Эти летние каникулы

Утром у меня все болело. Ноги из-за скалодрома, голова из-за падения, а спина из-за неудобной кровати. Да стоило мне только подняться, как шею пришлось разминать руками, иначе бы я просто не смог развернуться. И вообще, половину ночи я наблюдал за двумя пауками на стенке. Не знаю точно, как спариваются пауки, но кажется узнал. Они так смешно шевелили лапками и прыгали с места на место… Остальную половину ночи я думал о трех вещах. Во-первых, что имел ввиду Джимми под нашими с Крэйгом отношениями. Боюсь, что я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю. Но спрашивать почему-то было стыдно. Я словно и правда где-то очень сильно провинился, тем самым задев чужие чувства. И ведь здравым умом понимал, что отношения у нас сугубо неприятельские, но все же… Во-вторых, с какого бока мне теперь обходить Клайда Донована. Он теперь как лошадь — сзади подойдешь, и он лягаться будет. Спереди подойдешь и он покусает ненароком. А ведь мне тут еще около месяца ошиваться. Не смогу же я его вечно избегать. Или смогу? Или мне стоит сделать вид, что мне совершенно наплевать на то, что он мне одним нажатием поставил пять синяков на правом бедре? Кто знает, чтобы он сделал, если бы не Крэйг. Даже когда мы сидели на ужине, я пару раз словил на себе испепеляющий взгляд Донована. А потом он так злобно откусил кусок котлеты, что сомнений в том, что на ее месте может оказаться моя голова, не осталось. Хотя, даже моя голова будет вкуснее. А в-третьих, какую чертовщину администрация придумает сегодня. Ведь если это спортивное мероприятие, то мне снова придется участвовать. А у меня все тело покалечено. За такими размышлениями и ночь прошла незаметно. Но вроде я поспал немного, хотя как заснул не помню. Наверное, свежий воздух так влияет на мозг, что я начинаю думать о каких-то глупых вещах и в итоге вообще отключаюсь. Хоть на сон и ушло от силы часа два, я проснулся раньше всех, полным энергии и сил. И это не глядя на то, что стоять на ногах оказалось тяжело. Когда я уже принял душ и стоял с зубной щеткой во рту, постепенно стали просыпаться и остальные жители домика. Первым встал Джимми, и втиснувшись между стенкой и мной, принялся чистить зубы. Он тер их с такой силой, что мне казалось, что он пытается их стереть вообще из своего рта. Как карандаш стирается стеркой. Следом проснулся и Скотт. Этот парень оказался лишенным всякого чувства стыда, так как он скинул с себя вещи и залез в душевую кабинку прямо при нас. Конечно, та была затемнена, и я мог словить только очертания его тела, но все же. Малкинсон насвистывал мелодию, Джимми тер свои зубы, а Тимми пытался проснуться. И на душе появилось непонятное ощущение, словно все так и должно быть. И не могу не сказать, что это ощущение было приятным.       — Знаете, что я подумал?       — Чво? — мы с Джимми спросили одновременно, даже не вытягивая щетки изо рта.       — Я приглашу ту розовласку на свидание. И, открыв дверцу душа, Скотт продемонстрировал нам свою полную уверенность и болтающийся внизу показатель.       — Твою мать, Скотт!       — Что? Э-эй! Что вы творите?! И пока я запихивал Малкинсона обратно в кабинку, а Джимми закрывал дверцу, мы не прекращали смеяться. Так вот почему во всех фильмах и книгах так свято описывают дружбу. Дочистив зубы, Джимми вышел из ванной, ссылаясь на то, что больше видеть достоинство Скотта у него нет никаких желаний. Он и так уже потерял аппетит на весь месяц. Я собрался выходить следом, но в голове завертелся один неказистый вопрос, и мне показалось невероятно важным узнать ответ Скотта. Прямо сейчас, пока он моется в душе, а я стою в пижамных штанах и с лохматыми волосами.       — Слушай, Скотт.       — Слушаю. Он произнес это так громко, что я на пару секунд перепугался, что он снова откроет дверцу. Но напор воды не стихал, и я увидел кончики пальцев поднятых рук диабетика.       — Ты ведь даже толком не видел эту девушку, а уже собираешься к ней подкатывать. Не знаешь ее интересов, ее темперамента…       — Есть внутри людей нечто такое, что включает внутри тебя невидимые радары и словно все тело кричит, что этот человек сто процентов твой. У тебя будто все внутри начинают плясать, и ты ловишь взгляды еще незнакомки, замечаешь ее улыбки, блеск ее глаз и походку. Тебе кажется забавным ее смех, ее манера поправлять волосы и вечно озираться по сторонам. Это можно было бы вытерпеть, но я не могу. На мгновение я почувствовал себя с другим человеком, в другом месте и при других обстоятельствах. Скотт говорил серьезно, что было совсем ему несвойственно. А еще слова о любви совершенно не подходили старой ванне с треснутым зеркалом и кривым бочком. Да все это подходило на разбросанную ребенком кашу. Так же неловко и забавно. Но убирать бы все равно пришлось более взрослому. Однако улыбнуться я не мог, даже через силу. Я просто замер, держась за ручку двери и не решаясь выйти.       — Подожди, — когда возможность говорить вернулась, то горло оказалось сухим, — Ты и правда смог такое вынести только за те десять минут, что мы шли вместе?       — Ты что, придурок? — лица Скотта не было видно, но я уверен, что он усмехнулся, — Она с нами с начальной школы учится.       — Так почему ты хочешь заняться ей только сейчас?       — Ну, знаешь… Птички поют, насекомые летают. Настроение отличное. Да и повод есть. Это тебе не просто подойти на переменке. После этих слов я вернулся обратно в комнату. Джимми и Тимми уже переоделись, и я последовал их примеру. С первых двух раз я не смог попасть в рукава свежей футболки, но когда мне это все же удалось, то я чуть не приплясывал от радости. Нет, не потому, что я смог одеться. Просто Скотт был совершенно прав. Это мое лето. И я сделаю его незабываемым.       — Если на завтрак нам сегодня снова дадут ту обалденную кашу, то клянусь, что я начну выращивать на заднем дворе овощи и ягоды, — Джимми крепко прижал к своей груди подушку, рассматривая меня и Тимми.       — Тут такой задний двор, конечно… Я недовольно поджал губы. Он тут действительно был, это мы выяснили вчера перед самым сном, когда впервые открыли окно. Но кроме нескольких метров густой травы и мелкого заборчика, нашему взору ничего не предстало. Не считая, конечно, безграничного леса. Если тут водятся волки или медведи, то можно ожидать их у себя под окном. Признаться честно, идти есть нам не хотелось. И хоть у всех болели животы от чувства голода, собственное здоровье казалось немного важнее. Поэтому, когда Скотт вышел из душа (между прочим, прошло минут двадцать или тридцать!), мы были переполнены решимостью отказать вожатой, когда та придет. И только Тимми покачал пальцем в разные стороны, словно не соглашаясь с нами. И мы как раз репетировали сцену отказа, когда наша «любимая» вожатая Люси, нацепив ту же розовую юбку, ворвалась в наш домик и с криками «живо!», выпихнула каждого за дверь. Мы даже не успели пискнуть, как оказались на улице, догоняя всеобщий поток из школьников по направлению к столовой. Клайд и Баттерс шли недалеко от нас, но остальных членов их комнаты не было. И, казалось, они даже не замечают этого. Если блондин смотрел себе под ноги, пиная небольшой камушек по пути к столовой, то Клайд и вовсе находился в некой прострации. Он мотал головой в разные стороны, будто не осознавая где он и что он. Приглядевшись я заметил, что юноша даже надел футболку задом наперед. Это же заметил и Скотт, прыснув в кулак.       — А еще местный красавчик. Мы не забивали с первого дня себе какой-то столик, но почему-то уже третий раз оказываемся за одним и тем же. В принципе, бастовать особых причин не было — он оказался уютным, близким к окну и далеким от остальных. Словно наша небольшая база, закуток, где можно было наблюдать за всеми. Единственный минус в этой ситуации то, что кроме нас тут сидело еще два парня. Имен я их не знал, но они все равно держались напряженно и отстраненно, отодвинувшись от нас на скамейке на приличный метр. Остальные сидели сугубо по своим комнатам, поэтому можно было узнать, кто с кем живет. Например, я теперь точно знал, что Биби и Венди живут вместе, а та розоволосая любимица Скотта соседничает с девушкой Эрика Картмана. Отстой. Разглядывая проходящих мимо нас людей, я наткнулся взглядом на Донована. Тот же сделал не самый приличный жест средним пальцем по отношению ко мне, и я опустил взгляд на пакетик с яблочным соком, который уже минут пять перекладывал из одной руки в другую. В конце концов, я все же его открыл.       — И чего этот на тебя взвился… Не повезло, конечно. Джимми, оказывается, тоже следил за Клайдом. Только менее заметно, чем я.       — Вы о Доноване? — Скотт, который сидел спиной ко всем остальным столам, хотел было развернуться, но мы с Джимми в один момент схватили его за руку и потянули обратно. Еще не хватало, чтобы мы сейчас по очереди взбешивали Донована. Одного меня достаточно, чтобы в итоге получила вся комната, — Да чего вы боитесь?       — Ты, кажется, не понимаешь всей проблемы. Это Клайд, черт, Донован.       — И что? — Скотт потянулся за моим соком, и я почти не заметил (мне было уже не до него), как он оказался у моего соседа.       — Послушай, — Джимми вздохнул так, словно разговаривал с пятилетним ребенком, которому все нужно раскладывать по полочкам, предварительно десять раз пережевав, — Клайд не самый дружелюбный парень, если ты не являешься звездой школы или качком. Такие как он с удовольствием делают себе имя на почве страданий других. А Твик, если ты забыл, вчера изрядно влепил Клайду в лицо. Сечешь?       — Секу. Но нас же больше. У них только Клайд и Крэйг. Токен не пойдет против Твика, они вроде как друзья…       — Просто приятели. Я наконец умудрился вставить в эти баталии слово, но меня только проигнорировали.       — А Баттерс никчемен, да и глуп к тому же. Нечего бояться.       — А у нас две пары ног на четверых, — вспомнил недавнюю фразу Джимми, запуская руки в свои волосы и отворачиваясь в окно. Что-то в этом есть. Если есть что-то страшнее скалодрома, так это большая сцена посреди леса. Кроме заброшенного вида, она имела потрепанные кулисы и вместо уютных кресел возле нее были навалены бревна. А так да, во всем остальном очень даже престижно. Под стать нашему лагерю.       — Сколько молодых, прекрасных лиц! Если бы люди умели порхать, как бабочки, то мужчина перед нами непременно бы сделал именно это. Его походка казалась настолько легкой и невесомой, что я на несколько секунд представил, что он скользит по воздуху. Мистер Бомс, или же «просто Боб, дорогуши!» (Боб Бомс? Его родители комики что ли?), оказался худым стариком с острыми чертами лица и длинными сальными волосами, которые он стянул в опущенный хвост. Когда он явился на сцене, то кто-то за моей спиной неопределенно хрюкнул, пытаясь удержать смех. Вид мужчины действительно казался напыщенным, словно прежде, чем выйти к нам, он несколько часов копался в старой одежде голливудских актеров. Что-то из жанра Лои Фуллер, только на мужской манер.       — Я вижу таланты! Да-да, несомненно! Соскочив со сцены, мужчина быстрыми и довольно большими шагами подбежал к нашей толпе, разглядывая каждого с нескрываемым счастьем. Словно Люси в первый день нашей встречи, так что больше я на подобное не поведусь.       — А этот юноша… Такое утонченное лицо, такие прекрасные волосы! Только когда меня схватили за плечи я понял, что сказанное Бобом было адресовано мне. Прежние свинячьи звуки переросли в открытый хохот. Мои щеки вспыхнули, и я попытался выскользнуть из хватки противного старика, но тот только сильнее сжал мои плечи. Я почувствовал довольно приятный запах чего-то сладкого, настолько сильно он ко мне приблизился.       — Как тебя зовут, мое дарование?       — Твик. Признаюсь честно, он меня напугал еще сильнее, чем Люси. Они словно были небом и землей. Если одна меня не любила, то этот человек как-то слишком проникся ко мне симпатией. Не то, чтобы меня не привлекали худые длинные старики с грязными волосами… Ну, вообще-то верно. Они меня не привлекали.       — Какое имя! И, может он бы продолжил свои разговоры по поводу моего имени, но кто-то задал волнующий всех вопросов, и старик нашел себе другую цель. Отпустив меня, он вновь запрыгнул на сцену, словно это было пустяком и, круто развернувшись на невысоких каблучках, лучезарно улыбнулся.       — Спрашиваете зачем вы здесь? Чтобы понять все прелести искусства! Кенни позади меня сделал шумный глоток из какой-то подозрительной емкости.       — Тоже будем одеваться как придурки и засыпать Твика комплиментами? Боб сделал вид, словно ничего не услышал, хотя его улыбка дрогнула. Не уверен, что этот человек привык работать с подростками.       — Вы будете ставить Шекспира! Легендарнейшего из легендарных!       — Пошли отсюда, пацаны. Разумеется, такой расклад никому не нравился. Будь я немного посмелее рядом с преподавателями, я бы тоже развернулся и последовал прямо за ускользающей толпой, но не могу не признать, что слова мистера Бомса были мне приятны. В конце концов, не каждый день мои волосы называют прекрасными.       — А ну стоять! Люси, которая взялась бог знает откуда, громко дунула в висевший у нее на груди свисток. Школьники моментально остановились, делая вид, словно не собирались только что смотаться отсюда. Когда я посмотрел на Боба в следующий раз, то его лицо было красным. Но в остальном он ничем себе не изменил, даже поза была такая же.       — Я бы хотел поставить с вами «Ромео и Джульетту». Уверен, многие из вас откроют свой внутренний талант и свяжут свое будущее со сценой, как это когда-то сделал я. Представив себя на сцене спустя сорок лет, мне стало плохо.       — Как вы себе это представляете? В пьесе нет столько актеров, сколько нас здесь. Никогда не думал, что у кого-то будут гореть глаза от такой идеи, но у Венди и ее компании они буквально светились. Девушки были полны энтузиазма. Как жаль, что он не передается воздушно-капельным путем, потому что я все еще придерживался идеи о том, что, сделав несколько шагов в левую сторону, я бы оказался в лесу, а дальше мог бы рвануть к домику. Джимми, Скотт и Тимми были такой же мысли. Это можно было взять из их разочарованного взгляда на густую листву деревьев.       — Поэтому мы поделим вас на шесть групп. В каждой группе будет своя сцена, в которой будет участвовать их Ромео и их Джульетта, а так же персонажи, которые нужны будут для постановки. И пока одни будут участвовать, другие будут смотреть. Правда замечательная идея? Неправда.       — А может мы это, лучше девочки пусть участвуют, а мы посмотрим… — Стэн опасливо покосился на Люси. Клянусь, я слышал, как она щелкнула зубами!       — Нет. Участвовать будут все, — девушка перекинула дреды на другое плечо и потянулась за свистком, — Такер, а ну не спи! Я и не заметил, как Крэйг пришел на поляну. Видимо, он просочился с другой стороны леса, а сейчас удобно устроился на одном из бревен, поклевывая носом. Слова вожатой парень же полностью проигнорировал.       — Какой привлекательный! — зрачки при виде Крэйга у Боба расширились, — Ему только в кино играть! Теперь комплименты по поводу меня мне уже не казались такими обалденными.       — А теперь подойдите каждый к сцене, у меня тут в коробке лежат листки с номерами, от них зависит ваша роль. И несмотря на то, что недовольных было много, мы все послушным гуськом потянулись в сторону сцены. Когда очередь дошла до меня, то Боб улыбнулся и встряхнул ярко-розовую коробку, перемешивая все оставшиеся листики. Которых, к слову, было немного. Среди них я нашел один, немного рванный, клочок бумаги, на котором голубой ручкой вывели аккуратную цифру «6».       — Теперь переверни, — подсказал мне наблюдающий за моими действиями режиссер. Я послушался совета, но когда сделал это, то моментально передумал.       — А можно мне… Вернуть листик и попробовать еще раз? Я не уверен, что эта роль мне подходит.       — Нельзя. Ступай к шестой группе. Я максимально медленно приближался к каждой толпе людей, бросая лишь «вы шестая группа?», но получал отрицательные ответы. В одной из них был и уже пробудившийся Крэйг, а рядом сновался Скотт и его возлюбленная. Тот был настолько рад оказаться с ней в одной компании, что заметил меня только тогда, когда я отошел на несколько шагов вперед.       — Твик, прикинь, я буду Меркуцио! А ты? Я развернулся к нему. Такер тоже смотрел на нас, но я не придал этому большого значения. Многие смотрели после такого громкого крика Скотта. И мне почему-то стало стыдно.       — Кустом на заднем плане, — я прикусил губу и хотел было вновь вернуться к поискам своей группы, чтобы обменять с кем-нибудь роль.       — Что, серьезно? Брось! Малкинсон оказался возле меня в считанные секунды, выдергивая из рук помятую бумажку. И, как я и ожидал, прочитав имя, он громко рассмеялся. А еще я видел, как Крэйг скосился на текст. Но когда наши взгляды пересеклись, он отвернулся, заводя разговор с какой-то девушкой, словно ничего и не произошло. Но и на его губах на несколько секунд промелькнула насмешка.       — Роль Джульетты довольно хорошая. И главная. Чего горюешь-то? Скотт усмехнулся, и я едва сдержался, чтобы не пнуть его в живот.       — Ага. А еще она женская. У меня какое-то дежавю.       — О чем ты? Ох, эта незадавшаяся любовь.       — Неважно. Пойду, найду своих. Но «свои» так и не находились. Я даже прошел Клайда, Тимми и Джимми. Последнего от сотрудничества с Клайдом так перекосило, что мне стало его жаль. Но заметив Эрика Картмана, я стал жалеть себя. Найденная шестая группа стояла дальше остальных. Повезло тем, что почти всех из нее я знал. Картман, Венди, Биби, Питер и еще незнакомые парень и девушка. Итого нас было семеро.       — Твик, а ты кем будешь? — Биби поправила слишком короткую юбочку и положила мне руку на плечо, пытаясь разглядеть имя на листике. Но, так как скрывать было уже нечего, я позволил ей это сделать, — Джульетта? Какая прелесть! Венди, представляешь, у Твика женская роль. Мне пришлось прикусить губу.       — Да не переживай ты так. У нас с Биби будут мужские, — брюнетка улыбнулась, отодвигаясь немного в сторону от сидящего на бревне Картмана. Что же, если одна из девушек окажется Ромео, то все будет не так плохо.       — Ромео буду я, — словно прочитав мои мысли, Эрик перевернул листик с именем, — Ебанутая идея, но неудивительно, что главного героя дали мне. Хотел бы я сказать ему, что никто ему ничего не выдавал, а тут госпожа удача решила прикольнуться. Но передумал. Теперь не стоит даже надеяться на то, что кто-то захочет поменяться со мной ролями.       — Еле вас нашел. Привет, Твик. Наверное, Токен пришел вместе с Крэйгом. В любом случае, сейчас он стоял прямо передо мной, улыбаясь в тридцать два зуба. Замечательная компания для того, чтобы поставить сцену из пьесы.