Конечно, ты лучше знаешь, Перси

      Перси выглянул из библиотечного окна. На дворе сиял, наверное, первый по-настоящему весенний день. Небо было чистого, аквамаринового цвета, и в воздухе чувствовалось приближение лета, как и положено в конце апреля. Достав палочку, Уизли направил ее на оконную створку, приоткрывая ее на несколько дюймов, так, чтобы впустить внутрь легкий свежий ветер.       Перелистнув страницу учебника по истории магии, Перси продолжил читать и выписывать даты важнейших колдовских открытий. Предстояло сдать двенадцать экзаменов, так что он зубрил постоянно. Даже в день квиддичной победы Гриффиндора над Хаффлпаффом. Матч длился рекордное количество времени — где-то минут пять, за которые Поттер успел поймать снитч, а затем была грандиозная вечеринка в гостиной Гриффиндора, которую Перси пропустил, отдав предпочтение книгам, и о чем не пожалел ни на минуту. Он занимался и на протяжении всех пасхальных каникул, составив огромную таблицу ингредиентов и зелий, которая теперь висела на стене в спальне возле его кровати, и на которую его соседи смотрели как на диковинную карту сокровищ, требующую расшифровки.       Теперь до начала экзаменов оставалось всего десять недель, и нужно было собрать всю волю в кулак и не просто не сдавать позиций, а удвоить усилия. Но разве можно было это сделать, когда некоторые так и норовили отвлечь его внимание?       — Эй, Перси, — рядом, громыхая стулом, уселся Рон. — Можно о чем-то спросить тебя?       Перси медленно повернулся в его сторону. Младший брат, как обычно, выглядел несобранным, неотесанным. Волосы на его голове были взъерошены, воротник мантии завернулся, в руках он держал свою крысу. Вряд ли у него были шансы стать кем-то в этой жизни. Вся его проблема была в том, что у него не было цели. Он просто плыл по течению, не зная, куда плывет.       — Давай, только быстро, — вздохнув, ответил Перси. — У меня дел по горло, — он посмотрел на часы, отмечая, что часовая стрелка уже достигла трех часов, а значит, он уже почти час потратил, но сделал меньше, чем планировал.       — Ладно, — не обращая внимания на тон старшего, продолжал Рон, сунув Коросту Перси под нос. — Ты не замечал ничего странного с крысой?       — В каком смысле? — глядя на удобно устроившееся на страницах его учебника животное, Перси начал терять терпение. Почему люди не умеют излагать свои мысли кратко и по существу, не тратя чужое время?       — Иногда мне кажется, — сказал Рон, понизив голос до шепота, — как будто кто-то ходит за дверью. Я открываю, а там только крыса… Как он издает такие странные звуки, как будто кто-то ходит? Может, он так щелкает зубами? — взволнованно поинтересовался Рон, глядя на Перси таким взглядом, будто тот должен сейчас объявить, что младший брат сделал важное открытие о жизни домашних крыс.       — Послушай, Рон, — оборвал его Перси, — я подарил тебе эту крысу, отныне она твоя. Если у нее что-то с зубами, теперь это твои проблемы. Не мешай мне делать уроки.       — Всегда знал, что ты такой, — пробормотал себе под нос Рон, сунул крысу под мышку и пошел прочь, разминувшись в дверях с Пенелопой.       — Ух ты, ну и огромная же крыса! — прокомментировала девушка, садясь за парту перед Перси, и поворачиваясь к нему лицом. — Вроде она в прошлом году была у тебя. Она еще потолстела!       — Ты помнишь, что у меня была крыса? — улыбнулся Перси, вернув перо в чернильницу. — Этот год очень важен, и мне некогда ухаживать за животным. Крыса требует много ухода, вот я и отдал ее Рону. К тому же она была у меня десять лет. Надоела.       — Ого, какая старая крыса! — удивилась Клирвотер.       — Знаю! — развел руками Уизли. — Родители обещали мне подарить сову, когда она сдохнет. Подозреваю, что близнецы с ней что-то сделали, чтобы этого не произошло.       Пенелопа засмеялась, как будто решила, что это была шутка, хотя Перси говорил совершенно серьезно. Но он предпочел ее не разубеждать, выдавив из себя пару смешков.       — Тише вы там! — послышался суровый голос Ирмы Пинс. И Пенелопа наклонилась ближе к Перси, сокращая расстояние между ними. От ее волос, забранных в высокий хвост, закинутый на плечо, исходил цветочный аромат.       — Я искала тебя, чтобы сказать, что вечером я свободна и мы можем устроить друг другу опрос по истории магии, — заговорщическим тоном сообщила она. О лучшем предложении Перси не мог и мечтать.       — Я… конечно! — ответил он, не раздумывая. — Тогда… в Большом зале после ужина?       — Договорились, — шепнула Пенелопа, задорно подмигнув Перси. Поднявшись, она с важным видом проследовала к двери.       На душе у Перси пели птицы — или, может быть, они пели за окном? Какая разница, главное, что сегодня вечером у него свидание с Пенелопой! От этого хотелось вскочить на стол и станцевать, но все это он проделал только в своем воображении.       — Везунчик ты, Уизли, — услышал Перси у себя за спиной. Обернувшись, он увидел Трумэна. Габриэль ухмылялся, выглядывая из-за толстенной стопки книг на своем столе.       — О чем это ты? — как можно более невозмутимым тоном спросил Перси. Интересно было, что там Трумэн себе вообразил.       — Ты дежуришь сегодня, — напомнил хаффлпаффец. И действительно, договариваясь с Пенелопой, Уизли совсем позабыл о своих обязанностях старосты. Он уже почти успел отчаяться, но тут Трумэн добавил: — Я подежурю за тебя. Я должен тебе, помнишь?       — Спасибо! — воскликнул Перси, сияя от счастья, как новенький галлеон. Все-таки как здорово иногда делать людям добро, оно возвращается тогда, когда нужнее всего!       После ужина Перси успел сбегать к себе в комнату, чтобы взять карточки с важными датами и учебник по истории магии, но спустившись с главной лестницы на цокольный этаж и увидев Пенелопу, стоящую в дверях Большого зала с пустыми руками, он заподозрил, что не совсем верно понял ее предложение.       — Уизли.       Едва обе ноги Перси ступили на красную ковровую дорожку вестибюля, путь ему преградила Минерва МакГонагалл. Декан Гриффиндора стояла перед ним, поджав губы и сурово взирая на него через очки.       — Да? — пролепетал он, ожидая неприятностей. Он все еще помнил, что должен был заниматься с Кармайклом, но не выполнил своего обещания. Хотя это произошло и не по вине Перси, потому что Эдди всячески отлынивал от уроков, ему все равно было стыдно. И он знал, что рано или поздно ему придется за это отвечать. — Послушайте… — Перси собирался начать оправдываться, но профессор перебила его.       — Я хочу поблагодарить вас, Уизли, за вашу добросовестную работу над успеваемостью Эдди Кармайкла, — произнесла она совершенно серьезным голосом. — Он стал делать успехи в трансфигурации.       — Спа… сибо, — сглотнув, ответил бледный Перси, думая о том, плохо ли это принимать похвалу за чужие заслуги, или это нормально и так делают все.       — Я начислила двадцать баллов Гриффиндору за взаимовыручку и помощь отстающему ученику, — сообщила декан, — и все это благодаря вам.       — Спасибо, — вновь повторил Перси, не найдя никаких других слов. Все они были фальшивыми. Но он также не находил в себе сил разубедить профессора МакГонагалл.       — Я вижу, вас ждут. Хорошего вечера, Уизли, — бросив взгляд на стоящую вдалеке Клирвотер, попрощалась декан Гриффиндора.       — И вам тоже, профессор, — с облегчением сказал Перси, радуясь завершению столь неловкого диалога, и поспешил навстречу Пенелопе.       — Что она хотела? — заинтересованно спросила девушка.       — Ничего, — отмахнулся Перси, — похвалила мое эссе. Пойдем в Большой зал? Или найдем более тихое место? — на всякий случай спросил он. Перси не только хотел поскорее сменить тему, но и надеялся, что все-таки Пенелопа хотела в первую очередь побыть с ним наедине.       — Давай, — согласилась она, — только захвачу свой учебник из Большого зала.       — В каких годах Лоркан МакЛэйрд (1) занимал пост Министра Магии? — спросила Пенелопа, глядя на Перси прищуренным взглядом. Она словно надеялась, что Уизли хоть раз ошибется, но он был уверен, что этого не произойдет. Они сидели на широком подоконнике в коридоре пятого этажа. В замке было полно укромных мест, где никто не помешает, и этот коридор был одним из таких. Девушка прислонилась спиной к стене оконной ниши и, сбросив туфли, вытянула ноги, кончиками пальцев прикоснувшись к бедру Перси. Это немного мешало работе его мысли, но все же ответы отскакивали у него от зубов — так хорошо он все выучил.       — В тысяча девятьсот двадцать третьем — двадцать пятом годах, — в очередной раз верно ответил он, растянув губы в улыбке. От близости Пенелопы становилось жарко, так что он расслабил галстук на шее, а затем вообще снял его и бросил на подоконник рядом с собой.       — Это нечестно, ведь ты сам сделал эти карточки. Так что, конечно, ты лучше знаешь, Перси, — пожурила его Клирвотер, и пригрозила: — А сейчас я задам вопрос, которого в них нет.       — Попробуй, — самодовольно произнес Перси, деловито поправив очки. Но на самом деле он думал о том, что будет, если он придвинется к ней ближе, переложив ее ступни себе на колени. Она рассердится и уйдет? А вдруг нет? Но если да, то вечер будет испорчен. Так что рисковать было страшно.       — Ммм… — девушка задумалась, на мгновение повернувшись к окну и замерев.       В отражающемся в стекле свете факелов она казалась Перси еще красивее — словно молодая вейла.       — Придумала! В каком году Берти Ботт изобрел свои конфеты? — наконец спросила рейвенкловка, хитро взглянув на Перси.       — Этого не будет на экзамене, — парировал он.       — Но ты не знаешь? — настаивала Пенелопа.       — Где-то в середине двадцатого века, — спокойно ответил Уизли, пожав плечами.       — Иногда я ненавижу тебя, — со смехом произнесла Пенелопа. Сунув карточки в учебник, она захлопнула его, так громко, что даже факелы в коридоре задрожали.       — Иногда я сам себя ненавижу, — ответил Перси, желая поддержать шутку, но прозвучало это как-то жалко.       — Перси, — девушка скинула ноги с подоконника и придвинулась к нему ближе, дотронувшись до его плеча, — ты иногда бываешь таким несносным занудой, а порой задираешь нос. Но ты всегда старателен, ты подаешь пример другим, сам поступая правильно. И ты достаточно смел, чтобы говорить людям правду в лицо. Ты один из самых неординарных и умных людей, которых я знаю. Ты интересный собеседник, и ты хороший человек, — обрушив на него эти слова, она сжала его плечо, глядя в глаза так пристально, словно хотела прочесть его мысли. Но о чем он мог сейчас думать, кроме того, что она так много знает о нем, а он о ней совершенно ничего?       — Расскажи мне о себе, — попросил он, накрыв ее руку своей.       — Что ты хочешь знать? — спросила она, снимая ладонь с его плеча, но не выпуская его пальцев.       — Где ты живешь? У тебя есть сестры или братья? Чем занимаются твои родители? Как ты проводишь свои каникулы? Что ты любишь? — вопросы посыпались как из рога изобилия. Он столько всего хотел о ней знать.       — Братьев или сестер у меня нет. Я живу с родителями в Колчестере, графство Эссекс, в обычном многоквартирном доме.       — В маггловском районе? — уточнил Перси.       — Само собой. Мои родители магглы, — рейвенкловка даже как будто удивилась такому вопросу. — Мой отец — биржевой брокер, мама работает в музее.       — Да? — Перси на некоторое время даже потерял дар речи. Он всегда думал, что Пенелопа полукровка. По крайней мере, когда он как-то раз столкнулся с ней на Косой аллее, она явно была с отцом-волшебником, одетым в мантию.       — А что? Это что-то меняет? — спросила она, высвободив свои пальцы из его руки.       — Нет! — Перси спохватился, боясь, что девушка может не так понять его. — Конечно же, нет! Я просто не знал, что биржевые брокеры носят мантии.       — Ах, нет, конечно, — Пенелопа махнула рукой, — на Косую аллею я всегда езжу с дядей Титусом, братом отца. Я не первая магглорожденная волшебница в нашей семье, — добавила она с гордостью.       — Ясно, — тепло улыбнувшись, ответил Перси, снова ловя ее руку, лежащую на коленях, и отмечая, что на этот раз она ее не отдернула. — Любимые сладости?       — Баноффи (2), конечно, — заявила она тоном, не подразумевающим, что можно вообще любить какие-то другие десерты.       — Это и мой любимый пирог тоже! — воскликнул Перси. — Моя мама великолепно готовит его.       — Да? — нахмурившись, переспросила Пенелопа, так что Перси даже успел испугаться, что зря заговорил о матери. Но ее глаза лучились улыбкой. — Значит, как-нибудь пригласишь меня в гости.       Перси с удовольствием пригласил бы Пенелопу, и более того, он был уверен, что она понравится его родителям. Но, к сожалению, он не мог. Ведь его невыносимые братья обязательно попытаются унизить его перед ней. А отец накинется с вопросами о жизни и быте магглов.       — Мы обязательно увидимся на летних каникулах, — пообещал он. — Я очень этого хочу.       — Я тоже, — ответила Пенелопа. И в тишине коридора пятого этажа ее голос звучал словно музыка для ушей Перси.