парадокс или апория?

       На протяжении недели Бэн всерьёз думал об убийстве того парня в кладовой и ранении Майка. Конечно, каждый из отбросов задумывался об этом, но Хэнскому сложившаяся ситуация прямо-таки не давала покоя. Он просыпался с мыслями, весь день думал и засыпал с нею же. Ему было нетрудно догадаться, что они как-то связаны. И как бы сильно он не хотел спихнуть вину на Сэма из-за личной неприязни, он понимал — кретин тут ни при чем. И не потому что так говорила Беверли, нет. Что-то внутри подсказывало, что всё не так сложно, как кажется. Часть разгадки — какая-то мелочь, и находится она на поверхности, до остального можно дойти сразу, как только найдётся та самая мелочь.        А когда ему в голову залезла одна очень навязчивая теория, так и просящая, чтоб её проверили, состояние Хэнскома стало очень напряженным и раздражительным. Он полностью ушёл в себя, ища пути проверки этой теории, а его верная способность ему с этим очень хорошо помогала. Хоть поначалу он и не мог контролировать её, сейчас она приносит парню огромную пользу. Особенно хорошо помогает шпионить, если развязное хождение в невидимом состоянии можно назвать полноценным шпионажем.        Таким образом он зацепился за первую улику, так сказать, вернее, зацепился не он, а полиция, а Бэн лишь порылся в деле о том парне из кладовой.       «...возле тела найден окровавленный кусок прорезиненной ткани ярко-жёлтого цвета...» Какой дебил пойдёт убивать в ярко-жёлтой верхней одежде? Кхм, ничего больше примечательного. Что ж, возможно, это поможет мне.        Был огромный кайф свободно ходить по отделению полиции и шарить в их делах. Но риск всё равно был, панику-то поднимут из-за летающей папки, поэтому действовать надо было аккуратно. И у Хэнскома вышло. Но загвоздка всё равно была. Бэн, будучи полностью погруженным в свои мысли тем утром, забыл позавтракать, и урчащий желудок частенько давал о себе знать, что прибавлялось к списку рисков попасться. Но и это не стало помехой. Помехой стал тот аппетитный бутерброд, одиноко лежащий на столе одного из полицейских, так и манящий Бэна попробовать его. И когда Хэнском поднёс его ко рту, в кабинет резко зашли двое мужчин с бумагами. Благо они были увлечены беседой, раз не заметили, как вальяжно парящий в воздухе бутерброд приземляется на стол. Но сердце Бэна таки ушло в пятки. Он замер, боясь привлечь к себе внимание, хоть и понимал, что его всё равно никто не видит.        Бэн понял, что и в этом был плюс, когда прислушался к беседе полицейских.        — У этого парня тоже порез за правым ухом?        — Да, как и у того, которого нашли в общественном центре.        Здесь Бэн заинтересовался. Это же та самая тема, которая мучает его на протяжении нескольких недель. И следом же задался вопросом, неужели убили кого-то ещё?        — Я пока что не стал указывать в деле об этой мелочи, мало ли. — Отозвался один из них, устало потирая переносицу.        — Опять ты за своё, Хэнлон. — Возмутился второй, хмуря брови. — Что, если у нас завёлся маньяк? Ты скрываешь такие детали, они могут понадобиться нам в расследовании. Что, если этот мужчина убьёт ещё кого-то? Что, если он решит закончить начатое с твоим сыном? О нём ты не задумывался? Мальчику повезло, что рядом с ним оказался его друг. — Мужчина был возмущён, говорил грубо, но тихо, чтоб их не услышали за пределами кабинета.        А Бэн с каждым словом удивлялся всё больше и больше.       Это, что же это, это отец Майка что ли? Вот так сюрприз, хе. Хе. Хехе. Но почему же Майк тогда не общается с ним и живёт отдельно? Мол, отца позорит? Стоп, может, общается, просто перед нами не отчитывается. Какая мне вообще разница. Так, стоп, не о том думаешь. Что там за порез за ухом? Если у этого парня, и того, и, видимо, у Майка, это что же получается, преступления и правда связаны? Интересно, что за порез?        — Оттого, что волнуюсь за Майка, и не могу нормально рассуждать насчёт этого. Боюсь, охрану приставил к нему. Он в безопасности, я думаю. Я волнуюсь, ты даже не представляешь насколько. Но мне нужно разобраться с этим дерьмом, хоть мне и сложно, и страшно. Не хочу, чтобы кто-нибудь ещё пострадал.        — Ладно, Хэнлон, я понимаю тебя. И не тебе, нам нужно разобраться. Я тебе помогу, если что-то понадобится. Тебя и так половина участка недолюбливает из-за того, что сынишка твой на отработках. Теперь ещё и дело такое неприятное, в нашем-то городке.        — Им бы в любом случае было плохо. Даже если бы я его покрыл, говорили бы, мол сыночек полицейского, всё ясно. И сейчас, когда он ровно с остальными оттирает дерьмо с улиц, всё равно не устраивает. Ладно, их дело. Я поступил по справедливости. Меня больше волнует эта манера убийцы. Зачем выковыривать за ухом своих жертв букву «П»? В этом же есть смысл? Интересно, что оно означает...        Не хотелось даже слушать продолжение их беседы. Слишком много информации свалилось разом, всё надо переосмыслить и разложить по полочкам. Хотя все было предельно чётко и понятно. Единственное, что действительно оставалось для Хэнскома загадкой, — порез за ухом в форме буквы «П». Но парня не покидало ощущение, что где-то он уже встречал такое, вот только где, неизвестно. Аккуратно выйдя через приоткрытую дверь, чтоб его ничего не заподозрили, Бэн прямиком направился на отработки, время поджимало, а получать пиздюлей от Роберта не шибко то хотелось. Да и Хэнском думал, что с привычными подколами друг друга он немного отвлечётся от своих мыслей и теорий, одна из которых заиграла новыми красками после услышанного в участке.       И в общественном центре парня ждал мистер по имени облом. Надеявшись отвлечься от навязанных мыслей шутками своих приятелей-отбросов, Бэн вошёл в раздевалку в момент действительно интимного диалога. И, к его сожалению, он был невидимым.       Вообще диалог Билла и Эдди не нагрузил Хэнскома лишними заботами, тем более, что он догадывался обо всем этом ранее, и сейчас считал, что Эдди далеко не натуральным образом врёт. А когда увидел взволнованного Ричи, прятавшегося за шкафчиками, по-настоящему начал переживать за их отношения (которых нет) и начал даже молиться, лишь бы Эдс оказался лгуном.       Но другая часть диалога казалась Хэнскому более спокойной, но к тому же и странной.       И почему Билл так печально говорит о Стэнли?       Так и не найдя ответ на свой вопрос, Хэнском устало выдохнул и, когда парни разошлись, вернулся в свое непривычное состояние и переоделся в форму, после чего прямиком направился к Грею за поручениями. Оставшийся день он провел более менее спокойно, почти позабыв о своих безумных теориях.       А потом к нему подошёл Стэн, когда Хэнском на перерыве читал электронную книгу. Урис выглядел взволнованным, и те синяки под глазами, которые могли бы посоревноваться с пятнами панды вокруг глаз по размерам, были явных подтверждениям бессонной ночи.        — Я слышал, Сэма убили. — Неуверенно начал Стэн, переминаясь с ноги на ногу. — Но об этом пока не разглагольствуют. Ходят слухи, что это связано с тем парнем.        Бэн в состоянии шока ошарашено взглянул в глаза Стэна, словно выискивая там подробности этой ситуации.        — Я не говорил ещё никому, кроме тебя. Как думаешь, Майк тоже его жертва?        Хэнском еле-еле кивнул, а в голове словно слайд-шоу пронеслись воспоминания с Сэмом. Хоть этот парень был крайне неприятным типом, его было жалко чисто по-человечески. Всё-таки, несмотря на его нахальство по отношению к Марш, он не заслужил смерти, как и любой другой человек.       — Я думаю, что это пиздец. — Непроизвольно ляпнул Бэн, а потом осёкся. — Почему только мне сказал? Не Ричи или не Биллу? Мы с тобой, вроде, не лучшие подружки.        Стэн усмехнулся, а после уселся рядом с Бэном. Он сел близко, от него исходил сильный запах кожи, а обстановка стала нагнетающей.        — Ричи и без того проблем хватает, он слишком подавленный сейчас, чтоб нормально отреагировать. А Билл.. Я не знаю, Билл отталкивает меня, поэтому я не хочу ему навязываться, да и не думаю, что ему есть какое-то дело до смерти Сэма. А вот ты, я вижу, заинтересован в этих убийствах, всё рыскаешь, озираешься, тебя почти не видно бывает, шпионишь?        Бэн не хотел, чтоб кто-то знал о его планах и намерениях, пока он точно всё не выяснит. А тут новое обломинго — хитрый Стэнли оказался хитрее Бэна.        — Почему Билл отталкивает тебя? — Хэнском постарался перевести тему. Стэн многозначительно взглянул на парня, словно пытаясь понять, почему его вообще тревожит Денбро. Бэн уже думал, как начать отговариваться дальше от возможных расспросов о убийствах, но Урис оказался куда сообразительнее, чем предполагал Хэнском.        — Я не знаю. — Спокойно ответил Урис, чуть отсев от друга, и второму полегчало, напряжённость сменилась на обыденность. — Он пытался играть роль заботливого друга, конечно, но каждый раз, когда я пытаюсь с ним сблизиться, он просто, я не знаю, отталкивает меня. Это как игра, когда ты прыгаешь через препятствия, прыг, прыг, всё хорошо, и если ты не рассчитал прыжок, и он получился либо слишком длинным, либо наоборот, то игру приходится начинать заново. Вот примерно так у нас с Биллом.        — Он тебе нравится? — В лоб спросил Бэн.        — Что? Нет. — Стэн засмеялся. — Вероятно разве только как друг и человек, он хороший парень, единственный меня поддерживал, когда эта хрень со способностями проявилась. И проявилась, кстати, в первый раз именно с ним.        Бэн изумился. Нет, он, конечно, думал о том, что между ними что-то есть. Даже выдумал себе интересную вещицу, которая бы отличала Стэна и Билла от других пар — любят, но не спят, в то время, как остальные и любят — спят, и не любят — тоже спят. А тут вон оно как. Но сам факт того, что Стэн не влюблён, не показался Бэну удивительным.        — Это точно всё, что тебе интересно знать, Бэн? Или ещё что-нибудь придумаешь, лишь бы не рассказывать о своих намерениях?       Даа, блин, Стэнли куда рассудительнее, чем я предполагал.        Хэнском замялся и потупил взгляд в пол. Сердце бешено колотилось, било в висках. Он не хотел рассказывать не потому, что ему жалко своих улик. Уж слишком это дело странное, и эта самая теория тоже.        — Не волнуйся, я не буду навязываться, ты не обязан отчитываться передо мной. Но просто знай, если что, я готов выслушать тебя и твои догадки, это интересно. — Стэн расслабился, облокотившись спиной на стенку, и начал любоваться потолком. — Стоит ли мне спрашивать, как у тебя обстоят дела с Беверли?        — Ну. Она миленькая, и мы вроде неплохо сейчас общаемся. — Бэн залился краской, ни для кого не секрет, что Хэнском влюблён в Марш, безнадёжно как и писал Майк.       Блять, Майк! Я же собирался сходить к Майку!        — Ладно, Стэн, пойду откошу, сбегаю к Майку, узнаю, как он. — Хэнском поспешно встал, пытаясь скрыть свой заинтересованный взгляд, чтоб Урис ничего не заподозрил.        — Сходить с тобой?        — Эээ. — Хэнском замялся. — Нет, останься лучше тут, а то Роберт заподозрит что-то неладное, и так почти никого нет сегодня.        — Ладно, ты прав. — Якобы согласился Стэн, но они оба понимали, зачем Бэн идёт туда. — Без тебя нас четверо из восьми будет, пойду придумывать отговорки.        Но старания Бэна слинять и Стэна придумать разумную отговорку пошли напрасно, ибо Хэнскома в палату не пустила та самая охрана, которую приставил к Майку его отец. Мол, не кровный родственник — до свидания.       И много ли тогда посетителей бывает у Майка? Не тронулся он там умом уже? БЭН ХЭНСКОМ Майк, как ты?        Майк не отвечал. Хэнском повторил попытку через десять минут — тишина. Ещё десять, двадцать, тридцать — тишина. Вот дерьмо. БЭН ХЭНСКОМ Билл?       Почему он написал именно Биллу? Потому что тот был на месте преступления, так сказать, и, вероятно, видел убийцу. Бэн хотел удостовериться в том самом факте, что это один и тот же человек. Билл Что-то случилось? Ты ушёл сегодня рано       Хвала небесам. БЭН ХЭНСКОМ нет, ничего серьёзного, я иду обратно я хотел спросить о новогодней ночи ты же видел того, кто поранил Майка? Билл Да Ебанутый мужик в желтом дождевике        Да, все сходится. Это было очевидно, но Хэнскому хотелось знать точно, перепроверить ещё несколько раз, чтоб не ошибиться. Чтоб сделать правильные выводы. БЭН ХЭНСКОМ ещё кое-что его только в бок пырнули или было что-то еще? Билл Ну, когда я вышел из подъезда, то он пытался вырезать Майку за ухом букву Г, если не ошибаюсь, но получилась галочка какая-то. Канцелярским, блять, ножом.        Это была не «Г», а «П».       Подумал Бэн, но не написал, лучше не вызывать лишнего подозрения к себе. А то, мол, откуда он мог знать о «П». Вообще, что означает эта буква? П. Много слов начинается на П. Подарок? Иронично было бы. Держи подарочек в виде проткнутого бока. Порошок? Может, он убивает тех, кто торгует наркотиками? Нет, бред какой-то. Пословица? Пупок? Пунш? Пузо? Пудинг? Кушать захотелось. Бред бред. Может, он пидоров таким образом убивает? Что ж, тогда ему придётся вырезать практически всех отбросов. Может, она даже не слово обозначает. Да и вообще, он же псих, кто поймёт этих психов? В любом случае, Хэнскома не покидало ощущение, что он видел где-то эту чёртову «П».        В раздумьях он не заметил, как дошёл до общественного центра. Использовав свою способность, Бэн спокойно прошёл мимо надзирателя прямиком в раздевалку. А там Беверли. Нет, не голая. Девушка одиноко сидела на одной из скамеек и, упершись локтями в коленки, держалась за голову. Были слышны тихие всхлипы. Марш, словно почувствовав чьё-то присутствие, выпрямилась, утёрла слёзы и поправила волосы, заложив выбившийся локон за ухо. За ухом красовалась «П».       Блядство.