Эти летние каникулы

Когда открываю глаза, то не сразу догоняю: где я, кто я, что здесь забыл. Голова, на удивление, болит не сильно. Но все равно ощущение такое, словно меня сейчас вывернет наизнанку. Тело мокрое, горячее и его мелко трясет. Даже несмотря на то, что лежал я сразу под двумя одеялами. Света в спальне почти не было. Но я различаю очертания шкафа, стола, ноутбука и другой двери. Вот кресло я, к своему большему сожалению, замечаю не сразу. И очень сильно об этом жалею — когда на нем кто-то шевелится, то у меня сердце в пятки уходит.       — Проснулся наконец? Ричард включает напольную лампу рядом с собой. Мне не стало страшно от его серьезности, мне стало просто до безумия стыдно. Была идея снова залезть под одеяла и остаться там, предположительно, навсегда, но уже было поздно. Вожатый, одетый в совершенно домашнюю одежду вроде мешковатой футболки и джинсов, наблюдает за мной, при этом не произнося и слова. Единственное, что я помнил со вчерашней ночи, что я много курил. Первое время кашлял, и ребята смеялись, но потом неожиданно втянулся, и они принялись забирать у меня косяк, говоря, что я уже заметно преувеличиваю дозу. А потом в голове возникают только образы Ричарда, что тащит меня в сторону вожатских спален, параллельно с этим тихо бранясь. Его слова про наказание снова заставляют меня дрожать. Что будет, если родители узнают? Нет, что будет, если об этом узнают в школе? Меня сто процентов исключат.       — Так и будешь молчать? Не хочешь мне объяснить свое поведение сегодня ночью? Я сильнее натягиваю одеяло к груди. На мне нет рубашки, я на кровати Ричарда в одном нижнем белье. Это добавляет стыда в мою огромную копилку. Какова вероятность, что вожатый меня раздел, потому что я себя всего заблевал? Мне никогда не смыть такого позора. Опускаю взгляд и смотрю на босые ноги, потому что больше выдерживать непривычного вожатого мне не по силам. Даже его приторная улыбка не была настолько пугающей, как ее отсутствие. Ричард мог бы быть замечательным актером в фильмах ужасов. Либо же грозным полководцем, желающим стереть все нации с лица земли.       — Ты вообще помнишь, что вчера было?       — Не особо… Ричард вздыхает и меняет позу. Теперь он сидит более вальяжно, закинув ногу на ногу.       — Ты бегал по лагерю и кричал, что прямо сейчас едешь домой, проходить «Человека Паука». А когда я попытался тебя утихомирить, — на секунду Рич замолкает, словно и сам вспоминает. Когда он начинает говорить дальше, то в его поведении что-то неуловимо меняется. — Ты вцепился в мою одежду и признавался в любви. Говорил, что ты лучше любой девушки. Что я говорил?! Нет, я конечно был под кайфом, не в своем уме, соображалочку выключил на какое-то время, но я точно уверен, что даже под травой я бы такое никогда не сказал. У меня подобное никогда и в голову не приходило, так почему я должен был в пьяном бреду оглашать что-то такое… Смущающее. Пока я в ужасе от происходящего вспоминал, как дышать, Ричард успел подсесть ко мне. Свою ладонь он положил поверх моей, отчего одеяло выпало из рук и меня больше ничего не прикрывало.       — Это было довольно неожиданно. Мою руку крепко сжимают, и я понимаю, что это тотальный пиздец, когда Ричард проводит ладонью по моей щеке. Он не держит меня насильно и не пытается обидеть, но сам факт, что Рич взрослый человек и одно его письмо в школу может разрушить мне всю жизнь, заставляет в оцепенении смирно сидеть, уткнувшись взглядом в кресло напротив. И все же, когда он наклоняется ко мне, я автоматически жмурюсь и отворачиваю голову. Рича я не вижу, но зато прекрасно чувствую, как он крепче сжимает мою ладонь. Постепенно это становится больно, и я пытаюсь выдернуть руку обратно, но мне не дают.       — Тогда нам стоит обсудить кое-что другое. Ты, обдолбанный травкой, оказался на территории лагеря. Несовершеннолетний, под запрещенными веществами. Ты только что похоронил себя живьем. Ты это осознаешь, Твик? От этого заявления в глазах начинает пощипывать. Черт возьми, последнее, что мне сейчас нужно — разрыдаться перед Ричардом. Да и вообще просто расплакаться. Даже в такой ситуации, я обязан держать себя в руках, потому что… Виноват же. Однако вожатый, когда замечает это выражение лица, на мое удивление не смягчается. Наоборот, он на долю секунд улыбается, а потом резко встает. И, не знаю что на меня нашло, но я успеваю схватить его за край футболки. Ричард оборачивается.       — Пожалуйста. Сэр, я не знаю, что со мной тогда произошло. Я больше никогда не поступлю подобным образом, клянусь. Впервые за все это время я обратился к Ричарду не по имени. К нему вряд ли вообще так обращался хоть кто-то за все года его работы в лагере. Ведь он подавал себя, прежде всего, как друга. И что сейчас? Я почти что не ною в надежде, что это как-то избавит меня от наказания. Нельзя, чтобы это вышло за пределы лагеря. Мир слишком суров, и одна такая ошибка может стоить мне будущего. Ричард молчит всего несколько секунд, но мне кажется, что прошла целая вечность. Однако у него в руках лопата, которой он может оглушить и закопать.       — Значит, это ты тоже не хочешь обсуждать, Твик? Глаза высыхают за секунду. Сейчас, глядя на Ричарда снизу-вверх, я четко заметил то, что до этого замечал лишь один человек. Ричард был не простым вожатым: любезным и заботливым. Он был гребанным манипулятором, который таких как я ест на ужин. И сейчас это читалось, как в открытой книге. Его взгляд, его улыбка. То, как он держится. Он управляет положением и знает это. Он видит, что я прогибаюсь под тяжестью осознания, и давит намного сильнее. К сожалению, Такер пришел к этому выводу быстрее. Намного быстрее. А я еще предвзято к нему относился тогда, когда он Ричарду мячом в лицо зарядил. Лучше бы он тогда ему нос и правда сломал.       — Что мне нужно сделать? — сиплю. Ричард запускает ладонь мне в волосы и проводит ей вверх, убирая пряди с лица и откидывая их назад. Но после этого слабо сжимает в волосы и тянет их вниз, заставляя меня поднять глаза на него. Это уже открытое насилие (пускай и безболезненное) по отношению к подопечному, но мне приходится лишь кусать губы от обиды. Потому что я не могу ничего сказать. Пока нет. А вот Ричарда это не смущает.       — Пока что тебе нужно только умыть свое чудесное личико и одеться. Уже довольно поздно, уверен, что ребята в твоем домике волнуются. Все в таком же жесте, вожатый поворачивает мою голову то в право, то влево. Оценивает, рассматривает. И, вроде бы, остается доволен.       — Ты как котенок, Твик.       — Такой же беспомощный? На мой вопрос Ричард хмыкает, а я сильнее заливаюсь краской. Его ответ был понятен и без слов. Чистая правда — я был жалок. Идти в его ванну мне не хотелось, но меня никто не собирался спрашивать. Просто открыли передо мной дверь и втолкнули внутрь комнаты. До этого мне вручили чистую одежду, которая не принадлежала мне и, судя по размеру, Ричарду тоже. Она больше подходила по размеру кому-то с комплекцией Джимми или Кайла. Но никак не взрослому мужчине. И от этой мысли я начинаю путаться в футболке, сбиваясь от большого количества не самых скромных моих догадок. Может ли быть так, что мне кажется? Что я просто привираю себе, потому что нахожусь не в самом лучшем положении? Какова вероятность того, что мне просто хочется обвинить Ричарда в чем-то, потому что он способен мне навредить? Додумать мне не дает голос за дверью.       — С тобой все в порядке?       — Да, я сейчас выйду. Ополаскиваю лицо со световой скоростью и возвращаюсь к Ричарду. По-хорошему, мне бы стоило принять душ, а еще лучше — ванну. Но делать это сейчас себе же дороже. Да и времени нет — вожатый подгоняет. Но быстрее шевелиться я не могу. После подъема с постели в голову будто вату запихали и пустили пробегать марафон. Ну как же я все это ненавидел, кто бы знал.       — Скажешь всем, что тебя мутило всю ночь, и ты спал в медицинской части. Понял? Со старшими я улажу сам. Я киваю и надеваю кеды. Ричард уже подводил наш сегодняшний разговор к концу, а я все еще лишь смутно догадывался о том, что мне в итоге за него будет. А англичанин, как на зло, и словом не обмолвился. Он будет заставлять меня приносить ему тапочки в зубах или мыть его машину? А может, и то, и другое одновременно? Я жаждал объяснений и ответов. Мне конкретно надоело, что меня перекидывают как безвольную куклу из рук в руки и дергают за все части тела. Безнаказанно. Прежде, чем вожатый захлопывает передо мной дверь, я успеваю втиснуть в проем руку. Мне повезло, что у Ричарда хорошая реакция, иначе бы точно все пальцы отжал.       — Чего вы потребуете?       — Хорошего поведения. Домой бреду с желанием уничтожить все на своем пути. Достается и маленькому камушку под ногами, и листочку с дерева, и сухой ветке. Потом мне становится стыдно, что я так глупо себя успокаиваю, но когда в поле зрения появляется Джимми и Скотт, сидящие на ступеньках в наш дом, желание к уничтожению увеличивается в сто раз. Последний подскакивает и подбегает ко мне, хватая за ладони. Сдались им сегодня всем мои руки, своих нет, что ли.       — Твик, что произошло? Прежде всего, хочу отметить, что я первоначально не чувствовал злости к соседям. Никто насильно мне в рот косяк не запихивал и не поджигал его. Но вот чуть позже мне пришло осознание что нет, блин, мне запихнули в рот косяк и дали прикурить. Они должны были меня остановить, как поступают нормальные приятели. Ну или в крайнем случае, не позволять мне довести себя до такого состояния. Но они не сделали ничего. Но больше всего меня бесил тот факт, что попался только я один. И прилетело только мне. И страдать я, конечно же, буду в одиночестве. А в том, что мне придется страдать, сомнений не было никаких. Вспомнить только тот странный взгляд Ричарда. У меня нутро свернулось.       — Заебали трогать меня, пусти! В отличии от вожатого, Скотт за мою руку не цепляется, поэтому и вырвать ее оказывается проще пареной репы. Но когда я замечаю то выражение лица, с которым он посмотрел на меня в эти доли секунды… Сердце сжимается. Сразу хочется извиниться и вновь вернуть свою ладонь обратно, в его. Но я этого не делаю.       — Твик.       — Просто ответьте мне! Почему всегда я попадаю в эти гребанные ситуации? У меня что, дар притягивать к себе все проблемы? Я кричу так громко, что из дома напротив выходят две девочки и смотрят на нас, как на сошедших с ума. Если быть точным, то так они смотрят только на меня.       — Как так вышло, что обдолбались мы все, но при этом собачкой становлюсь только я? — на этих словах я начинаю говорить тише, почти шепотом, потому что знаю последствия своей беспечности. — Прикольно, правда?       — Я не понимаю тебя. Какой собачкой? Твик?! Но я уже прохожу мимо него. Проскакиваю Джимми и захожу внутрь дома. Это было тупо: заняться тут нечем, а сидеть, уткнувшись взглядом в стенку, да еще и в такой ситуации, еще глупее. Я как обиженный детсадовец. Душ я принимаю на протяжении долгих сорока минут. Я не настолько грязный, что не мог себя отмыть в течении такого времени, но просто стоять под горячими струями воды сейчас было приятнее всего. Я знал, что когда выйду наружу, то мне снова придется разговаривать со своими соседями. А возможно, что еще и с Ричардом. Мне же не хотелось сейчас вообще с кем-то контактировать. Но провести вечность в ванной я не мог. Футболку, что дал мне вожатый, оставляю на полке для полотенец. Что с ней еще делать, я не знаю. Начинаю одеваться с чужого плеча: сперва толстовка, теперь футболка. Когда мне уже новые джинсы подкинут? А еще лучше, новые кроссы. Или трусы. Давайте, я все приму. Со мной ведь можно такое провернуть. В спальне, на удивление, нет ни Джимми, ни Скотта, ни даже Тимми. Но все же я вижу, как кто-то сидит на подоконнике, упершись ногами в бортик кровати. Сперва мне кажется, что это Такер, потому что я с каждым часом все меньше и меньше начинаю удивляться его способностью оказываться там, где его не ждут, — но оказываюсь не прав. Это был Токен. Улыбающийся, довольный жизнью, Токен.       — Привет, Твик. Максимально стараюсь изобразить вид, что и его появлению здесь я не удивлен. Хотя был просто ошарашен. Не так давно мы с ним повздорили, и после того случая говорили лишь один раз. Когда он силком, вместе с Клайдом, запихнул меня к Крэйгу.       — Ага. Прохожу к шкафу и вытягиваю оттуда некоторую свою одежду. В конце концов, я же был без футболки. Когда достаю какие-то кофты, угадайте что падает прямо мне на плечи? Правильно. Любимая толстовка друга Блэка. Я матерюсь и запихиваю ее обратно. Токен, даже если и заметил это, то никак не комментирует. Парень смиренно ждет, пока я надену верх, и только потом продолжает беседу. Ух ты, какой он деликатный. Возможно, что это единственный человек в лагере, кого можно так назвать. Или единственный человек среди всех моих знакомых? Родители тоже частенько баловали меня разговорами, когда я мылся в ванне и смущенно пытался скрыться под густой пеной.       — Как жизнь?       — Слушай, чел. Я хлопаю дверцей шкафчика и, ха-ха, она ломается к черту! На этот раз я не выдерживаю окончательно. Смеюсь громко, истерично. Ломается все. Жизнь, отношения. Вот, теперь даже гребанный шкаф сломался. Что же я за человек такой? Есть ли кто-то еще более успешный? Ставлю дверцу рядом с кроватью и сажусь на пол. Меня трясет, но я продолжаю смеяться, как припадочный. Хотя, на самом деле, мне хотелось плакать. Я хочу уехать домой. Сегодня же. Но даже если я смогу дозвониться родителям и попросить забрать меня, то может вмешаться Ричард со своим неожиданным заявлением. Они возненавидят меня. Уже и так слишком много людей, которым я не нравлюсь, которых я хоть как-то задел. Токен ни о чем меня не спрашивает. Он не подсаживается рядом, не пытается успокоить. И я благодарен за это. Если еще хоть кто-то тронет меня, даже пускай случайно, я порву этого человека в клочья. Прекращаю свою мимолетную истерику за пару минут. Или не пару. Или вообще, за секунды. В такие моменты за временем особо не следишь. Но как бы то не было, все это время Блэк смотрит куда-то в окно, позволяя мне привести себя в порядок без угрызения совести по поводу того, что кто-то это видел. Мы же уже не в начальной школе, я вроде как справился с такими вот загонами. А-н, нет.       — Ладно. Что ты хотел?       — Мне сказали позвать тебя на спортплощадку. Я глупо хихикаю. Точно. Спортивные мероприятия. Это же лагерь, место, где дети должны наслаждаться своей молодостью.       — Я не пойду.       — Это уже и так понятно. Хочешь поговорить?       — Не очень. Дальше мы сидим молча. И, если честно, это лучшее, что со мной произошло за день. Просто сидеть рядом с кем-то, пускай и лучшим другом парня, что тебя поцеловал. Но он хотя бы не пытается залезть внутрь моей черепной коробки и узнать из нее то, чего не знаю даже я. Но скоро это прекращается. В дом приходят мои соседи и Фиона. Девушка при виде меня краснеет, как бурак. Я лишь цокаю языком и сбегаю раньше, чем со мной заведут беседу. Разумеется, то же самое делает и Токен, поэтому мы выходим вместе и направляемся в одну сторону. Куда-то на север. Возможно. Географ из меня тоже плохой. Вот только, парни не пытались со мной заговорить. Ни Скотт, ни Джимми. И это неприятно, если честно. Я бы конечно сказал им пару ласковых, но они ведь даже не попытались. Ведут себя так, словно жертвы они, а не я. Задумавшись, не замечаю, что уже стою на пороге у дома Токена. Судя по музыке внутри, там явно не пусто. Так что я яростно начинаю махать руками и отступать назад, чуть не сваливаясь вниз с крыльца.       — Пожалуй, я пойду.       — Да брось. Все будут тебя рады видеть.       — Смешно. Блэк тоже улыбается. Осознает, какую глупость сморозил. Сбежать мне не удается, потому что когда я уже собирался развернуться и в гордом одиночестве отправиться куда-то на запад (возможно!), Токен громко выкрикивает:       — Посмотрите, кого я привел! Супер. На меня смотрит четыре пары глаз. Выбора, кроме как зайти внутрь, у меня не остается. Ладно, есть вариант сбежать, но я же не ссыкло. Хотя лучше бы был им. Кроме Баттерса, Клайда и, конечно, Крэйга, здесь еще сидит Салли. У нас с ней случился какой-то неприятный зрительный контакт, который я поспешил разрушить. Она способна убивать взглядом, я клянусь! Я едва ли не стал первым в мире человеком, которого в прямом смысле испепелили глазами. Я жду фирменного «блондинка» от Клайда, но тот сидит молча, разглядывая экран ноутбука. Только иногда он бросает взгляды на Крэйга, полные недовольства. Надеюсь, что он не обвинит его в моем приходе. Я не пришел сюда ради Такера, о’кей?! Я не хотел его увидеть после произошедшего вчера утром и посмотреть в эти бессовестные глаза синего цвета. Внутри появляется ощущение, будто хотел. Вот же.       — Мне становится неловко перед Твиком за то, что вы все такие пассивные.       — Да он сам пассив. — Клайд наконец подымает взгляд от монитора. Я слышу, как Такер издает смешок где-то сбоку. Мудак.       — Ну, приятно было пообщаться. Рад, что вы все здоровы и живы, особенно ты, Донован. Теперь я пошел. Пока. Но если бы я ушел сейчас просто так, то это было бы слишком просто. А я за сегодня уже уяснил тот факт, что я мастер притягивать к себе все неприятности этого мира. Лео, главное солнце этого дома, единственный его светлый луч, как перышко спархивает со своей кровати и, перескакивая тот матрас на полу, тянет меня на кровать к Крэйгу. Единственное, что хорошо, так это то, что он садится между нами. Это должно меня успокоить, но становится очень душно. Им бы проветрить помещение.       — Люси очень злилась, что тебя не было сегодня. Сказала, что ты можешь больше не участвовать. Зашибись. Это было легче, чем я думал. Мне стоило просто не приходить. И тут до меня доходит одна вещь. Соревнования, точно. Но и мои соседи, и этот домик, не находились почему-то там.       — А что насчет… Вас? Произносить имя Крэйга в таком тесном помещении с большим количеством людей, при нем же, отчего-то казалось мне настоящим извращением. Но мой вопрос итак поняли все, поэтому Салли еще сильнее наморщила свой аккуратный носик.       — Крэйг заявил, что тогда тоже не будет участвовать. Ну ничего себе. Почему он так сделал? Неужели из-за меня? Ладно, это было смешное предположение. Наверное, ему тоже надоело заниматься подобной хренью. Бегать, как подопытные, под дудки рыжей сумасшедшей. Или все же из-за меня?       — Ты поссорился с ними? Когда говорит Крэйг, мне кажется, что он единственный в этой комнате. Что-то было в его манере говорить притягательное. Громко, безрассудно и требовательно. Он никогда не спрашивал, он требовал. Это заставляло труситься, но восхищаться. Поэтому и отвечаю я так же. Громко, безрассудно и, увы, замявшись.       — Нет. То есть, да. Но как бы я не уверен, потому что мы не разговариваем.       — Если вы не разговаривали, то это значит, что вы в ссоре.       — Прямо как второклассники. — вмешивается в наш диалог Клайд. Но и я, и Крэйг, его игнорируем.       — Без разницы.       — Можешь зависнуть с нами какое-то время, если не хочешь находиться с ними. Крэйг говорит так дружелюбно и заботливо, что я начинаю сомневаться, что это вообще говорит он. Что произошло за эту ночь? Неужели на меня все еще действует травка и галлюцинации продолжаются? Как же он достал этим «Я тебя трахну, уродец» и «Ты мне нравишься, милашка». Ну вот прямо задушить бы его.       — Хорошо. О, да. Галлюцинации и правда продолжаются. Вот сейчас мне показалось, словно я согласился провести свои летние каникулы в компании Крэйга и его друзей. Совсем крыша едет, нужно сходить в медпункт. А еще лучше, к озеру. И утопиться в нем, желательно. Потому что в другом отделе своего мозга, который еще немного пытается мыслить здраво, я осознаю, что реально дал положительный ответ. И что Такер начинает улыбаться именно поэтому. А Клайд выть. А реакция остальных меня не волнует, потому что я не знаю почему. В столовой я и правда сижу за столиком третьего дома. Это замечают все, в том числе, и мои соседи. В какой-то момент, на раздаче еды, Скотт пытается мне что-то сказать, но я при всем бы желании его не расслышал в таком шуме. Так что у меня была веская причина его проигнорировать и пройти мимо. Есть в компании Крэйга занятие довольно странное, но не могу сказать, что плохое. Настрой не такой, как за моим прежним столом. Тут говорит в основном один Клайд и Баттерс, остальные же просто их игнорируют. Ну, как игнорируют. Несколько раз, на очередную историю от Донована, я видел усмешку на лице Крэйга. Но была и обратная сторона. Все это время Такер смотрел на меня. Самое ужасное, что вообще может произойти с человеком в столовой, так это когда кто-то наблюдает за тем, как ты пытаешься грациозно откусить кусок от морковки и промахиваешься, тыкая ей себе в щеку. Но еще более кошмарней то, что при этом человек выглядит так, словно ты пятилетний ребенок, что рассказывает стих бабушке из Флориды. С умилением.       — Знаешь, меня напрягает твой взгляд.       — Я хочу поцеловать тебя прямо сейчас. Я давлюсь той самой морковкой. Вот так вот просто. Такер говорит это с такой легкостью, словно только что сообщил мне, что он парень. И ведь при этом никто не обращает на его слова внимания. Более того, я уверен, что никто, кроме меня, его не услышал. Ни сидящая рядом Салли, ни Баттерс. Только он и я. Я сейчас задохнусь.       — Придурок, — только и могу выдохнуть. На этом наш обед заканчивается. Когда все школьники выходят на улицу, то я теряю всю компанию из виду. Только в какой-то момент замечаю Салли, но не пойду же я с ней общаться тет-а-тет. Как это будет выглядеть? Кто-то сзади кладет мне руку на голову. Мне не приходится слишком сильно утруждать себя тем, чтобы обернуться и посмотреть на этого неожиданно вторгнувшегося в мое личное пространство, потому что я на двести процентов уверен, что это Такер. Вот просто чувствую, и все. Что-то вроде радара, сообщающего об опасности.       — Я не хотел спрашивать при всех о причине твоего конфликта со Скоттом и Джимми, но думаю, что тебе стоит мне выговориться.       — Ты много на себя берешь. Такер смотрит на меня долго, холодно. А потом наклоняется, низко-низко, к самому моему лицу. И легко прикасается своими губами к моим. Я, опешив, не нахожу ничего лучше, кроме как оглянуться. Вроде никто не смотрел на нас.       — Совсем спятил что ли?!       — Это твоя вина. Ну правильно. Сейчас будем всю вину на меня скидывать, давай, Крэйг. Хочу сделать что-то такое, чтобы прямо «вау!», но не успеваю. Потому что замечаю позади Такера вожатого и понимаю, что нет, все же нас видели. Замечательно. И кто бы удивился тому, что это был именно Ричард. Все ведь идет по пизде целый день. Мужчина ничего не говорит, но пальцем показывает мне на задний двор столовой. И сам же направляется туда. Я растерянно смотрю на Крэйга. Мне бы сейчас по поводу неожиданного поцелуя что-то отмочить, но я просто отталкиваю брюнета в сторону, отчего он слегка покачивается. Нет, не могу. Не хочу думать об этом. Сейчас есть другие дела, и с глупыми подколками от Крэйга можно и попозже разобраться. Когда я захожу на задний двор, то Ричард стоит в тени. Неуверенно подхожу ближе и становлюсь рядом. Вот так вот мы и стоим. Хорошо, верно? Ладно, нет. Это было очень и очень плохо. Молчание еще хуже, чем болтовня. Я не знаю, чего можно от него ожидать. Неожиданного выпада справа? Слева? Приказ попрыгать на одной ноге, потом на другой, а после все же утопиться в озере? Я это скоро и без приказа сделаю, не стоит на меня давить. Наконец Ричард нарушает эту тишину. Я говорил, что молчание хуже? Я наврал.       — Я решил насчет твоего наказания. Во рту что-то запершило. Водички бы сейчас выпить. Градусов так сорока.       — Сегодня в двенадцать придешь ко мне. Без опозданий. Вот и началась моя веселая жизнь. Без друзей, без самоуважения. Зато с ворохом проблем.