Слова, зажигающие сердце

Стамец сидел в капитанском кресле «Дискавери». Сегодня должен был состояться первый сеанс связи с кораблем Лорки, и адмирал немного волновался. — Адмирал, Стамец, — капитан Лорка появился на экране. — Здравствуйте, капитан, — ответил Пол и вгляделся в изображение. Лорка неуловимо, но сильно изменился. Как будто бы даже держаться стал еще прямее, чем обычно. А глаза его будто сияли. И на лице больше не было сурового выражения. Словно капитан как минимум несколько лет прожил на Соувецке. Эти перемены Стамеца заинтриговали. — Докладываю, — продолжил Лорка. — Изначально на планете существовало тринадцать разрозненных государств, находящихся в состоянии перманентной междоусобной войны. На сегодняшний день восемь из них объединились под общим знаменем. Оставшиеся продолжают переговоры, но в их решении сомнений уже нет. Когда последние формальности будут улажены, мы приступим к распределению ресурсов. — Это… — Пол был очень удивлен. — Это поразительно, Габриэль, вы отлично поработали. — Я вам не нужен? — в разговор вмешался Калбер. — Пока нет, Хью, — ответил Лорка, и Стамец заметил про себя, что теперь тот называет его по образцу жителей Соувецка и Основателей — просто «Хью». — Нам удалось донести до местных элит идею объединения даже без вашей демонстрации. Оказалось, что эта концепция весьма… удобна. — Я рад, что вы наконец оценили, — мягко сказал Хью. — И действительно впечатлен результатами. Продолжайте в том же духе. — Удачи, Габриэль, — добавил Стамец. — Рад стараться, — ответил довольный Лорка, и сеанс завершился. — И что это было? — Стамец неверяще обернулся на Хью. — Ты заменил его андроидом? — Идеи меняют людей. А уж служба этим идеям и подавно, — ответил Калбер с загадочной улыбкой. — В это невозможно поверить! — глаза Пола открылись еще шире. — Он так изменился… — Это произойдет со всеми людьми, рано или поздно, — довольно заявил Хью. Избавившись от живота, Стамец полностью погрузился в работу, благо, ее хватало со всех сторон. И Хью, как врач и как внимательный партнер, не мог не заметить, как сильно уставал его возлюбленный, который никогда не был способен следить за своим состоянием. — Дорогой, — Хью материализовался прямо перед Полом, когда он перебегал из лаборатории на мостик. — Ты должен отдохнуть. — Да ты смеешься? — резко спросил Пол, — Когда, блин? — он развел руками, как бы показывая, как много у него дел. — Время больше не имеет значения, помнишь? — нежно проговорил Хью и положил руки на лицо возлюбленного. Стамец рефлекторно закрыл глаза и открыл их на своей любимой поляне. — Отличная идея, — сказал Пол, растягиваясь на лазоревой траве. — Не то слово, дорогой, — ответил Хью, укладываясь рядом. — Ты так хорошо меня понимаешь… Лучше чем я сам, — Стамец блаженно прикрыл глаза. — Я говорю с тобой на языке души. Единственном, достойном пониманья, — ответил Калбер. — Это какая-то цитата? — лениво спросил Пол. — Земные стихи, — ответил Хью. — Кстати, есть и песня*. Она у меня всегда почему-то ассоциировалась с тобой. Сейчас покажу. Воздух вдруг наполнила музыка, которая не исходила ниоткуда. Пели на незнакомом Стамецу языке, но он всё понимал. — Это не универсальный переводчик, — удивленно заметил Пол. — Да, мы же в нашем сознании, помнишь? — объяснил Хью. — Ты просто понимаешь песню и всё. Безотносительно языка. — Это так необычно, — Стамец улыбнулся. — Мне нравится. И песня нравится. — «В соленой пелене два черных солнца» — это о твоих глазах, — сказал Хью. — Я сам подсказал поэту эту фразу. — Как и ту, про корабли, которые прибыли по моему капризу? — усмехнулся Пол. — Смотрю, ты действительно сильно скучал без меня большую часть своего существования. — Ты даже не представляешь, как, — серьезно ответил Калбер. — Мы можем заниматься любовью здесь? — вдруг спросил Стамец, приподнимаясь на локтях и открывая глаза. — Не вижу, почему нет, — ответил Хью и потянулся за поцелуем. Они целовались долго и самозабвенно, ощущая ласку и близость душой и сознанием, а не телом. И это было необычно и бесконечно приятно. Окружающий мир продолжала наполнять музыка: незнакомые композиции сменяли друг друга в зависимости от того, как развивалась их прелюдия. — Что это за музыка? — с трудом дыша спросил Стамец, стаскивая с партнера одежду. — Это моя, — просто ответил Хью. — Не знал, что ты пишешь музыку, — проговорил Пол, прерывая дорожку из поцелуев, которую он выкладывал на шее возлюбленного. — Ты еще многого обо мне не знаешь, дорогой. Но успеешь узнать всё, я обещаю. Небо потемнело и заполнилось неземными звездами. Тела влюбленых слились в жарких объятьях. И тут все грибы в округе выпустили в небо светящиеся голубые споры: они вырывались фонтанами, опускаясь на траву и сплетенные тела, продолжая светиться. — Это прекрасно, Хью, — зачарованно произнес Стамец и на его глаза навернулись слезы. — Ты никогда не перестанешь восхищать меня. — А ты — меня. Они занимались любовью долго и с полной самоотдачей, не думая о времени, которого не было, и об ограничениях физических тел, которые здесь не действовали. Было важно только то, что они могли выражать свои чувства друг к другу. И больше ничто не имело значения здесь — в их собственном маленьком мире, где они могли быть вместе хоть целую вечность.