Мой восьмой смертный грех - это ты

POV Влад       Несколько бумаг с тихим шумом упали на пол, разлетаясь по комнате. — Блять, да что такое?! Все валится из рук, — я тихо матерился.       Совершенно не могу сосредоточиться на работе, которой, к слову сказать, по уши. Пока носился по Москве в поисках Насти, слуги подняли небольшой бунт.       С тех пор, как этот Никита сбежал от меня в машине, все просто пошло наперекосяк. И почему я тогда его не догнал? А потому, Влад, что ты растерялся и офигел оттого, что человек посмел дать отпор.       Дожили, разговариваю сам с собой.       Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Я устал. И совершенно запутался. Нужно решить, как быть с моей подругой. И кого я обманываю? Мы оба теперь знаем, что я к ней испытываю. И всегда испытывал.       Злость уже в который раз начала закипать со страшной силой. Какого хрена? Не для того я воспитывал Настю, всему ее учил, чтобы появился какой-то Никита Киоссе и все испортил. Сколько раз я защищал эту демоницу, пока она росла? Тысячи, нет, миллионы раз рисковал из-за нее, лез на рожон, отбивая слишком навязчивых поклонников. Да я даже терпел ее связи с некоторыми демонами! Но тогда я знал, что это все временно, и они не нужны моей Насте.       А тут Артем. Я испугался, что потеряю ее, поэтому решил помочь. Ну откуда мне было знать, что это обернется настолько плохо для меня?       Черт, я один, совсем, никого нет рядом. Даже Насти, даже в качестве подруги. Не радовало ничего: ни огромный дом, ни оставшаяся от погибших родителей империя. Сейчас это казалось не нужным.       Я посмотрел на дверь. Казалось, что она вот-вот откроется, и залетит веселая Настя, с криками о том, что она соскучилась. Усядется на стол, прямо на бумаги, зная, что меня это раздражает. Смешно сморщит нос, когда я ей об этом напомню. Поцелует в щеку и скажет, чтобы я не злился. Потом засмеется и скажет, что ей совершенно нечего носить, и она хочет пойти гулять по Москве.       Я улыбнулась своим мыслям. Настя всегда была моим солнцем. В нашем мире, где солнечных лучей вообще никогда не бывает.       Но дверь была все так же закрыта. В комнате было тихо. Слишком тихо.       «Влад но ведь в этом виноват ты!» — твердил внутренний голос.       Я поставил локти на стол, опуская голову на руки. Нужно успокоиться.       Но я не могу.       Который раз я виню себя в том, что напал на Никиту. Ведь, если Настя его и правда любит, то, получается, я сделал больно и ей?       Какая-то часть меня искренне желала счастья той, которую я так долго и безответно любил. Но большая часть твердила о том, что Настя должна быть со мной.       «И она будет!» — кажется, внутренние диалоги скоро станут нормой.       Я должен добиться Настю, по-хорошему или по-плохому. Да и что им светит с Никитой? Человек и демон? Да никогда! Отец Насти им обоим головы посворачивает, это точно. Я должен вмешаться, обязан.       Наведаюсь к Насте домой и поговорю с ней. Мы так долго знаем друг друга, она должна все понять.       «Да, все верно. А если она не поймет — найдешь, как ее убедить!»       Блять, Влад, перестань разговаривать сам с собой.       Я посмотрел на бумаги, лежащие передо мной. Взял в руки пожелтевшее от времени письмо. Это завещание отца, подписанное всеми членами моей погибшей семьи. По нему все их владения переходят ко мне. Это письмо помогло мне завоевать доверие слуг, которые даже не сомневались в его подлинности. Да и на бумаге был наш фамильный герб. Я достал его, чтобы напомнить бунтующим слугам, кто тут хозяин. Помогло. Подобные бумажки действую совершенно однозначно. Ну, а если точнее, бумажки и пара трупов в главном холле. Я усмехнулся. Было бы все так просто.       Положив завещание на стол, я встал и направился к выходу из комнаты. Твердо решив поговорить с Настей, я пошел к ней домой. Надеюсь, что застану свою бывшую подругу. Я обязан сделать все, чтобы эта красивая демоница стала моей навсегда. POV Никита Я умер? Или еще нет? А может, мне всё это снится? Какая-то старуха, Белый след. Прохожих хмурых вереница. Я словно между двух миров. Вокруг уродливые лица, Боль и снаружи, и внутри…       Боль и снаружи, и внутри…       Боль, боль, боль.       В памяти ожил отрывок старого стихотворения. Никак не могу вспомнить его продолжение. В голове проносятся одни и те же строчки. С чего, вообще? В висках пульсирует: «Боль, боль, боль». Снова и снова, раз за разом, одно и то же. Может, я брежу? Или снится кошмарный сон? Я на грани забытья и реальности. Чувствую, как кто-то трясет меня за плечо. Это Настя. Боже мой, как же мне плохо. Ощущение, что я просто разваливаюсь по частям. Каждое движение приносит дискомфорт. Мерзкие колики под кожей, словно она отслаивается от тела. Меня тошнит.       Настя что-то спрашивает, я даже что-то отвечаю, но не помню, что именно. Всё как в тумане, слова эхом отдают в голову, бьют по ушам. Становится холодно, потом жарко. На какое-то время отключаюсь, и хорошо, потому что это дарит хоть недолгое, но освобождение от боли.       Прихожу в себя. Не понимаю, где я, но это не важно. Сейчас наплевать на всё. Хочу только одного — чтобы кончилась боль! Всё тело горит огнем. Кажется, что еще чуть-чуть, и кожа начнет трескаться. За что мне всё это? За что я так расплачиваюсь?       Хочется пить. Меня стошнит, вывернет наизнанку, но эта жажда сводит с ума. Вижу перед собой Настю. Она снова прикасается ко мне. Говорит что-то, тормошит меня. «Не трогай, не прикасайся, уйди!» — так хочется накричать на нее, прогнать, но я не могу произнести ни слова. Теперь я злюсь, сильно. Потому что мне невыносимо больно, и остальное не волнует. В глазах снова темнеет. Последнее, что помню — странную девушку, которая что-то шепчет мне на ухо. Непонятный язык, непонятное наречие. «Кто ты такая? Что тебе от меня надо?» — успеваю подумать перед тем, как снова отключиться. ***       Казалось, что бешеный калейдоскоп боли прекратился, но я снова был возвращен в реальность. Терзаемый нестерпимыми муками, я пытался контролировать сознание. Снова рядом со мной эта девушка. Что-то говорит, объясняет. Плохо улавливаю смысл, но суть понимаю хорошо. Знаю, что мне предстоит сделать. И я готов. Готов на всё, лишь бы избавить себя от этих мучений.       Боже мой, Настя, чёрт тебя побери, где ты сейчас? Это ты виновата во всём, и тебя нет рядом! Ты перевернула всю мою жизнь. Подарила мне тепло, нежность, ласку и невыносимую боль, за которую я тебя ненавижу сейчас.       Закрываю глаза. Пытаюсь не шевелиться, не дышать, не думать ни о чем. Минуты тянутся, словно часы. Спустя несколько таких мучительно долгих мгновений, я слышу шепот. Он словно выдергивает из забытья: — Насть. Открываю глаза. Всё плывет. Это снова Настя. — Ты должен сам.       Что я должен? Я никому ничего не должен! Снова вспышка боли и раздражения. Вижу таблетки в ее руках… Вот оно, избавление. Теперь понятно, что она имела в виду. Отвечаю чуть запоздало: — Знаю, — собираю последние силы, с трудом произношу, — помоги сесть.       Успеваю заметить кровавый отпечаток, оставленный моей спиной. Я в ужасе. Куда я попал, зачем, для чего, для кого?       Для нее.       Только ради нее.       Таблетки. Проглатываю с трудом, запивая небольшими глотками.       Тошнит и становится еще хуже. — Прости меня за всё, люблю тебя.       Голос Насти режет слух.       «Простить? Ты просишь прощения? Извиняешься? Тут слов мало… Что ты сделала со мной? Люблю тебя, конечно, люблю и прощаю. Еще немного, и я буду навсегда рядом с тобой», — мысленно, а может и вслух, обращаюсь к Насте. Сам не понимаю. В принципе, это уже неважно. Всё неважно.       Мысли молниями проносятся в голове. Я снова начинаю путаться в реальности. Веки тяжелеют, меня уносит куда-то теплыми волнами. Они накрывают, и я чувствую, как сильно бьётся сердце. Задыхаюсь. Тону. Пытаюсь из последних сил, но ничего не получается. Сдаюсь, перестаю барахтаться. Камнем иду ко дну, потеряв последнюю надежду выжить. Кислород заканчивается. Мне остался только один вдох, последний. Я знаю, что он будет последним, но не могу, не хочу вдыхать. Всё равно держусь, цепляюсь за жизнь. Мне страшно.       Неожиданно кто-то резко хватает меня за руку и выдергивает из этой пучины. Меня тащит наверх, к спасению, но я уже на грани. Не успею, наверное, не успею, это конец. Сильно зажмуриваюсь и, сделав последний вдох, наверное, умираю. — Ник, Ник, очнись! Ну же, мальчик мой, открой глазки, — такой знакомый, родной женский голос, — прошу тебя! — срывается на крик, далее следует плач. — Сделай что-нибудь! У него губы синие! Он умирает!       Кто-то сильно бьет меня по груди, а затем вдыхает жизнь в легкие. Резко оказываюсь в сидячем положении. Вода выходит из легких, пронзая тело еще одной вспышкой боли. Кашляю, выплёвывая последние остатки близкой смерти, судорожно глотая воздух.       Оттолкнув отца в сторону, мама бросается ко мне, покрывая поцелуями моё лицо. Гладит по мокрым волосам, повторяя: — Мальчик, мой мальчик, мы тебя чуть не потеряли, прости нас. Ник, родной мой.       Мне плохо. Мама продолжает сжимать меня в объятиях, боясь отпустить, а я… Я смотрю на свои худые ноги и разбитые коленки. Неделю назад я упал с велосипеда, ободрав кожу. Ссадины заживали быстро. Наверняка, даже шрамов не останется, а жаль. У соседского мальчишки есть шрамы, и это круто! Мне тоже хочется, но их, к сожалению, нет. — Не смей больше прикасаться к моему сыну, слышишь? — из раздумий меня вырывает мамин крик, она кричит на отца. — Учить его плавать так, как это делаешь ты — недопустимо! Ему всего шесть лет! Тебя даже на минуту нельзя оставить с ним наедине! Отец стоит в стороне с виноватым видом, а я… Я разглядываю свои коленки. Мне шесть, и я чуть не утонул. Меня мутит, и кружится голова.       Кружится сильно.       Не стоило так пить…       Валяюсь на полу в ванной. То ли меня тошнит, то ли нет. Хреново, очень хреново… — Ник, ты как там? — голос Толи из-за закрытой двери. — Впустишь меня? — стучит. — Нормально, — слова даются мне с трудом. — Тебя там Саша ждет. — Похуй на нее! — Открой, может, тебе помочь чем? — Чем? — как же меня всё бесит. — Ты тоже свали, а? — Ну, ладно, ладно, извини.       Какое-то время так и валяюсь на холодном кафельном полу в ванной. Так херово мне первый раз в жизни. Мне пятнадцать, и я первый раз напился. — Никит, — кто-то тормошит меня за плечо, — «приход» есть? У меня нет. — Что-о? — Тебя «забрало»? Меня нет.       Мне снова очень плохо. Легкие словно налиты свинцом, дышать тяжело. Это последствия накурки с хреновой травы. Больше никогда не буду курить эту гадость. Так и сдохнуть можно. — Давай займёмся сексом?       Открываю глаза. Вижу перед собой глупо улыбающуюся Сашу. Становится смешно. Она такая дура! Но сиськи у нее классные. — Саш, ты такая овца, если честно, — говорю ей, глядя в глаза, и сотрясаюсь от безудержного смеха. — Никит, — Саша хрюкает, сдерживая смех, — ты, вообще, придурок и сам ты… баран!       Далее следует взрыв хохота. Первый раз в жизни мне настолько смешно! Мне восемнадцать, и я смеюсь до слез.       Слёзы катятся по щекам нескончаемым потоком.       Сердце разрывается от боли. Кидаю горсть земли на гроб, опущенный в землю. Мама умерла.       Мне двадцать три, и так больно мне никогда еще не было.       А дни идут своим чередом, сменяя друг друга. Бешеным ритмом часы отчитывают жизнь назад. Но сегодня они остановились.       Время замерло.       И в этой заминке, ничтожной паузе, проносится темнота клуба, яркие вспышки.       Танцевальные баттлы.       Первые победы и проигрыши.       Радость триумфа, боль поражения.       Множество лиц когда-то знакомых мне людей.       Друзья, коллеги, подруги, знакомые, соперники по баттлу.       Убитая Лика. — Я пожертвовала ради тебя своей душой, — слышу ее голос в голове. — Это тебе моя месть, — шуточная интонация Толи, засовывающего снег мне за шиворот. — Прощай, Никита, — грустные слова отца. — Люблю тебя, мой мальчик, — нежный мамин голос. — Прости меня, — голос, этот голос.       Так близко, почти как наяву. Самый настоящий, самый любимый. Совсем рядом:  — Никит, Никита, очнись, — интонация с мольбой.       Я не хочу отзываться, я практически ушёл.       Но, резко вспомнив, кто обладатель этого голоса, я заставляю себя вернуться.       Как я мог забыть его?       Как? ***       Я не понял, где нахожусь. Очнулся на чьей-то кровати, одетый в чужие вещи. Таких у меня никогда не было. Странная обстановка.       Обвожу взглядом помещение, в котором оказался.       Красивая комната, старинная резная мебель, все в темных, глубоких тонах. Богато, но не вычурно. Мне, определенно, нравится, но… это же ад? Или нет? Черт, где же я?       Я чуть было не запаниковал, но, увидев рядом с собой Настю, всё отошло на второй план. — Никит, ты…       Не дав ей договорить, я просто бросился к ней, сильно обнимая. — Настя! — Ты меня сейчас задушишь! Привыкай, мы теперь одинаково сильные, — улыбаясь, демоница высвободилась из моих объятий. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она с беспокойством во взгляде. — Отлично. Это, наверное, странно, но так оно и есть. Где мы? — В моём мире. А, если точнее, теперь в нашем мире и в нашем доме. — Я, наверное, сплю, и ты мне снишься. — Нет, не спишь. Ты просто умер, — Настя улыбалась, — Смотри, — взяв меня за руку, она подвела к большому зеркалу.       Я смотрел и не мог поверить, что это я. Для достоверности помахав рукой, я точно понял — отражение принадлежит мне.       Настя засмеялась. Обошла вокруг меня, словно осматривая, и остановилась за спиной. — Ты красивый, — слышу ее мягкий голос и, ставшие родными руки, обвивают мою талию. — М-м, — все, что я смог из себя выдавить.       Моя любимая была права, я выглядел очень круто.       Из зеркала на меня смотрел именно демон. Никогда не думал, что смогу так выглядеть. Волосы стали темнее, подчеркивая побледневшую кожу. В глазах появился красный блеск, но своего цвета они не изменили. В темной одежде я смотрелся старше и будто бы выше. Да что там, я и правда стал выше, шире в плечах. Не намного, но это было заметно. Настя, по сравнению со мной, теперь смотрелась совсем хрупкой, и мне это очень понравилось. И, самое главное — у меня, как и у Насти, были рога! Такие же, как у нее. — Насть, а мои рога, почему они такие большие? — Потому что заклинание перевоплотило тебя в демона того же ранга, что и я. Аж обидно, мне-то они не так легко достались, — притворно надулась моя Настя.       Да, именно моя! Только сейчас я абсолютно четко осознал, что произошло.       Улыбнувшись, я повернулся к брюнетке и обнял ее одной рукой, а второй легко провел по щеке. — Теперь ты никуда от меня не денешься, — улыбаюсь и смотрю в ее дьявольские хитрые глаза. — Я и не собиралась, — легкий шепот, и, приподнявшись на цыпочки, Настя потянулась к моим губам.       Да, именно теперь отчетливо было видно, кто из нас «главный». Усмехнувшись своим выводам, я прикоснулся губами к губам любимой. Мои руки тут же скользнули по ее бедрам. Властно прижимая Настю к себе, я посмотрел в ее глаза. Томно вздохнув, она обвила мою шею руками и легкими касаниями губ стала покрывать моё лицо, а затем и шею, невесомыми, нежными поцелуями. Мои чуть дрожащие руки скользнули от бедер любимой вверх по спине. Ощущая через тонкую ткань одежды, как напряжено ее тело, я не мог противостоять своим желаниям. Во взгляде Насти я уже видел искорки страсти. Наши обоюдные действия говорили сами за себя.       В тот момент я был счастлив, как никогда. Больше нет и не будет никаких неясностей, не будет терзаний неизвестности. Теперь мы вместе, и ничто никогда нас не разлучит. Я готов умереть еще хоть сотню раз, только бы иметь возможность любить ее, быть с ней. Ласкать тело любимой, получая в ответ такую же ласку. Искреннюю, поглощающую всё существо. Знать, что она любит меня так же сильно, как и я ее.       Ее запах, нежная бархатная кожа, чувственные губы — всё в ней просто сводит с ума. Даже, обладая ей, мне ее мало. Наверное, никогда я не смогу насытиться любимой полностью. Это за гранью, которую я никогда не смогу преодолеть.       Никогда и ни с кем я еще не был так нежен. Хотелось бесконечно ласкать, обнимать любимую, доводя до исступления. Погружаться в сладкую истому. И, оказавшись на поверхности, снова падать в бездну, не давая передышки. Не отпускать друг друга никогда. Быть одним целым, отдавать себя без остатка, дарить любовь и невероятное наслаждение, зная, что теперь мы вместе навсегда. *** — Никит, — тихо протянула Настя, — Я хочу познакомить тебя со своим отцом и сестрой. — Угу, — я лишь промычал в ответ.       Разговаривать просто не было сил.       Мне нравилось лежать вдвоем на широкой кровати Насти, тесно прижавшись друг к другу. — Что угу? — передразнила она меня. — Не будем же мы так вечно лежать. — А что? — я сильнее обнял ее, прижимая к себе. — Я очень даже не против. — Я, вообще-то, тоже, — улыбнувшись, Настя чмокнула меня в щеку, — Но пока, думаю, надо отложить столь привлекательные планы на вечную жизнь. Тем более, отец ждёт, я уверена. Он ведь всё про тебя знает. — Так уж и всё? — И не сомневайся. — А как он ко всему этому относится? — я нахмурился, выдавая беспокойство по этому поводу.       Подобные знакомства в мои планы явно не входили. Даже больше, я был в растерянности. Ранее даже в голову не приходило, что, вообще-то, у этого демонёнка может быть семья. — Как? Хм, ну, как сказать, — Настя закусила губу и с грустью продолжила, — я сама боюсь. Ведь он может просто оторвать мне голову, а тебя разорвать на части. — Что? — я даже подскочил на кровати, не в силах сдержать нахлынувших эмоций. Анастасия тут же рассмеялась. — Да шучу я! Никит, видел бы ты сейчас своё лицо, — далее последовал новый взрыв хохота. — Шутница, — сделав обиженный вид, я сел к ней спиной. — Ой, ладно, прости, — справившись с весельем, Настя уже без смеха пояснила. — Ник, подумай сам, если бы мой отец негативно отнесся ко всему этому, он бы уже нас поубивал. Мы бы и пикнуть не успели. И, если я привела тебя в свой мир, значит, на то была возможность. — Правда? — повернувшись, я посмотрел на свою демоницу. — Конечно, — она улыбалась, — всё будет хорошо, обещаю. И я поверил ей.