь утверждать, что это сделал именно он? — Когда я подбадривал моих учеников, я видел, как Влад пытался что-то сказать Антону. Плюс я разговаривал с Шастуном после матча, поэтому я уверен в своих словах. Паш, ты мне что, не веришь? — поднимает брови мужчина. — Хотел бы я сказать, что верю. Но ты так много скрывал от меня, что я ни в чем уже не уверен. — Зачем мне врать, Паш? Я тебе чистую правду говорю! К тому же это подтвердит Кузнецова. Она давала показания в полиции! — А зачем что-то постоянно скрывать? Я же твой друг. Но, извини, без доказательств твои слова просто клевета, — выдыхает Павел Алексеевич. — К тому же Ирина рассказывала мне, что происходило. Она сказала, что не знает нападавшего, это был незнакомец для них обоих. Она лишь смазано указала на его внешность. Но он не похож на того, кто напал на них тогда. У тебя есть доказательства? «Что? Незнакомец? Неужели и полиции она сказала то же самое? Тогда его точно не поймают!» — Есть, — немного помедлил Арс, размышляя, рассказывать ли об этом Паше. — Но я не могу тебе их показать. Учитель литературы грустно усмехается и тупит взгляд в пол. — Ну вот видишь? Опять ты что-то скрываешь от меня. Сообщи, когда будешь готов рассказать мне эту «тайну», — он разворачивается и идет к себе в кабинет. Ему бы очень хотелось верить в слова своего друга, но он не может. Слишком много чего Арс скрывает. Слишком обидно ему было из-за этого. Физик провожает мужчину взглядом и сжимает руки в кулаки. «Ну правда, а чего ты хотел? Что он сразу тебе поверит? Наивный-наивный Арсений. Есть только один человек, который тебя понимает. По-крайней мере живой.»***
Спустя несколько дней, проведенных в палате, очнулся тот молодой мужчина, которого привезли в палату. Здесь были только они вдвоем, а Антон наконец узнал, в какой больнице он оказался, и почему здесь все такие вежливые. Родители оплатили его лечение в одной из лучших больниц в городе, но, как и ожидалось, за эти две недели они ни разу не посетили его. А ведь его уже через пару часов выписывают. Он очнулся во время завтрака. Как раз тогда, когда Шаст доедал свою порцию. Насколько парень мог видеть, тот резко открыл глаза, а губы зашевелились, будто тот пытался что-то сказать. — Лапотков... — хрипит он и поднимает одну руку вверх, будто пытаясь схватиться за что-то. Антон давится омлетом от такой до чертиков знакомой фамилии и громко кашляет, чем призывает врача в его палату. Тот подбегает к очнувшемуся пациенту и успокаивает его, а затем укладывает и закутывает обратно, чтобы не шевелился. — Вы сказали Лапотков? — аккуратно спрашивает Антон, всматриваясь в его лицо. — Да, а вы его знаете? — Из-за него я в больнице, — кивает он. — Ох, так ты Антон Шастун? — мужчина поднимает голову, пытаясь вглядеться в лицо парня. — Д-да. А откуда вы знаете? — Я из полиции. И я вел дело об его «услугах». Пытался выйти хоть на кого-нибудь из его клиентов, — поясняет шатен. — Но так никого и не нашли? Я могу вывести Вас на кое-кого. — Это бы очень помогло следованию, чтобы выйти на него. Я уверен, что он до сих пор работает с ними. — А вы можете рассказать, что он делал такого? Почему к нему обращались так много людей? — Я не думаю, что кто-то в участке будет против, — мужчина вздыхает. — Лапотков обладал некоторым авторитетом. Его отец работает в полиции, поэтому он обладал информацией и средствами. Манипулировал людьми так, как ему это надо. Стыдно признавать, но даже некоторые полицейские, расследовавшие его дела, попали под его нож и слили множество информации ему. Звучит невероятно, что какой-то подросток смог обвернуть нас вокруг пальца. Он сумасшедший, ему нечего терять. Антон чувствует, что его трясет. Ему так стало страшно за жизнь Сережи и Иры, за то, что с ними мог сделать этот псих. Ему было страшно, как никогда. Влад психически болен, ему место в больнице, а не на свободе.***
Сколько Арсений ни пытался убедить Пашу, тот лишь устало вздыхал и тупил взгляд в пол. Ну не показывать же ему в самом деле переписку с Антоном? Да даже если и показать, Добровольский не знает, что это Шастун. Здесь были важны слова самого парня, но тот, как назло, все продолжал лежать в больнице. Арс трет глаза, встает с кресла и роется в шкафу. Вот она. Та самая заветная пыльная коробка. Он достает из нее гирлянды и мишуру. К елочным игрушкам он не притрагивается, потому что у него не было елки, а тащиться за ней вообще желания не было. Попов развешивает гирлянды по квартире, которые еще чудом работают. Это подарок от Паши, полученный несколько лет назад, ведь сам Арсений не занимался бы таким бессмысленным делом, как покупка гирлянд и мишуры. Арс завернул мишуру вокруг шкафов, и его глаза засияли. Да, в глубине души ему все еще приятно праздновать Новый год и смотреть на мигающие огоньки. Он бы и в чудо с радостью поверил, но его желания никогда не исполнялись, поэтому, как только мужчина переехал, он перестал праздновать праздники и загадывать желания, считая это ерундой.15:08: «Я сегодня впервые за несколько лет квартиру украсил к Новому году.»
15:09: «Вау, как круто! Но почему так рано? Сейчас только конец ноября.»15:09: «Я думаю, что сейчас самое подходящее время. Может быть хоть в этом году заражусь этой атмосферой.»
15:10: «Я уже лет с двенадцати не праздную Новый год. Мои родители слишком заняты для этого.» 15:11: «Я бы хотел отпраздновать его с тобой. Кем бы ты ни был.»15:14: «О нет, Антон. Ты не хочешь праздновать Новый год со мной. Поверь.»
15:14: «Слушай, перестань так говорить!» 15:15: «Мне не нравится то, что ты все знаешь и решаешь за меня!» 15:16: «Признайся, кто ты?» 15:16: «Пожалуйста...» Арсений поджимает губы. Он не хочет расстраивать парня, но в любом случае сделает это. Рано или поздно Антон поймет, кто он такой. Но точно не сейчас.15:21: «Извини, Антон. Не сегодня.»
15:23: «Это нечестно! Ну я же сказал пожалуйста!» Арсений игнорирует последнее сообщение парня и идет в кухню. Он давно прочуял, что Добровольский понапрятал в его доме алкоголь, поэтому заглядывает за холодильник и обнаруживает там бутылочку вина. Учитель ненавидит красное, но сейчас выбирать не приходится. Мужчина берет красивый бокал и наливает в него полусухое. Вместе с бутылкой и стаканом он идет в зал. Алкоголь оказывается на небольшом журнальном столике, а сам Арсений находит пульт и включает телевизор. Советские фильмы он ненавидит, поэтому пролистывает все каналы, на которых идет скукота, и наконец находит интеллектуальную передачу, под которую можно попить вино. Попов пьянеет почти сразу, ему хватило нескольких бокалов, чтобы из сидячего положения принять лежачее и тихо хихикать с шуток ведущих. Весь день брюнет проводит впустую. На часах уже семь, глаза слипались и Арсений был готов погрузиться в сон, но звонок в дверь дает ему звонкую пощёчину. Физик вскакивает с дивана, роняя пустую бутылку вина, с грохотом упавшую на пол и чудом не разбившуюся, и идет открывать. Он все еще навеселе и готов принимать гостей, но стоявший за дверью человек... Почти мигом отрезвил его. Или это просто свежий воздух с площадки так действует? — Арсений Сергеевич, Вы – бессердечный мудак! — со злостью выкрикивает Антон, сжимая руки в кулаки, как только видит Попова. За спиной у парня тяжелый рюкзак, и в голове мужчины почти сразу возникает вопрос, почему он не в больнице? Да, Шастун наконец прозрел, сложил два и два (конечно, не без помощи одного человека), и понял, в кого был влюблен полтора года. В этого мудака, который в сообщениях казался таким хорошим и милым! Он лицемер, и таким мразям нет места в его сердце. — Антон? — до Попова не сразу доходит смысл всех слов. —... Бессердечный мудак? Почему это я бессердечный? — Да Вы... Да Вы понимаете что Вы сделали? Да как Вы могли притворяться таким милым и хорошим?! — Шастун в бешенстве, он своей яростью готов был разнести все на своем пути, в том числе набуханного классного руководителя. — Ты наконец понял, кто я такой? — до Арсения наконец доходит почему Антон здесь и так взбешен. А Арс же предупреждал... — Может не будешь стоять в дверях и пройдешь ко мне? — Ну уж нет, ни ногой! В Новом году я пожелаю, чтобы я больше не видел и не слышал Вас! Я желаю, чтобы Вы исчезли из моей жизни или никогда не появлялись бы! Все не заладилось с самой первой встречи! — Антон... — мужчина пытается прервать его тираду, но тот лишь злобно смотрит на него, сразу же затыкая. — Никаких «Антон»! С того раза, как Вы меня ударили, я понял, что Вы за мудак! Пропадите пропадом со своей физикой! Если бы не Вы, я бы никогда не начал общаться с... Вами. — Шастун, это была случайность, я правда не хотел бить тебя! — Перестаньте оправдываться... Знаешь что, Роберт? Я не люблю тебя, никогда не любил и не буду! Я не влюбляюсь в лицемеров, которые меняют свои личины по десять раз на дню! — эти слова бьют его по живому, втыкая в сердце острые ядовитые осколки. Его грудь заболела изнутри, как будто ребра ломают по косточке. Антон пытается отдышаться после этой гневной тирады. Наконец он высказал все, что хотел, и ему было откровенно все равно на последствия. Но когда на его плечи нежно ложатся чужие руки и тянут его вперёд, тот непонимающе смотрит на своего классного руководителя. — А я люблю... тебя, — на грани с шепотом произносит Попов и в затуманенным алкоголем разуме проскакивает дикая идея. Как там говорится? Сейчас или никогда? И мужчина целует парня, не чувствуя сопротивления. Антон настолько ошарашен, что не понимает, что его целуют. Шастун хочет оттолкнуть наглого учителя, но тело просто не двигается, будто его что-то держит. Спустя пару мгновений к парню возвращается возможность двигаться и он отталкивает Арсения Сергеевича, вытирая свои губы рукавом куртки и смотря на него с презрением. — Не появляйтесь больше на моих глазах! — входная дверь громко хлопает и закрывается, оставляя Арсения одного почти в полной тишине, а звуки быстро спускающегося парня быстро стихли. Убежал.