Эти летние каникулы

Я хоть и не считал себя плохим человеком, но поступал чаще всего отвратно. Если бы жизнь была как симулятор свиданий с выбором уже готовых ответов, то все было бы куда проще. Не пришлось бы выдумывать заумные фразочки, демонстрировать искренние эмоции и ощущать, как внутри тебя все кипит. Ты бы уже заранее имел прописанный сценарий и если не знал, то хотя бы догадывался, как тебе стоит поступать в той или иной ситуации. В крайнем случае, нашел бы помощь в интернете. А когда ты стоишь напротив человека, что признался тебе в любви… Человека, что еще несколько лет назад кидал твои учебники в лужи, подкладывал кнопки на стул и писал в туалете ярко-красным маркером о том, что ты — неудачник; то все кажется нереальным, глупым и безнадежным. В голове не просто не появляются варианты ответов, у тебя вообще никаких процессов в организме не происходит, даже дышать забываешь. Я глядел в эти синие глаза и ожидал, когда в них наконец появится та старая издевка. Когда Такер хмыкнет, возможно, с силой хлопнет меня по плечу, и сообщит, что именно эти слова я никогда ни от кого не услышу. Но он был серьезен, даже слишком, и от этого мне становилось не по себе. Почему-то бешено захотелось пискнуть и всхлипнуть, но я был не настолько отчаян. Чем дольше я пытался среагировать, собрать все эмоции воедино, тем ближе ко мне подходил Крэйг. Я не пытался отойти или отпихнуть его. Мне было чуждо то, что я ощущал. Если объяснять их максимально понятно, то я словно съел мороженное, посыпанное солью. Хотелось ли мне сейчас поцеловать Такера? Нет, не хотелось. Хотелось ли мне его ударить? Думаю, что нет. Такер касается моей щеки своей ладонью, и я вздрагиваю — пальцы холодные. На этот жест он лишь усмехается и легко проводит невидимую линию до самых губ. Я бы и не почувствовал этого, если бы в конце он не нажал на них, заставляя немного приоткрыть рот.       — Чуднó. Он не пытался сделать что-то еще. Просто наблюдал за моими действиями своими шикарными глазами, и под этим взглядом я чувствовал, как превращаюсь во что-то маленькое и незначительное. Если бы его признание было искренним, то я определенно не должен был ощущать себя именно так, разве нет?       — Пусти меня.       — Не хочу. Делаю первое, что приходит на ум — кусаю его за палец. Такер, не ожидавший такого, отдергивает свою руку, а я за это время успеваю вновь воссоздать прежнюю дистанцию между нами и сцепить руки на груди.       — Хорошая попытка, Крэйг. Если ты хотел поставить меня в замешательство, то у тебя это получилось. Ненадолго. — пытаюсь показать максимум беззаботности и напыщенности, путем непростительной брезгливости в голосе. — Твои друзья ждут тебя. Иди, поделись новым достижением. На секунду в глазах Крэйга промелькнуло что-то среднее между разочарованием и гневом. Но второе чувство, видимо, победило, потому что через несколько секунд я был схвачен за запястья и прижат к двери дома. Такер упирается своим коленом между моих ног, создавая в области паха большое давление. Я слышу, как рвано выдыхаю и сразу краснею: звук максимально непристойный. Крэйг тоже это ощущает, поэтому когда мы сталкиваемся взглядами, то он хмыкает и наклоняется к моему уху.       — Как мне следует доказать тебе, Твик? — его губы касаются горячей кожи на щеке, — Трахнуть тебя?       — Что ты такое несешь?! Я резко дергаюсь, но Крэйг достаточно сильный, чтобы выстоять. Теперь он намного грубее сжимает мои запястья, и становится не просто неприятно — больно. И внутри появился такой немой ужас — реально ведь трахнет! Прямо здесь, на грязных ступеньках, когда любой школьник или вожатый может пройти мимо. Внезапно Такер отпускает меня.       — Глупый мальчик. Он говорит это так небрежно, словно не Крэйг только что сжимал мои запястья до красных пятен. Такая перемена настроения меня бесила. Словно очнувшись от долгой заморозки, я оглядываюсь. Действительно, это только что произошло. Мне стоит его сейчас ударить, или уже поздно и момент упущен?       — Раз уж я признался тебе, то теперь не собираюсь отступать. Я инстинктивно пытаюсь увернуться, когда Крэйг кладет мне руку на голову. Теперь от него стоит ждать чего угодно. Но он просто взъерошил мои волосы и улыбнулся.       — Что с тобой, блять, не так?.. Может он был яндере? Или как там принято называть таких персонажей… За одну минуту он успел напугать меня до усрачки, а потом сделать вид, словно все о’кей, мы старые друзья и хорошо проводим время, уткнувшись ногой в мой член. Нет, он просто изумительно мог манипулировать моими эмоциями и ставить меня в неловкое положение. Остаюсь, как и всегда, без ответа. Кто-то громко окликает Крэйга и он, хоть и сжав кулаки, но оборачивается. Сто процентов, тоже узнал этот голос. Ричард был в темно-зеленой поло с эмблемой лагеря, сверху которой был надет расстегнутый черный жилет. Смотрелось странно, но довольно… Презентабельно.       — Такер, что-то мне подсказывает, что Твику неприятно твое общество, — мужчина подымается к двери и кладет руку мне на плечо. Сегодня день «дотронься до Твика за бесплатно»?! — Так что почему бы тебе не вернуться к себе? Крэйг вспыхивает, как светофор. Если бы я не знал Такера столько лет, сколько знаю его я, то мог бы предположить, что он сейчас раздерет Ричарда голыми руками, а потом его остатки пустит на корм собакам. Но я-то был в курсе, что Крэйг из тех, кто будет убивать с расстояния и очень извращенно.       — Думаю, это не ваше дело.       — Как раз-таки мое, — Ричард, в отличии от Такера, выглядел невозмутимо. На его губах, как и всегда, играла та дежурная улыбка. — Я в ответе за каждого ребенка в лагере, в том числе, и за Твика.       — Отведите меня.       — Прости? Я тоже немножко теряюсь. Злой Крэйг исчезает так же быстро, как и появляется, заменяясь на старого холодного юношу со взглядом, полным презрительности.       — Я не хочу, чтобы вы оставались с Твиком наедине. Поэтому идите со мной. К ночи торта уже не осталось. Но девушки все равно пришли, решив устроить что-то «крутое» и «невообразимое». Скотт светился в ожидании совместной ночи со своей девушкой, Джимми же напротив, был мрачен. Что касалось меня, то мне просто было наплевать. После произошедшего несколько часов назад, я находился в поникшем состоянии. Такер и Ричард действительно ушли вместе, но легче мне от этого не стало. Я просто смотрел им в спину и чувствовал, что тут дело пахнет чем-то нехорошим. Все внутри меня так и кричало «начинается катастрофа».       — Малкинсон, не мог бы уже сесть?! Джимми швыряет в Скотта комиксом, но он громко смеется и действительно садится. Прямо к Волмеру на колени. Однако его буквально сразу же сталкивают на пол, но даже в положении лежа, Малкинсон все равно продолжает буйствовать и пинать несчастного Джимми ногами.       — Нашему другу плохо, а ты только и думаешь о том, как засунешь свой язык в чужой рот.       — А может и не только язык, — Скотт лукаво подмигивает и смотрит на меня, — Если хочешь, то я могу поговорить с Крэйгом и попросить его отстать от тебя.       — Не думаю, что это сработает, — я грустно улыбаюсь и закрываю лицо ладонями, — Но спасибо за предложение. Малкинсон еще немного лежит на полу, после чего подскакивает и в два счета забирается ко мне на кровать, усаживаясь рядом. Когда-нибудь она под ним точно провалится. И я уверен, что в этот момент я тоже буду находиться на ней. Она не рассчитана на два мужских тела.       — Слушай, а ты никогда не думал о Крэйге… В таком плане. Я краснею и отрицательно качаю головой.       — Я парень. Он парень. Тычинка должна быть с пестиком, а не с еще одной тычинкой.       — Черт, ты точно не в семнадцатом веке родился? — Скотт фыркает и сжимает мои щеки пальцами, — Тебя на костре не сожгут, если ты с парнем начнешь встречаться.       — Я не хочу с ним встречаться, он… Ненормальный, ладно?       — Разве так не интереснее? Вместо того, чтобы приободриться словами Скотта, я чувствую себя еще хуже. Он ничего не понимал. Он не видел Крэйга с того ракурса, с которого его вижу в последнее время я. «Подозрительный гей с девушкой» не звучит, как хороший набор для партнера. И я все еще считал, что это просто тупорылая шутка. Но объяснять в сотый раз это было бесполезно. Мы еще сидим так недолго, пока в дверь не стучат, и радостный Скотт не спрыгивает с моей постели. Останавливается возле двери, поправляет футболку и волосы, убирая хоть какой-то намек на спешку секунду назад.       — Дамы, прошу в нашу скромную обитель. Эту скромную обитель мы убирали на протяжении часа, черт возьми. Она обязана была выглядеть как хоромы, если не лучше. Я тоже спускаюсь вниз и не могу удержать смех, видя, как Скотт, действительно возомнив себя джентльменом, целует ладонь Ари. Он заставляет покраснеть и ее, и пришедших с ней Алису с Фионой, и нас с Джимми. Только сам продолжает вести себя так же беззаботно. Сегодня он не засунет в чужой рот даже язык. Всеобщую заинтересованность оглашает Джимми, стоило всем усесться на одеяло на полу. Три девушки, три парня (и еще четвертый, но он уже давно спал), в одном доме. Тут может произойти много чего интересного, но единственные, кто не казался в отчуждённом настроении, были Скотт и Фиона.       — Скотт сказал, что вы хотели что-то попробовать?       — Фи хотела, — Алиса немного отодвигается от девушки, — У нее какие-то свои черти в голове. Я смотрю на Фиону и на ее громадную, черт возьми, действительно огромную, грудь. Она не прикрывает ее, напротив, надела футболку с глубоким вырезом. Но я не чувствую ровным счетом ничего. Поэтому возвращаюсь к ее рукам, которые сжимали какую-то небольшую коробочку в руке. Девушка довольна тем, что я проявляю интерес, поэтому раскрывает ладонь и показывает мне колоду карт.       — Мы будем играть на раздевание? — Скотт, нагло втиснув и свое лицо в пространство между мной и Фионой, ведет себя слишком взбудоражено. Мне становится неловко за его поведение.       — Потом с Ари вдвоем поиграете. А это карты «Таро». Было видно, как Малкинсон заметно приуныл, возвращаясь на свое место. Его подружка ободряюще сжала юноше запястье. Я чувствую себя лишним.       — И как давно ты гадаешь на них? — Джимми берет карты в руки и быстро пробегается по ним взглядом. Причем держит он их так, словно действительно боится проклятия. Но я достаточно толерантный, чтобы не вздохнуть во весь голос и заявить, что это бредятина та еще. Фиона, кажется, верит в это. Да и Алиса рядом напряглась, гипнотизирует «Таро».       — Нет, мы серьезно просто будем играть в карты? — я слышу недовольный голос Скотта, приглушенный плечом Ари.       — Не играть, а гадать. И, разумеется, не просто. Когда Фиона вытягивает из кармана то, что вытягивает, приободрился не только Скотт. Все в комнате сразу стали вести себя более оживленно, а гнетущая атмосфера пропала без следа. Но лично я почувствовал большую, очень большую неуверенность, перед самокрутками Фионы. Не хорошо это, не хорошо… Сейчас все накурятся, а потом пойдут дебоширить. Знаю я такие случаи, общался с Клайдом при неудачных обстоятельствах.       — Кто первый пробует?       — Я. Скотт был первым, кто поджигает и делает затяжку. Фиона что-то вопит о том, чтобы он был осторожнее и не начинал сразу с глубокой. Но судя по той улыбке, которая появляется на лице шатена, он ее не послушал. Впервые видел, чтобы человека разводило так быстро.       — Иди сюда. Парень делает еще одну затяжку и «выстреливает» в приоткрытый рот Ари. После этого они немного лыбятся, прежде чем начать страстно целоваться. Ладно, я был не прав. Фиона тоже затягивается, но в отличии от Скотта и Ари по ней не похоже, что что-то изменилось. Девушка раскладывает карты на полу и недовольно цокает, когда заинтересованные друг другом Ари и Скотт, случайно перемешивают всю колоду.       — Почему бы вам, черт возьми, не уединиться?! Но они не уходят, а мы в скором времени все прекращаем обращать на них внимание. Все же, первая любовь, все дела. Гормоны бушуют.       — Вытягивай три карты, Джимми. Он именно так и делает. Как и предполагалось, изображения на картах были максимально непонятны и мрачноваты, чисто по-моему мнению. Например, одна из вытянутых им карт представляла собой плачущую женщину, в то время как другая… Желтые горшки?       — О нет… — Фиона громко охает и хватается за голову. — Видишь эти карты? Эта карта «Чаши», она говорит о том, что твоя будущая половинка мечтает по тебе. А эта, «Безумный», говорит, что она хочет видеть в тебе идеального человека.       — А третья?       — А эта одна из худших. Она обещает вам препятствия в отношениях. Предательство, разочарование, страдание и даже… Смерть. Вот теперь Джимми действительно бледнеет. Я вижу, как он пытается это не показывать, но все равно становится неуверенным.       — Ты же понимаешь, что это все неправда, верно? — я касаюсь локтя Волмера, но он отдергивает его.       — Да. Джимми тоже делает затяжку.       — Теперь ты, Твик. В отличии от карт Джимми, на мои Фиона никак не реагирует. Ни радуется, ни пугается. Она просто смотрит на них, а потом выдает мне фактами.       — «Рыцарь мечи». Это значит, что есть человек, который поможет тебе, но доверять ему не стоит. Возможно, что он окажется обманщиком. А эта карта «Перевернутый Жрец», обозначает, что нельзя давать людям пользоваться своей добротой… На третьей карте я уже ее не слушаю. Теперь я понимаю, почему побледнел Джимми. Пускай это и всего лишь карты, но в груди стало как-то неприятно. На ум моментально приходит Такер с его вечной изменчивостью в характере. «Обманщик». У Алисы же в отношениях все должно быть замечательно. И семья, и дети, и белая собачка. Мне оставалось только восхищаться тем, что мне не везет даже в картах. В картах, в которых говорят, что мне не повезет и в любви. Двойной удар, спасибо, госпожа удача. С концом гадания становится более скучно. Выходить наружу нельзя, ведь вроде как на дворе ночь. Я то и дело, что поглядываю на двери, боясь, что сейчас в нее зайдет Люси и нам всем придет конец. Но Скотт с самого начала успокаивал меня тем, что в такое время спят даже вожатые. Но я, почему-то, сомневался. Посмотреть в окно нельзя было; чтобы не раскрыть наличие у нас света в час ночи, Скотт прикрыл стекло какими-то досками. Я уверен, что это не работает, но парень настойчиво сообщал, что все хорошо.       — Закурить не хочешь? Фиона протягивает мне косяк, и я отрицательно качаю головой. Не хватало еще и мне здесь накачаться всякой дрянью. Достаточно было остальных подростков в доме. Даже Алиса, эта милая и безобидная девушка, выкурила почти весь косяк в одиночку.       — Тебе просто слабо. На такой дешевый трюк я не куплюсь.       — Тряпка. Меня так в пятом классе пытались уломать сигануть со второго этажа школы.       — Нудная тряпка. Через двадцать одну секунду, я впервые в своей жизни попробовал настоящую травку. «Никогда, слышите, никогда! Не пробуйте наркотики. Даже если вам говорят, что они легкие.» — вот так я должен был сказать час назад самому себе, но прогнулся под давлением общества и сделал то, что делать нельзя. Стало легко и спокойно. Казалось, что если я подпрыгну, то взлечу, а если лягу, то начну балансировать на волнах. И от этого мне хотелось смеяться. Громко, во весь голос. И я не понимал, почему меня пытались заткнуть. Слышал только разговоры, но они были так далеко, что мне стало грустно — ушли без меня? Мои лучшие друзья? Меня подхватывают на руки, как настоящую невесту, но кто это делает, я не знаю. Осознаю точно, что я оказываюсь не в своем домике. Даже приближённо нет. Это больше похоже на многоквартирный дом, с сотнями дверей тут и там. И вот возле одной двери этот некто и останавливается. Открывает ее буквально ударом ноги.       — Вау, это было сильно! А еще так можешь? Надо мной вздыхают, и я разбираю мужской голос.       — Если не умеешь курить, то не кури. Ты даже не представляешь, во что вляпался. Я смотрю перед собой, желая показать, что этот человек явно ошибается. Вляпался? Мои кроссовки совершенно чисты, ровно как и джинсы с рубашкой. Я попал в плен к наглому, противному вруну, и мне нужно убежать от него. Пытаюсь выскользнуть с чужих рук, но меня лишь крепче сжимают.       — Не дергайся. Я сейчас не собираюсь с тобой шутки шутить. Пускай я и обдолбан, а мой мозг плохо работает, я ощущаю море гнева в этом голосе. Это действительно не пустые слова. Это было угрозой. И человек, который говорит подобное, явно делает это не в первый раз.       — А я могу рассказать анекдот. Встречается как-то моряк и моржиха… Внутрь комнаты меня в прямом смысле вбрасывают. Этот человек и правда меня ненавидит. Я цепляюсь за стол и вместо того, чтобы опрокинуть и его вместе с собой, удобно устраиваюсь на твердой поверхности. Лоб, правда, немного болит — хорошо им приложился.       — Эй, не мог бы ты… Я не успеваю обернуться. Человек сзади очень крепко держит мою голову, вдавливая вниз лицом. Опасно, опасно, очень опасно! Рука мужчины со спины спускается на ягодицы и крепко сжимает их. Я снова принимаю попытки вырваться, но все в пустую. Благо, что это касание руки не продлилось больше нескольких секунд. Его можно было бы посчитать случайным, если бы не сдавливали так сильно.       — Ну и что мне с тобой сделать? Читать нотации? Отправить письмо в школу? Наказать? Кажется, меня только что звонко ударили по мягкой точке. Точно сказать не могу, но на столе немного приподымаюсь.       — Пусти, злюка.       — Я еще даже не начинал быть злюкой, Твик. Вот если я оголю эту бесстыжую задницу и надаю по ней ремнем, то тогда я буду злым. Я уже готовился к худшему, как меня снова подымают, но на этот раз переход составил намного меньше времени. Дошли буквально до соседней комнаты, как меня бросают в ванну и обливают ледяной водой. Я пытаюсь отбиться от неприятных струй, но все четно. Этот жестокий человек, кажется, везде меня находит со своим шлангом. Ха-ха, смешно и двусмысленно. Наверное, вода должна была как-то мне помочь. Но я прекрасно понимаю, что я только что накурился травы и этого достаточно, чтобы больше ни о чем не думать. Но все же ориентирование в местности после бодрящего душа происходит получше. И я, наконец, замечаю перед собой Ричарда.