Kindertausch

      — Хочу умереть...       — Заткнись и поднимайся!       Арсений застонал и закрылся от всего внешнего мира одеялом. В такие моменты, когда сильно болела голова, ломало кости и в принципе глаза не хотелось открывать, одеяло было единственным защитником и спасителем. Оно прижимало тебя к себе, целовало в нос и говорило, что всё хорошо, что на работе обойдутся и без тебя. На деле это так, но нет, не обойдутся.       — Я всё понимаю, но лишиться работы я не хочу, — фыркнул Пауль, застегивая пуговицы белой рубашки. — К тому же если ты не явишься, твой отец меня убьет.       — Не убьет, — протянул из-под одеяла Арсений.       — Нет, убьет, я точно знаю.       Пауль не выдержал и сдернул с Арсения одеяло, возвращая парня в реальность.       — Там в душе твоя девушка, которую ты притащил сегодня ночью.       — Что?! — тут же оживился Арсений и аж подскочил с кровати.       Пауль засмеялся и натянул на плечи черный пиджак.       — Твоя реакция бесценна!       — Скажи, что ты пошутил. — Арсений потер глаза.       — Да, ангел мой, я пошутил. — В это мгновение в мужчину полетела подушка. — Ты баб боишься как огня, с чего бы ты притащил местную проститутку ко мне в квартиру?       — Я не боюсь их.       — Тогда заведи девушку и перестань пить водку каждое воскресенье.       Арсений нехотя поднялся с кровати и словил свои брюки и рубашку, которые ему бросил Пауль. Арсова дурацкая привычка – пить по воскресеньям, звонить Паулю и просить забрать из очередного бара. Кажется, друг побывал в каждом баре Нюрнберга, при это достаточно редко появляясь на вечеринках с поводом и без. Пауль больше ценил свою работу, чем развлечения в нерабочее время. Возможно, сказывался и возраст, но это смешная причина. Да, Пауль старше на целых пять лет, но для Арсения это не аргумент. Арсению же двадцать пять, у него горячее сердце, холодные руки, горят глаза, а еще есть шило в одном месте. Он работает в офисе пять дней в неделю, день помогает родителям по хозяйству и оставшийся день пропадает в барах. Пауль же работает, казалось бы, всегда. И ухаживает за девушкой. Пытается, по крайней мере.       — Если Нина разозлится на меня из-за тебя...       — Чёрт возьми, мы же ещё Нину должны забрать! — воскликнул Арсений, прыгая на одной ноге и натягивая брюки.       — Неужели!       Наконец-то они выбежали из квартиры, сели в белую Ауди Пауля и выехали из дворов Гальгенхофа. Один из самых тихих районов Нюрнберга встречал тьмой, разбавленной оранжевыми огнями гирлянд, украшенных елок, арок со свечками на подоконниках. В тот день было двадцать седьмое ноября, а в воскресенье начинался Адвент. Люди пойдут в церковь, будут зажигать свечки и молиться. Арсений не будет исключением. В церковь он ходил всегда, с родителями и сам после окончания школы. В этом году снова пойдет.       

Адвент – четыре воскресенья до Рождества.

      Четыре воскресенья спокойствия и протрезвления. Так думал Пауль, пока вез Арсения к дому Нины. Он не думал, он уже молился на это. В праздники Арсений не пьет, а Адвент он очень любит. Этот праздник зажигал в нем какую-то новую надежду на чудо, которое случится совсем скоро. Рождество так сказывалось на этом человеке, поэтому в декабре Арсений был совершенно другим, был ребенком.       — Долго вы сегодня! — возмутилась Нина, забравшись на заднее сиденье. Она махнула рукой и с досадой выдохнула: — Ну, конечно, сегодня понедельник.       — Опять, Нина, — ответил ей Пауль.       — Арсений!       — Сейчас перепонка лопнула, — простонал Арсений, отворачиваясь к окну.       — Что в этот раз?       — Водка, — произнес Пауль.       — Водка? — удивилась Нина. — Да почему тебя тянет на нечто очень крепкое?       — Подозреваю, что у него русские корни.       — Дурацкие стереотипы, — хмыкнул Арсений, не отводя взгляда от окна.       — Твою мать! — вдруг выкрикнул Пауль, выворачивая руль до предела.

***

      — Твою мать, блять! — заорал Антон, выворачивая руль до предела.       Нет, всё. Уже ничего не сделаешь.       — Попов! — послышался в телефоне на громкой связи голос Димы.       Поздно.       Скрежет металла, звон стекла, заклинивший сигнал... Руки выпустили руль, подушка безопасности не спасла. Антон вылетел из машины через лобовое стекло и скатился с капота на бетон и разбитое стекло. Лицо защипало из-за порезов, дыхание сбилось, а шевелиться... нельзя.       К Антону подбежало несколько людей, кто-то додумался позвонить в скорую. А Антон всё лежал, сжимая в руке телефон, а там всё ещё висел Дима. Один из прохожих взял телефон в руки и начал объяснять другу всё случившееся. А времени было мало.       Скорая увезла молодого человека с Невского проспекта в ближайшую больницу, где было готово всё для спасения человека. По счастливой случайности это была та самая больница, в которой работал Дима. Именно он пытался успокоить мать Антона, которая, казалось, примчалась в больницу раньше скорой. Тогда-то Антон и услышал сквозь полу-кому этот короткий разговор, который позже перевернул всю его жизнь.       — Какая группа крови у Вас и у Вашего мужа?!       — Вторая положительная, и у мужа тоже!       — У Антона третья. Но такого просто не может быть...       Потеря сознания. Реанимация. Операция и переливание. В банке крови в любом случае была бы кровь, нужная Антону, но... Как так могло случиться?       Парень очнулся в пятницу, двадцать четвертого ноября, и его первым вопросом был этот:       — Почему кровь не походит?..       Тогда Дима и рассказал всё то простое, что знает про кровь. Сказал, что от смешения двух вторых групп крови третья априори не получается. Она получается при других комбинациях, но не при двух вторых. В таком случае получается либо вторая, либо первая, но не третья...       Глупые мысли лезли в голову, заставляя чувствовать себя еще хуже, чем после аварии. Антон попросил друга об одном: сделать тесты и понять, почему кровь другая. Дима долго возражал, но потом всё-таки согласился. Через знакомых и друзей он быстро сделал анализы крови Антона и его родителей, а уже в понедельник, двадцать седьмого ноября, принес Попову нужные документы.       Это был день выписки, вот так скоро, да. Антон так и уселся на своей койке, держа в руках документы и пробегая глазами по тексту.

      Вероятность отцовства: 0%       Вероятность материнства: 0%

      — Что это? — спросил Антон, взглянув на Диму.       — Тесты ДНК, — ответил он. — Сказали, что так будет даже проще найти причину аномалии. Думал, что у тебя может быть другой отец или другая мать, но такому результату был удивлен даже я.       — Хочешь сказать, что я им не родной?       Дима кивнул.       — Что я приемный?       — Ну...       — Блять, какого хуя?! — не выдержал Антон, вскакивая с места и швыряя бумаги на тумбочку. — Я двадцать пять лет жил в обмане и ничего не знал?!       — Антон...       — Не надо меня успокаивать!       У парня закружилась голова, и он снова сел на койку. Антон закрыл лицо руками и тяжело вздохнул. В голове пульсировало, слышались удары сердца. Стало так плохо...       И уже сегодня вечером Антон с Димой успели съездить в роддом, из которого Антона увозили домой, и медицинский архив. Вместе с Антоном двадцать второго декабря в Петербурге родилось еще семнадцать детей, из которых мальчиков всего пять. Не сходились только цифры на бирках у двух таких.       — Я, блять, найду этого Арсения! — грозился Антон.       — Не найдешь, — выдохнул Дима, вчитываясь в карточку двадцатипятилетней давности.       — Почему это?       — Потому что он не в России.       Дима протянул карточку со страницей, где было написано, что ребенок увезен из страны законными родителями, гражданами Федеративной Республики Германия, двадцать восьмого декабря тысяча девятьсот девяносто первого года.       А еще там был указан адрес. ФРГ, Бавария, г. Нюрнберг.       — Ты украл мою мечту, Арсений, — сквозь зубы произнес Антон.