Бойтесь своих желаний

Ужасно хотелось съездить посмотреть, как снимается продолжение нашего фильма. Только все времени не было: то учеба, то, еще хуже — экзамены. Наконец, вот они — долгожданные каникулы! Можно планировать вояж. Чтобы почувствовать себя совсем в эпохе даже одежду продумала похожую. У меня было кое-что, в чем я выступала на вечере в Универе по поэтам серебряного века. Мы, девчонки, тогда все себе пошили у чьей-то мамы черные длинные, шикарно расклешенные вниз юбки, прикупили беленьких батистовых кофточек с кружевами и рюшами. А моя любимая бабуля, когда я к ней забежала покрасоваться, вынула из коробочки свою самую «заветную» брошечку и отдала мне со словами: «Вот, возьми. Мне ее отдала моя бабушка с тем условием, что я ее передам своей внучке. Ее, тоже Анна звали, как тебя и меня. Носи на здоровье и будь счастлива, детка». Я приколола брошь на высокий воротник, как носили в начале двадцатого века, и весь вечер ждала того самого заветного счастья… Но если ехать в Горки, то выезжать надо было очень рано. Каникулы только-только начались. Последний экзамен по французскому вымотал меня безбожно. Уж думала, завалю все. С английском у меня все было всегда отлично — языковая школа давала себя знать, — но французский с нуля поднять за два года до свободного владения было задачей не из простых. И я, получается, с ней справилась. Эйфория от успеха прошла, и теперь я чувствовала себя как выстиранная тряпочка, брошенная сохнуть на веревку. Чтобы попасть на съемки, надо было встать в беспросветную рань, чтобы в девять утра быть на Домодедовской. И от Домодедовской на автобусе еще ехать и ехать, а потом еще пешком пилить несколько километров… Но что называется, «охота — пуще неволи». Никакое обязательство не могло бы даже заставить меня задуматься, чтобы вне учебы встать в шесть утра. А вот желание поглядеть на любимых актеров — и, пожалуйста, я уже всерьез ищу будильник и наглаживаю костюм! Длинная юбочка, блузочка с высоким воротничком, зачесанные вверх под шляпку волосы — и образ Анечки Мироновой номер два — готов! Только зовут эту Анечку Миронову Анечкой Штольман — ну и что? Даже мое имя вписывается в тематику ждущего меня завтра приключения! Я выключила утюг, легла на диван, служивший мне по ночам постелью, бросила взгляд на приготовленный к завтрашнему выходу наряд, счастливо улыбнулась и моментально провалилась в сон. *** Нет, я так и знала! Где этот подлый будильник?! Где, скажите на милость, мои шесть часов утра! Хотелось кричать и биться головой! Кто бы сомневался, что я просплю! Ведь знала же! Поэтому и ставила будильник! Где этот гад спрятался? Знает, что его ждет справедливое возмездие! Расколочу, раз он все равно не работает! Будильник был обнаружен на кухонном столе. Похоже, он честно оттрезвонил в назначенную рань, а теперь стоял и как-то криво улыбался своими стрелками, которые показывали девять часов десять минут. Кто ж тебя слышал, дорогой мой, из комнаты?! Но я все же, сжав упорно зубы, начала собираться. Глоток кофе, кусок печенья, брошку в сумку (некогда возиться, прикалывать), шляпку от солнца на голову — и вот я уже вбегаю в прохладу метро. Можно и передохнуть, теперь от меня уже ничто не зависит. Вспоминалось почему-то, как я подсела на этот сериал. Как я всегда всю свою жизнь старалась быть как все, максимально обычной, средней. Когда училась в школе, меня очень смущали привезенные папой «из-за границы» необычные вещи, и я с завистью смотрела на подруг, у которых были магазинные пальто и платья. Как я прятала свой внутренний мир, свои мысли и свои способности. Даже как боялась их. Все эти видения, сны, удивление от созвучности мыслей и слов моих и совершенно незнакомых мне людей. Мне даже казалось, что это они читают меня как книгу. Поэтому я глушила эти способности и еще больше закрывалась. И тут вдруг такое чудо! Не старая страшно размалеванная тетка, называющая себя ясновидящей, у которой на лбу просто огромными буквами написано «шарлатанка», а милая девушка на экране, и прямо моя история, перенесенная на полтора века назад. И переплетение имен, как переплетение судеб… Как я ни уговаривала себя, что это фильм, что все это неправда, но магия и мистика не отпускали и жили во мне как смутные воспоминания то ли о прошлых жизнях, то ли забытых снах… И я как-то незаметно для самой себя перестала бояться, отпустила свои страхи. И они оказались не страшными ведьмами, а милыми феями, смешливыми и озорными. Теперь, когда вдруг в вагоне переполненного метро при взгляде на человека меня посещала какая-нибудь уж очень крамольная мысль, я уже не прятала испуганно глаза, краснея и стараясь подумать о чем-нибудь более подобающем, а начинала веселиться, понимая, что опять подслушала что-то чужое… Когда я все-таки приплинтухала, наконец, к этим богом забытым Горкам, время перевалило далеко за полдень, солнце палило нещадно, духота сводила с ума, на горизонте сгущались тучи, даже актеры куда-то попрятались. Лишь слонялся между домиков, спотыкаясь за осветительные кабели (я и не знала, что они такие толстенные!) какой-то модно непобритый мужичонка, в котором я с трудом узнала «Магистра» и костерил осветителей. Только его присутствие и указывало на то, что я попала по адресу. Никаких актеров, массовки, даже городовых в поле зрения не просматривалось. Вот ведь не повезло! Так попасть! Чертыхаясь на чем свет стоит и покрывая весь свой путь блинами в три ряда, я нашла хоть какое-то укрытие от солнца, которое в одночасье превратилось в крышу от страшенного ливня. А вот громов и молний я боюсь, как кисейная барышня позапрошлого века! И никакие современные увещевания меня не успокаивают. Сжавшись в комок в углу сарая, я старалась договориться с небесами, чтобы эти ужасы пронеслись мимо меня. Не сразу, но вдруг среди сполохов и грома я начала различать какую-то речь. Мужской голос говорил своему спутнику: — Она обязательно будет. Не сегодня так завтра. Спутник отвечал: — Послезавтра нам срок. — Будем караулить ее до самого вечера. — А как ты собираешься заманить ее сюда? — Скажем что-нибудь, напугаем. — Да я вообще сомневаюсь, что она подойдет директору. Надо брать ту, настоящую. В моем мозгу забились тревожные мысли: «Это они про кого? И куда это „сюда“? Прямо сюда? А как же я? Кто они? Это опасно? Выйти? Проверить? Нет, надо переждать. Может я сумею предупредить… А про какой „срок“ они говорили? А кто у нас настоящая?». Гром грохотал и заглушал голоса. Мне стало до того страшно и жутко, что зазвенело в ушах, и я поняла, что практически уже потеряла сознание. Чтобы как-то прийти в себя, нащупала в сумочке бабушкину брошку и покрепче сжала ее в кулак, чтобы боль от ее острых краев помогла мне не сползти в обморок. Но чернота надвинулась незаметно, и накрыла прохладной пеленой.