***
Я не ушла на болота, так как не было желания уходить. Предупредив Хейли, я вернулась к Клаусу, который стоял у мольберта, задумчиво глядя на палитру с красками. Он без сомнения услышал мои шаги, но не обернулся, лишь махнул рукой, подзывая поближе к себе. Я нерешительно шагнула в его направлении. Почувствовав мою неуверенность, Клаус обернулся и встретился своими глазами с моими, ища в них причины сомнения. — Выкладывай, — он устало вздохнул и рывком скинул пиджак на пол, оставаясь в рубашке. Я набрала в грудь побольше воздуха. — Эта рыжая… — Женевьева. — Неважно! — неожиданно громко выкрикнула я. — У вас правда ничего с ней не было? Клаус в мгновение ока оказывается рядом, заставляя сердце пуститься в галоп. Его глаза опасно сверкнули, словно говоря, что ему надоело, мол, один раз сказал не было, значит не было, и он не понимает, почему я не верю. А я сама не знаю. Эта рыжая стерва выбила меня из колеи. Что она здесь постоянно делает? Почему находится рядом с древним? Хотела бы я знать, чтобы хоть чуточку почувствовать себя расслабленной. Мне не нравилось то, что я жила далеко от Клауса, и то, что во время моего отсутствия вокруг него крутились какие-то темные личности. — А ты не веришь? — небрежно спрашивает Клаус, внимательно наблюдая за переменами на моем лице. Он ожидал увидеть хоть каплю сожаления, но на нем было лишь упрямство. — Скажем так, я сомневаюсь. Клаус едва заметно дернулся, как если бы я ударила его. Ему было неприятно, что я не доверяю, что все это говорю, заставляю повторяться. Но от чего-то мне хотелось, чтобы он повторил, заставил меня поверить, развеял мои сомнения. Клаус приближает свое лицо к моему, обжигая горячим, как огонь, дыханием; моя кожа тут же покрылась тысячей мурашек. Дыхание сбилось, словно я пробежала целый марафон, грудь быстро вздымалась и опадала, кислород разливался по всему телу, которое бросилось в дрожь. Древний скользит рукой по моему телу вверх, останавливается на груди и осторожно толкает меня назад. Даже сквозь одежду я чувствую исходящий от Клауса жар, готовая расплавиться от него всего. Продолжаю подчиняться, делать послушные шаги назад, пока не спотыкаюсь о край кровати и падаю на шелковые простыни. Клаус, не теряя времени залез вслед за мной, оперся на одну руку, чтобы не придавить меня, а второй провел по моему лицу, легонько потянув пальцем мою нижнюю губу. — Хочешь докажу? Его шепот окончательно сводит меня сума, и я сама не понимаю, как мы сливаемся в диком поцелуе. Он выдыхает мне в губы, слегка приоткрывает рот и проводит языком по нижней губе, унося остатки моего сознания куда-то очень и очень далеко. Сейчас я могу думать и желать только одного — Клауса. Он целовал меня совсем не нежно и не аккуратно, а дико, с необузданной страстью, как будто сквозь поцелуй передавал важное послание. Клаус быстро обхватывал своими губами мою нижнюю губу, чуть оттягивая, невыносимо страстно сминал мои губы своими. Зарываюсь пальцами в его чуть кудрявые волосы, несильно сжимая и притягивая ближе, хотя казалось, что ближе некуда. Его рука соскользнула с лица на спину, пытаясь отыскать молнию от платья и избавить меня от лишнего предмета гардероба. Я чуть прогнулась в спине, давая Клаусу возможность снять платье, но он не стал ждать. Быстро, одним рывком он порвал платье на груди, открывая себе вид на мой кружевной белый лифчик. Из груди вырвался судорожный вздох. Тянусь к пуговицам на рубашке древнего, но он грубо прижимает мои руки к кровати, а затем быстро, я даже не успела ничего понять, рвет лифчик и выкидывает в неизвестном направлении. Мои соски моментально затвердели от возбуждения и переполнявшего меня желания, я тихо застонала от нетерпения. На удивление сейчас все это не казалось мне чем-то грязным и постыдным. Наоборот, все это было нечто прекрасным, долгожданным. Клаус провел рукой по одному из сосков, сжимая его между пальцами, тело словно пронзил электрический разряд, и я подалась навстречу, но была вновь безжалостно прижата к кровати. Кажется, Клаус молча требовал моего полного подчинения. Но мое тело не могло прекратить отзываться на ласки, и я ничего не могла с этим поделать. Клаус ласково улыбнулся и, избавив меня от кусков платья, нашел руками последнюю часть одежды. Рывок, и трусики порвались, оставив меня полностью нагой, на что мой мужчина удовлетворенно кивнул, глубоко вдыхая носом воздух. Он пытался уловить мой запах, понять, насколько я возбуждена. Его лицо засветилось удовольствием, и он наконец позволил мне стянуть с себя рубашку. Моему взору открылись его широкие плечи, рельефный пресс, и я закусила губу; руки быстро нашли ремень, а через секунду щелкнула застежка. Я чуть не завопила от радости. Ты почти мой. Вскоре и Клаус был полностью обнажен. Назад дороги не было. Он наклонился поближе ко мне, чтобы наши лица были на одном уровне, чтобы я видела его глаза и мечтала об этих до ужаса манящий губах. — Вот и доказательства, — тихо сказал он и вошел в меня. Из груди вырвался громкий стон, который Клаус заглушил, накрыв мой рот рукой. Он словно пытался сохранить этот миг лишь для нас двоих, без случайных свидетелей. Только он и я. Я все еще была узкой, потому чувствовала, как сильно стенки влагалища сжали член первородного, вырывая из его груди рычание, похожее на волчье. Клаус чуть выходит из меня, но тут же буквально вторгается в мое тело снова, разгоняя по нему приятное чувство, зовущееся наслаждением. Каждый его толчок сопровождается тихими стонами с моей стороны и рычанием Клауса. Его руки находят мои и пальцы переплетаются, древний отводит их в сторону и прижимает к кровати. Наши взгляды сталкиваются, и я вижу в его глазах отражение своих чувств: страсть, желание, похоть… Любовь. Клаус вновь рычит, резко двигает тазом и входим в меня до конца. Голова опрокидывается назад, и я закусываю губу, пытаясь заглушить громкий стон, рвущийся наружу. Выгибаю спину; мое сознание на грани, и я уже почти готова разорваться на тысячу кусочков под телом Клаусом. Он делает очередной толчок, и узел, завязавшийся между моих ног рвется, разливая по моему телу приятную дрожь. Я глухо застонала, а Клаус сделал еще пару толчков и все закончилось. Древний наклонился ко мне и легонько поцеловал во влажный от пота лоб. Рыжая ведьма определенно в пролете. А Клаус чертовски хитёр.***
Утром я проснулась довольно-таки поздно и сразу почувствовала ноющую боль во всем теле, как последствие проведенной с Клаусом ночи. Прикрывшись одеялом, я слегка приподнялась и моему взору предстал Клаус. Он стоял около мольберта с кистью в руке, со своего места я могла видеть лишь край рисунка. Когда я попыталась разглядеть все, что уже было нарисовано, Клаус снял холст с подставки и поставил на пол, пряча от меня. — Ты меня рисовал? — догадалась я. — Мог бы и показать. — Это подарок, малышка, — его губы растянулись в снисходительной улыбке. — Ты долго спала. Бросив на древнего уничтожающий взгляд, я завернулась в одеяло и встала с кровати, с сожалением заметив, что платью конец. Клаус все понял, поэтому на секунду куда-то исчез, а еще через секунду появился, держа в руках комплект одежды, состоящий из нижнего белья, свитера и джинс. Кажется, это мои вещи; свитер слишком знакомый, купила его в Сиэтле года два назад. Это что, я его у Клауса посеяла? Где это древний все это время его прятал? Я же долго тут жила, а свитера не нашла. Интересно, Клаус проводит меня вниз? Хотя бы. Или, как в нашу первую ночь, предоставит меня саму себе? Первый вариант, конечно, привлекательнее. А, да черт с ним! Быстро, совсем не стесняясь, ибо нечего уже, я откинула одеяло и схватила нижнее белье, быстро натягивая на себя. Затем быстро влезла в джинсы и свитер, прекрасно видя, как Клаус краешком глаза наблюдает за мной. Извращуга этакая. Но приятно все-таки было. Когда я оделась, Клаус подошел ко мне, беря мое лицо в ладони и заглядывая в глаза. — Теперь ты веришь? Или мне надо доказать еще раз? Я закатила глаза и, пристав на носочки, быстро чмокнула первородного в губы. — Верю я, верю. Клаус победоносно усмехнулся и, взяв меня за руку, направился вниз. До ушей доносится стук молотка о доски и противный шум дрели. Когда мы доходим до лестницы, взору предстает кучка строителей. Древние реставрацией решили заняться? Странно, что я не проснулась от шума, стоящего здесь. Спала, как убитая. — Хватит шуметь, — кричит Клаус, и люди прекращают работу. — Какие-то проблемы, брат? — появляется Элайджа, на ходу кивая мне в знак приветствия. — Господа, прошу вас. Рабочие вернулись к работе. Клаус тихо рычит и быстро спускается по ступенькам, я поспеваю следом. — Я согласился на капитальный ремонт, а не на цирк в двух действиях, — прошипел он, вплотную подойдя к брату. — Марсель с приспешниками уничтожили дом за последнее столетие, и если ты согласен жить в грязи, то я нет, — спокойно ответил Элайджа. — Что скажешь, милая? — Клаус повернулся ко мне. Понятно, ждет моих комментариев. Но какая разница, что я думаю? Поэтому я просто пожимаю плечами. — Я тут как бы не живу, так что решайте сами. Клаус идет к столику с бурбоном, и я красноречиво закатываю глаза. Что-то в этом мире не меняется. — Женевьева хочет устроить праздник для ведьм. Праздник благословения. Ага, все ясно. Против воли на моем лице появляется гримаса, полная отвращения. Все патлы бы повыдергивала этой ведьме. — Туристы любят всякие праздники, — не обращая на мое лицо внимания, продолжил гибрид. — К тому же, лучше сплотить общество, проявив уважения к старому врагу. — К врагу, с которым ты стал тошнотворно близок, — отстранено говорит Элайджа, и мои глаза превращаются в две узкие щелочки. Ага, есть у тебя с ней какие-то делишки, как бы ты не отрицал. — Все-все, мальчики, — целую Клауса в щеку и машу Элайдже рукой. — Пока, я ухожу. — До свидания, дорогуша, — отвечает Клаус и возвращается к разговору с братом.***
Когда я вернулась на болота, на моем лице появилось выражение полного недоумения пополам с шоком. На болоте была огромная куча людей; хотя, какие люди, это оборотни! Что они все здесь забыли? Заметив меня, Хейли машет рукой и, кивнув на толпу, проводит ладонью по горлу. Ей тоже это не нравится. Спустя какое-то время Элайджа приходит на болота. Наверное, собирается сообщить радостную новость о празднике для ведьм. — Ваши люди готовы подавать пример остальным во французском квартале, — с чего то решил древний. — Поэтому важно, чтобы волки там были. Мы с Хейли переглядываемся, затем она смотрит на Джексона и Оливера. Что-то в их лицах ей не понравилось. — Спасибо, но нет. Оливер пытается что-то сказать, но Хейли прерывает его, не давая возможности высказаться. — Ведьмы прокляли вашу стаю. Да и мне попортили не мало крови, с тех пор как я приехала. Нет. Мы не пойдем. Категоричное нет. — В квартале новые правила, Хейли, — подает голос Джексон. — Я согласен с Оливером. Если мы хотим сосуществовать, то нужно играть по правилам. Отправим представителя с подарком. Я поморщилась. Как же я ненавижу этих чертовых ведьм, особенно рыжую особь, которая очень захотела все это устроить. Если Джексон так хочет, пусть ползет на поклон к ведьмам сам. Я не пойду. Элайджа кивает Джексону, а Хейли закатывает глаза и уходит. Оливер потирает большим пальцем губу от досады. Неужели задумал что-то? Так рвался… Первородный вампир тяжело вздыхает и спешит за Хейли. Поворачиваюсь к Джексону и сквозь зубы цежу: — Ты тупица. Серьезно, довериться Клаусу? Это хорошее решение для оборотней? Джексон непонимающе хмурит брови.***
Позже узнаю, что моя сестра вообще не знает про договор с Клаусом: это злит меня. Какого, извиняюсь, черта? Эта собачонка Джексон ни во что не ставит мою сестру, как и мерзкий выродок Оливер. Да уж, прекрасная у меня семья. Я подошла к троице как раз в тот момент, когда Оливер решил начать грубить. —… Это намек, займись своим делом. Внезапно Хейли хватает оборотня за шкирку, со всей силы прижимает лицом к стенке хижины и скручивает его левую руку на спиной. — Это моя стая, — шипит сестра. — А значит, мое дело. — Не надо злиться, тебе это не идет, Хейли. — Я пыталась по-хорошему, — скручивает руку сильнее. — Во мне бушует столько гормона, что, если не хочешь, чтобы я вывернула тебе руку, говори, что происходит. — Иди к черту. — Перестаньте, — миролюбиво говорит Джексон, а у меня начинают чесаться руки. Убить тебя мало, собачонка глупая. — Нет причин утаивать это от нее. — Есть причина, — выкрикивает Оливер. — Высокий, бессмертный, в шейном платке, — явный намек на Элайджу. Хейли сильнее впечатывает его лицо в стену, и я слышу, как обиженно отзывается старое дерево, из которого сделана хижина. Интересно, насколько оборотню сейчас больно? — Хейли, ты одна из нас, — продолжает Джексон, пытаясь сгладить конфликт. — Ты должна знать, отпусти его. Хейли скашивает взгляд на оборотня, тот склоняет голову в просящем жесте. Отпустив Оливера, она отходит в сторону, вставая перед Джексоном для объяснений. — Мы заключили сделку, которая изменит все для оборотней. — Сделку с кем? Тупица Джексон. Хейли точно не погладит его по голове, она умнее его и прекрасно понимает, что в таких вопросах Клаусу доверять точно нельзя. — С Клаусом. Не сдерживаюсь и все-таки закатываю глаза. Надежд на то, что у Джексона есть мозги, не осталось. Хейли оглядывается на Оливера. — Расскажи мне все, — спокойно просит она. Вечером мы все же пошли на праздник. Мы – это я и Хейли. Черт с ним, с сестрой я была готова пожертвовать хорошим настроением. Она бы все равно пошла сама, я просто составила ей компанию. Тем более, я была совсем не против увидеть Клауса. Опять на нас дурацкие вечерние платья. Хейли опять в черном, волосы собраны в косичку на левом боку, а на мне белое, почти до пола, платье. Свои короткие волосы я собрала в незамысловатую прическу. Странно, уже второй раз за последнее время надеваю платье, чтобы пойти на вечеринку, полную сверхъестественного. Мы подходим к стоящему у входа Элайдже, он улыбается, заметив Хейли, и я сразу понимаю, что тут лишняя. — Странно, я думал, ты приедешь в компании своих сказочных друзей. — Ты просил представителя от оборотней, и мы с Алекс пришли. Киваю головой и, дождавшись ответного кивка со стороны первородного, прохожу вперед, оставляя Хейли болтать с Элайджей.***
Хейли несет наш подарок; ей хочется оставить его Давине, но чернокожая девушка хватает ее за руку и указывает на другую ведьму. Я в тайне надеюсь, что в коробочке не чьи-то отрубленные пальцы или что-нибудь похуже. Сестра отходит от девушек, нежно поглаживая живот, я же, найдя рыжую стерву, прожигаю ее ненавистным взглядом. Неожиданно к ней подходит… Камилла? Так она все-таки знает о сверхъестественном? Если честно, я чувствовала досаду. Думала, Клаус будет королем вечера или хотя бы у меня на виду, но его не было. За весь вечер я видела только Элайджу. И вот, когда я уже более-менее смирилась с отсутствием Клауса, он объявился… Таща Джоша за собой. Гибрид оставляет его у лестницы, а сам поднимается на несколько ступеней; к Джошу подбегает Давина. — Дамы и господа, — Клаус разводит руки в стороны. — Минуточку внимания пожалуйста. Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить наших любимых ведьм. Но одна, — поднимает указательный палец вверх, заостряя на следующих словах внимание, — очень особенная ведьма, сегодня забыта. Мне кажется, это несправедливо, — древний смотрит на Давину и с улыбкой протягивает ей маленькую фиолетовую коробочку. Молодая ведьма пару секунд смотрит на вещицу в руках Клауса, затем говорит: — Нет. Улыбка первородного меркнет. — Мне не нужен твой подарок, — продолжила Давина. — Я понимаю твой отказ, — кивает Клаус. — Учитывая наше прошлое, — он опускает руку с подарком. — Но, по правде говоря, многие здесь вели войну, — скользит взглядом по залу, лишь на секунду задерживая взгляд на мне, — которую закончил пакт моего брата. Твой друг Джош, — Клаус указывает на вампира, — участвовал в сговоре, чтобы убить меня, я в полном праве убить его здесь и сейчас, — он спускается на несколько ступенек вниз, сокращая расстояние между ним и Джошем. — Но! — вновь палец вверх. — В духе солидарности и ради тебя, Давина, я прощаю его, — короткий взгляд на парня, и кладет руку на плечо. — Джош, с этого дня ты можешь меня не бояться. Клаус вновь протягивает Давине коробочку. — Прошу тебя. Она недоверчиво берет ее, а Клаус неожиданно смотрит на Женевьеву и снова улыбается; это поднимает внутри меня волну злости, и Хейли крепко сжимает мою руку. Ох, она чувствует мой гнев. Все разошлись по залу, когда впечатляющая речь Клауса закончилась. Как я и думала, вечер был скучным. И смысл было его устраивать? Порадовать самолюбие ведьм? Мы бродили с Хейли по залу, когда между нами появился Клаус, быстро хватая нас за руки. — Я слышал, ты впечатлила волков, — говорит он Хейли. — Мое соглашение с ними должно было остаться в тайне, но ты вытащила его из них. Это очень смело, как и твое появление сегодня. Ваше, — поправляется он. — Кто-то не хотел присутствовать здесь. В ответ я скорчила гримасу. Умный, видите ли, все он знает. Клаус отпускает наши руки и встает впереди. — Надеюсь, ты ничего не сделаешь, чтобы помешать нашему делу, — Клаус склонил голову набок. — Ты и вправду что-то затеваешь за спиной Элайджи, — уверенно заявила Хейли. — Какая разница, раз твои люди от этого выигрывают? — Если я узнаю, что ты что-то задумал и пытаешься манипулировать нами ради своих целей… Взгляд Клауса на меня. Ага, радуйся, я ничего не сказала, Хейли тоже повелась на твой обман. — Ты проделала долгий путь, маленький волк. Я знал, что ты сильная и коварная, но я не знал, что ты королева. Она гордо поднимает голову, а Клаус улыбается и уходит; мы смотрим вслед, но нас отвлекает игра на ударных, которая стремительно приближалась. На лестнице появляются люди в белом, играющие на барабанах. Элайджа направляется к нам, Клаус появляется передо мной, а уже через секунду я стою у стены рядом с древним. Элайджа и Хейли переглядываются. — Счастливого праздника, — кричит один из мужчин. — У нас послание для всех вас. От Марселя Жерара. Расслабленная улыбка на лице Клауса пропадает, сменяясь напряжением, и он сжимает мою руку, словно боясь, что сейчас меня кто-то отберет, утащит подальше. Не успела я ничего понять, как мужчины в белом, словно по команде, достают раскладные ножи, подносят их к своим левым запястьям и начинают резать. Кровь течет на пол, толпа изумленно ахает, а вампиры показывают свои красные глаза. Элайджа выходит вперед и поворачивается к толпе, обращаясь к кровопийцам. — Контролируйте себя, — он пытается успокоить толпу, но, по-моему, единственное, что может остановить их, это вкус крови во рту. Вампиры показывают свои острые, как бритвы, клыки. — Это банальный прием. Мы не нарушаем наш уговор. Внезапно свет потухает, и все начинают испуганно кричать; Клаус быстро прижимает меня к себе, словно стараясь отгородить от всего происходящего в темноте. Я морщусь, когда слышу, как чьи-то тела с глухим звуком падают на пол. — Хейли! — слышу крик Элайджи и инстинктивно дергаюсь на голос, но Клаус прижимает меня еще крепче. Когда свет включается, на полу становится видно кучу трупов, и я облегченно вздыхаю, когда Хейли поднимает голову, оглядываясь с ужасом на лице; на лбу заметен кровоподтек. — Элайджа. — Хейли, все хорошо, — он хватает сестру за руку, помогая подняться. Клаус кидает обеспокоенный взгляд на них, затем перенаправляет его на мое лицо. — Ты в порядке? Запоздало киваю головой, он отпускает меня и уходит, а я бегу к Хейли. Она слегка улыбается, когда видит, что со мной, в отличии от нее, все хорошо. Теперь совершенно точно становится понятно, что Марсель Жерар – наш враг.***
Хейли больше не верит в мир, этот вечер изменил ее мнение. Если раньше она думала, что все смогут жить в мире, благодаря соглашению Элайджи, то сейчас она уверена, что это глупость. — Слабые всегда будут зависеть от сильных. — Выживает сильнейший, — подает голос Джексон. — Мы должны защитить себя и мы должны защитить друг друга, — он вплотную подходит к Хейли, а у меня из горла вырывается протестующий рык. — Мы должны воспользоваться помощью Клауса, пока он готов нам помочь, но, Джексон, теперь ты должен рассказывать мне обо всем и несмотря ни на что. Мы не доверяем Клаусу. Джексон согласно кивает. Затем костер; как обычно оборотни смеются, а я сижу на поваленном дереве вдали ото всех. Хейли непринужденно смеется, держась за живот и сидя рядом с Джексоном; она, в отличии от меня, не замечает, что в нескольких метрах стоит Элайджа, внимательно наблюдающий за ней. — Она всех удивила, — тихо говорю я, наблюдая за тем, как уголки губ Элайджи трогает улыбка. — Не всех. — Присоединишься к ним? Вампир качает головой. — Я хочу, чтобы эта девушка была счастлива. Не говори ей, что я приходил, — просит Элайджа. — Хорошо, — даю обещание. Древний собирается уйти, но почему-то останавливается. — У него ничего не было с Женевьевой. Мои глаза удивленно распахиваются. Что, прости? Когда до меня доходит сказанное, Элайджа уже растворяется в ночи. — Я знаю, — ответила в пустоту.***
Ты лишь думаешь, что хочешь быть со мной, или действительно хочешь, чтобы я продолжала быть рядом? Я могла бы быть твоей точно так же, как я могу сказать: «Уходи, исчезни далеко-далеко». Agnes Obel — Fuel to Fire.