Мириады звезд

      VII. Воспоминаний дорог мне зеркальный след       Каменный Коракс ужасно негостеприимное место. Совершенно не похоже на густые непроходимые джунгли Альфа-Центавры. Хотя, на самом деле, Йонду не с чем сравнивать. Жизнь на Центавре он не помнит. Все, что он помнит о своем детстве, это бои на выживание и надсмотрщики. Частично это были крии, частично рабы, которые выслужили себе доверие особой жестокостью к другим пленникам.       У него не было матери. Никогда не было. Матерью не может быть та, кто продаст собственного ребенка за гроши. В какой-то степени он был рад, что стал боевым рабом. Это дало ему образование. Паршивое, но все-таки образование. Он стал одним из капитанов Опустошителей, это чего-то да стоит.       Чего бы он добился на родной планете? Кем бы он стал в первобытном племени? Разве что воином, идущим на смерть против высокоразвитых захватчиков. Вопрос в другом — смог бы он дожить хотя бы до отрочества или его съели бы страдающие от голода соплеменники.       Он ни в коем случае не оправдывает рабство. Если бы Стакар не устроил разгром на корабле крии, перевозящем рабов на очередные "соревнования", он бы погиб на арене. Но именно крии избавили его от дома, семьи и моральных ценностей. По его мнению, всё это блажь зажиточных белоручек.       Сейчас Удонта идет по коридору, освещенному только слабым свечением фонаря на лацкане куртки. Энергоснабжение на чужой базе они отключили, как только приземлились на медленно остывающей планете. Коракс в реестре уже пару миллионов лет числится погибшей планетой непригодной для жизни. Крии завозят топливо для генераторов с бокового въезда, там и зашла его команда Опустошителей.       Кто бы сказал, что крии не оказывают сопротивления, тот бы здорово ошибся. Раса завоевателей, так они себя называют. Они умеют воевать и завоевывать, но...       Если их застать врасплох, можно хорошо повеселится. Ублюдки так привыкли чувствовать себя в безопасности, что сейчас даже не успевают схватится за оружие. И правда, какой безумец посмеет их тронуть? На серой-то территории. Практически на границе родной империи. Никто и не подумает о таком!       Кроме отчаявшихся. А отчаявщиеся всегда слабы, всегда не подготовленны и никогда не знают, какая у них система. Империя, будто мафия, предать её не получится. Ты либо верно служишь, либо умираешь в муках.       На базе только двое представителей "великой" расы. Все остальные наемники из покоренных. И большая половина уже мертва. Йонду хочется смеятся.       Его отделили от основной группы обвалом потолка. Собственно, не по плану прошел запланированный ими же взрыв. Что ж, пользуясь ситуацией, капитан обследует доступные ему помещения. Пусть его команда возьмет на себя остальную базу. Лачи где-то под защитой Краглина, хотя лично Йонду сомневается, что этой демонице вообще нужна защита.       Коридор поворачивает вправо, затем появляется лестница и Йонду решает спустится. Пленников обычно держат в подвалах. Капитан не ошибается. На то он и капитан. У следующего пролета стоит часовой в полной боевой готовности и лихорадочно вертит головой, вглядываясь в темноту. Центавриец решает выключить свой фонарь, чтобы не привлекать внимание. Когда он один, он работает тихо.       В полнейшей тишине слышно тяжелое взволнованное дыхание боевика, а потом его прерывает короткий свист. И тишина становится глухой. Звенящей. Когда Йонду снова включает фонарик, его противник уже лежит с пробитой шеей.       Один есть.       Еще спустя два пролета вниз и один поворот коридора виднеется свет перенесноной электрической лампы. Капитан такие помнит очень хорошо. В комнате, в которой боевых рабов готовили к выходу на арену, всегда стояла именно такая. Аккумуляторы там слабенькие, поэтому лампа часто гасла, оставляя рабов в кромешной тьме. Надсмотрщики приносили с собой еще одну, хватали кого-нибудь и уводили. Новую лампу они никогда не оставляли.       Йонду прирастает спиной к стене и решает положиться на свой слух. Какими бы жестокими и молниеносными ни были его атаки, подготовка к ближнему бою всегда остается важной составляющей победы.       За следующим поворотом слышно хриплое дыхание, кашель, шаркающие шаги, а еще всхлипы и рваное дыхание. Что ж, детей он нашел. И их охрану тоже.       — Разве ты не слышишь, — говорит кто-то низким сиплым голосом. — Тихо. А ты, "нападение-нападение"! Только панику разводишь придурок.       — А взрыв? Что о нем прикажешь думать? — отвечает другой голос повыше, тоже мужской на слух.       — Видать, генератор взорвался, ты и сам знаешь, какое тут старье... — отвечает сиплый.       — Ага. А стрельба мне послышалась? — издевается второй, наматывая круги по коридору.       — Обвал, камни падают, мало ли? Хватит мельтешить перед глазами.       — Ты вообще себя слышишь? — взвизгивает собеседник сиплого. — Я слышал выстрелы из бластера! Бластера! Какие к херам камушки!       — Сядь! — резко хрипит первый. — Соро вернется, у него и спросим.       — Но, Купа! — снова восклицает второй. — А если его схватили?!       — Паникер... Прекрати ходить туда-сюда, иначе ходить тебе будет уже нечем...       — Купа!       — Сядь! — снова рявкает сиплый. Затем слышно шаги и шуршание одежды, а потом ненадолго воцаряется тишина.       Йонду ухмыляется — двое. Ему хватает нескольких секунд мелодичного свиста чтобы убить одного. Еще один, на свету оказавшийся женщиной, успевает только сипло матернуться, прежде чем стрела взрывает ей висок.       Три.       Чуть дальше по коридору виднеется решетчатая дверь камеры. Замок срывает одним выстрелом из пушки, и Йонду заходит внутрь.       В камере сидят прямо на полу четыре ребенка. Двое — на вид ксандарийцы, мальчик и девочка, похожие друг на друга, как две капли воды. Еще один мальчик помладше, кожа с зеленоватым отливом, Йонду не уверен, как называется эта раса. И последний мальчик, похоже, одного возраста с детьми Ксандра, медленно стягивает капюшон с головы, открывая синекожее лицо.       На Йонду смотрят красные глаза, выглядывающие из-под платиновых кудрей волос. Такие же, как и у него самого.       Центавриец.