- На метле прокачу, Ночью к звездам умчу, Только ты и я под луной. Все сомнения прочь, Будет нашей вся ночь, Жду на поле в восемь ноль-ноль.
Закончив, он поклонился и, развернувшись, поплелся прочь, с трудом спускаясь со слишком больших для его маленьких ножек ступеней, бормоча себе под нос что-то вроде: «Он слишком мало нам платит...» Перси перевел взгляд на Пенелопу. Она хихикнула, прикрыв рот ладонью. — Видишь, до чего доводят твои игры с чувствами других людей, — укоризненно заметил Перси. — Вуд до сих пор питает надежды! — Я поговорю с ним, — виновато улыбнувшись, пообещала Пенелопа. Весь день дварфы раздавали валентинки. Во второй половине дня, когда Перси с Пенелопой возвращались с обеда, они стали свидетелями еще одной унизительной сцены. — Эй, ты! Арри Поттер! — распихивая локтями учеников, прокричал плешивый дварф с особенно свирепым видом. Бедный Поттер, увидев его, попытался удрать. Но настырный дварф бросился к нему наперерез прямо сквозь толпу, пинками сокращая себе путь, и настиг беднягу Гарри прежде, чем тот успел сделать и пару шагов. — Я должен доставить музыкальную открытку Арри Поттеру лично в руки, — прокричал дварф на весь коридор, угрожающе потрясая арфой. Поттер вновь попятился, но дварф схватил его за лямку рюкзака. Перси не очень-то приятно было наблюдать это жалкое зрелище, но зеваки окружили разыгравшееся зрелище, отрезав все пути к лестнице. — Стой смирно! — рявкнул дварф на вырывающегося Поттера. С ужасающим треском его рюкзак разорвался пополам. Книжки, палочка, пергамент, перо попадали на пол. Последней выпала чернильница и щедро оросила чернилами все вокруг. Бедный второкурсник судорожно пытался собрать свои вещи с пола. Рядом стоящий Драко Малфой показывал на него пальцем и, похоже, забавлялся. Оставив Пенелопу, Перси протиснулся в центр событий, считая своим долгом прийти ему на помощь. — Что за беспорядок? — поинтересовался Перси, выйдя в центр толпы. — Расходитесь, тут нет ничего интересного. Но никто и не подумал двинуться с места. Поттер предпринял последнюю попытку убежать, но дварф обхватил его за ноги и ловко завалил на пол. — Так, — деловито буркнул он, усаживаясь на лодыжках мальчишки. — Получите валентинку:- Глаза зелены как лягушковый торт, А челка черна как пиратский ботфорт. Пусть он будет моим, он непобедим, Герой, с кем не сладил Злой Лорд.
Коридор огласил заливистый хохот толпы. Даже Перси не удержался от смеха, а бедняга Поттер покраснел до кончиков ушей. — Все, идите отсюда, представление окончено! — Перси тщетно призывал присутствующих к порядку. — Тебя это тоже касается, Малфой... — Интересно, что тут пишет наш Поттер? — протянул Малфой. Перси обернулся и увидел в руках у слизеринца маленькую черную книжечку. Это был тот самый дневник Джинни. Как он попал к нему? — Дай сюда, Малфой, — строго сказал Перси. Наблюдавшие притихли. Джинни не сводила полный ужаса взгляд с блокнота. — Когда посмотрю, что там внутри, — ответил Малфой, размахивая блокнотом. Этому малолетке наглости не занимать. — Как школьный староста… — начал Перси, но тут Гарри, направив на Малфоя волшебную палочку, выбил дневник у него из рук, и Рон благополучно забрал его. Обычно Перси порицал такое поведение, но в глубине души был рад — ведь они заступились за Джинни. — Гарри! — демонстративно громко укорил Поттера Перси. — В коридорах колдовать нельзя. Мне придется доложить об этом! Перси лукавил, он не собирался докладывать. В битве за кубок школы в конце года был дорог каждый рубин. Малфой, как и любой подрастающий слизеринский слизняк, не мог стерпеть такого отношения к себе, поэтому напоследок выплюнул едкий комментарий. — Не думаю, что Поттеру понравилась твоя открытка! — бросил он Джинни. Она закрыла лицо руками и помчалась прочь. Рон вспылил и тоже выхватил палочку, но его друг Поттер успел оттащить его в сторону. — Отправляйся в подземелья, — приказал ему Перси. — Глаза зелены, как лягушковый торт, — затянули стоящие в толпе близнецы, провожая Рона и Поттера, которые уже поднимались по лестнице наверх. Перси покачал головой, понимая, что эту песенку Фред с Джорджем забудут нескоро. А учитывая их склонность кого-то допекать, сегодня жертвой их издевательств будет Поттер. Но Перси недолго ему сочувствовал. Обняв Пенелопу, он повел ее во дворик часовой башни. — С одной стороны, эти песни из уст дварфов ужасны, — посетовала она, садясь на скамейку возле фонтана, окруженного статуями орлов. Это было их любимое место под сенью грушевого дерева. — Но с другой... это мило, когда кто-то присылает тебе валентинку. — Это ты так хочешь заранее извиниться за то, что отправила мне валентинку с дварфом, чтобы я не был в шоке, когда он начнет сипеть мне в ухо? — сказал Перси, многозначительно посмотрев на девушку сверху вниз сквозь стекла своих квадратных очков в роговой оправе. — Нет, что ты, — рассмеявшись, ответила Пенелопа. — Я бы никогда так не поступила с тобой. Это же просто кошмар! — Вот именно, — согласился Перси. — И именно поэтому свою валентинку я зачитаю тебе лично. Он сделал небольшую паузу, чтобы увидеть ее реакцию. Глаза Пенни округлились от удивления. — Ты сочинил мне валентинку? — спросила она, словно не веря, что он способен на подобные поступки. Перси кивнул. Волнуясь, он набрал в грудь побольше воздуха. Он никогда еще не сочинял стихов, и уж тем более, не читал их вслух.- Я думал, что любовь всегда жестока, Способна до безумства изнурять. Прослыть я не страшился одиноким - Коль нет любви, то нечего терять. Я запретил себе погрязнуть в чувствах, Глаза и сердце затворив навек. Но яркий свет пробился твой искусно Сквозь полотно моих закрытых век. Разрушив все воздвигнутые стены, Ворвались в сердце яркие лучи. Я больше никогда не буду прежним, Но это лучшее, что можно пережить. И если солнце перестанет вдруг светить, Его легко ты сможешь заменить.
Закончив, Перси замолчал. Пенелопа неотрывно смотрела на него, не говоря ни слова. — Ох, Перси, — наконец, с умилением сказала она. «Вот так слагают стихи гении. Выкуси, Персиваль Пратт», — высокомерно подумал Перси. — Ты же говорил, что тебе не нужен особый день для выражения чувств, — напомнила Пенни. — И я по-прежнему придерживаюсь своего мнения. Принятые мной решения не зависят от глупых праздников, — важно произнес он. Сев рядом с Пенелопой, он крепко обнял ее. — Я тоже люблю тебя, Перси, — тихонько прошептала она ему на ухо.