Where must we go… we who wander this Wasteland in search of our better selves?
Огромное тело со всего маху врезается в меня и швыряет на землю словно тряпичную куклу. Воздух вышибает из легких, и я сжимаю зубы, чтобы не завыть от боли и страха. Спина немеет так сильно, что я пугаюсь, как бы этот урод не сломал мне позвоночник. Пошевелиться не представляется возможным, и я остаюсь распластанной на земле, придавленная сверху почти двухметровой тушей. Рано или поздно это должно было произойти. Жить долго и счастливо всегда было особой роскошью, а в нынешнем мире об этом и вовсе стоит забыть. Как бы мне ни хотелось умирать долго и мучительно, в нынешних обстоятельствах выбора не представится. Я считала себя сильной. Наивная дурочка. Даже шевельнуться не могу, только рвано дышу, сдаваясь на милость врага. Пощадит или убьет. Пятьдесят на пятьдесят. Он меняет положение тела, дышать становится чуть легче, и я неосознанно дергаюсь, чтобы тут же услышать хриплый смешок и издевательское «смотрите-ка кто у нас тут» низким голосом. Животный страх проходит, уступая место злости, но все, что я могу — таращиться на него во все глаза. В голове застревает нелепая мысль, что он очень ухоженный. Горло перехватывает, и я сипло хнычу «пусти», надеясь на адекватность этого дикаря. Он рывком поднимает меня на ноги и оценивающе пялится. Пялюсь в ответ, прикидывая, смогу ли подпортить его холеную рожу, если он захочет хоть кусок от меня отхватить. Смутная тревога не пропадает даже после того, как убеждаюсь, что нахрен ему не сдалась. Я сдерживаю облегченный выдох, едва ли не сразу зло хмурюсь, соображая, как бы сохранить при себе еще и содержимое рюкзака. Его улыбка и смех напоминают волчий оскал и впечатываются в подкорку жутким тавром.***
В мире «до» я смотрела кучу фильмов про оживших мертвецов, и даже считала, что зомби апокалипсис — это круто. На деле — совсем не круто. Порой кажется, что лучше умереть сразу, чем сотни раз уворачиваться от гнилых челюстей и вырываться из жадных цепких лап. Это, знаете ли, крайне негативно влияет на психику. Не сказать, что раньше я не сталкивалась с психологическими проблемами. Депрессии, неврозы — у кого их не было? Мы постоянно сражались на невидимом поле боя в собственной голове снова и снова. И зачастую — с собой. Нынешний мир проще. Мораль стала пустым звуком, а твои положительные качества скорее примут за слабость. Этакий извращенный естественный отбор. Но самое удивительное, что мы не задумываемся на что способны, защищая возможность дышать. Инстинкт выживания движет мною уже два месяца. Опасность, голод, усталость. И конец этой перманентности неизбежно окрашен в багрово-красный. Одиночество и страх всех превращают в животных.***
Они нападают неожиданно. Хитро расставленная ловушка срабатывает как по щелчку пальцев, и я попадаюсь на крючок, словно маленькая рыбка. Трое здоровенных ублюдков, вольные жить по своим законам. Намерения их яснее ясного. Я сдавленно рычу и бьюсь в руках двух уродов, пока третий нетерпеливо дергает ремень своих грязных брюк. Мой спаситель появляется тихо. Из горла обломившегося насильника фонтаном хлещет кровь, и он падает к моим ногам, издавая мерзкие булькающие звуки. Как подыхают двое других, я даже не вижу. Едва слышное «спасибо» срывается с моих губ и затапливает мозг правдой о еще не сдохшей в нас человечности. В ту ночь я впервые позволяю себе забыться сном в присутствии чужака. Я все еще боюсь его, и все же позволяю себе внести корректировку в правило «избегать незнакомцев». Если вы смотрели фильм «Zомбилэнд», то помните занудного пацана с четким алгоритмом действий, помогающим ему выживать среди ходячих трупов. Однажды он встречает Таллахасси — того самого большого парня, которого играл Вуди Харрельсон. Так вот, кажется, я тоже встретила своего Таллахасси. И зовут его Ниган. Он напоминает измотанного хищника — все еще дикого и непредсказуемого. Он социопат и манипулятор, но за его спиной безопаснее, чем за стенами окрестных построек. Я настолько устала от происходящего вокруг дерьма, что позволяю себе находиться в непосредственной близости к спасшему меня зверю. Когда он не задирает меня, то молчит. Иногда кажется, что каждый из нас сам по себе, но Ниган постоянно держит меня в поле зрения, словно охраняя. Через пару дней я без опасения поворачиваюсь к нему спиной и послушно варю унылый суп из тушки тощего кролика, еще через сутки — доверчиво швыряю спальник рядом с его и сплю до утра, не вскакивая от едва уловимого шума. Он постоянно коверкает мое имя, часто останавливаясь на ехидно тянущем «Люси-и-иль», и я замечаю, что глаза у него скорее темно-зеленые, чем карие. Не знаю почему, но он уважает меня. Напарник из меня так себе, но, кажется, Ниган другого мнения. В конце концов я довольно шустрая и быстро соображаю. Я не мешаю ему — может, поэтому он меня терпит.***
Ножом я до сих пор пользуюсь неуверенно, и после очередной вылазки мой компаньон преподносит мне подарок. Бейсбольная бита позволяет разделываться с гниющими тварями, не пачкая рук, и я быстро привыкаю к ее успокаивающей тяжести на своем плече. Немного погодя Ниган украшает мою «девочку» колючей проволокой — чтобы точно сражала наповал. Довольно хмыкаю. Мне нравится.***
От духоты спасают опущенные до упора стекла. Старый черный «Dodge» успокаивающе ревет, неся нас в очередной забытый Богом клочок цивилизации. Лучший друг и защитник. Он покрыт серо-бурой пылью бесконечных дорог и еще кое-чем мерзким, думать о котором не хочется. Ещё минут двадцать, и мы на месте. Старая заправка и прилегающее к ней кафе пережило множественные атаки живых и мертвых, но мы не настолько избалованные и сытые, чтобы не проверить этот сарай лично. Я хватаю затянутые в черную кожу куртки плечи и почти визжу от восторга, когда он дразняще размахивает у меня над головой жестяной банкой колы. У Нигана безумная улыбка, которая отчего-то кажется мне красивой. А еще, иногда у него в голове явно что-то замыкает — безумие прорывается на кучках полуразложившихся бедолаг, и я знаю, что когда-нибудь прорвется и на живых.***
Я сижу на капоте, скрестив ноги по-турецки. Близость океана сжимает горло сырыми фантомными пальцами свежести. Мне ли не знать, какой обманчивой может быть вязкая тишина застывшего перед началом нового дня времени. Кошусь на спутника, сосредоточенно изучающего карту. Ниган никогда не говорит, что отчаянно ищет изо дня в день, к чему стремится. В этом новом мире мы все странники, которые полагаются на удачу и хотят сорвать джекпот у судьбы. В мире «до» я часто задумывалась о своем месте в социуме. Быть может, оно здесь — в череде бесконечных дорог и схваток, где каждый рассвет в разы круче любого другого рассвета даже в самых красивых уголках земного шара, ведь я до сих пор просыпаюсь и до сих пор могу дышать. Быть может, все не так плохо. Особенно когда Ниган рядом.