***
Макс уже оказывалась в таком месте. Фальшивые улыбки врачей и их утешающие речи были пропитаны жалостью к пациенту, а белые стены напоминали о неминуемом конце. Ей приходилось лежать и слушать тихие разговоры об ухудшении здоровья, приглушенный плач мамы. Хиггинз кричала изо всех сил: "Вот же я, посмотрите, я живая, я все еще дышу!". Но ее крики поглощала тишина больничной палаты. Тишина. Такая холодная, она опустошала все, к чему прикасалась. Ей было всего пять, когда машина с пьяным водителем вылетела на тротуар, сбив девочку. Удар о лобовое стекло пришелся на грудную клетку еще неокрепшего скелета. С того времени утекло много воды. Все раны успели зажить, оставляя шрамы на нежном теле. Но осознание того, что ты все еще жив, приходит со временем.***
Солнце опустилось еще ближе к горизонту, и, будто влюбленные друг в друга, они слились в поцелуе. На безлюдных улицах города стали загораться болезненно-оранжевые фонари, издававшие монотонное жужжание. С наступлением темноты это место вселяло чувство страха, даже птицы одна за другой умолкали, разлетаясь по гнездам. Лишь в глубине леса можно было услышать тихое уханье сов. На Гравити Фолз надвигалась буря, которая предзнаменовала возвращение зла. Ночь скрывает все пороки людей, все злые умыслы и побуждения. И кто знает, может и у Пайнсов завалялась пара секретов? — Ты везде посмотрел? — раздался голос Мэйбл где-то в кустах. — Да, бери фонарь, — сказал парень, и под его ногой послышался хруст ветки. Среди лесной темноты мелькали два огонька. Они переплетались, отдалялись и снова сближались. Время здесь никуда не спешит, замедляя свой ход с каждым шагом уставшего путника, а затем стрелка часов останавливается совсем. Где-то наверху, куда могут дотянуться только могучие ели и старые сосны, шумит ветер. Он рвет крону деревьев так беспощадно, как если бы это был отец, ругавший нерадивого сына. Близнецы шагали по еле заметной тропинке куда-то в глубину чащи. — Будь внимательна и не пропускай... — начал Диппер, как вдруг понял, что его сестра смотрит куда-то в сторону, уронив фонарь, и не может сказать ни слова. На траве, среди маленьких белых цветов, лежала Максин. Ее грудь была неподвижна, и теперь девушка напоминала фарфоровую куклу, с которой жестоко обошлись владельцы. Руки Хиггинз покрылись красными пятнами, предвещая скорый конец этой затянувшейся истории. Из приоткрытых губ маленькой струйкой текла багряная жидкость. Кровь разлилась на цветы, в которых запуталась девушка, придавая им красный оттенок. А волосы, переплетаясь с корнями деревьев, образовывали некую иллюзию симбиоза человека и дерева. Такая беззащитная и почти что мертвая Макс. Парня охватил гнетущий страх, а голова невольно вспоминала то, что так хотелось забыть.***
— Мы не можем так поступить! — кричала Мэйбл охрипшим голосом, и ее слезы заливали пухлые щеки. — Она же наш друг, Диппер, она же тебе нравится! — Она представляет угрозу для всех нас, — сказал мальчик, пряча лицо от сестры. Меньше всего ему хотелось встретиться взглядами с ее перепуганными глазами. — Мэйбл, Диппер прав. Это единственное верное решение, — держа ее за плечи, добавил Стэнфорд. В тот вечер пропало все, что так долго копилось. Их воспоминания. Небо залилось кроваво-красным закатом, на котором, вслед за уходящей утренней звездой, появилась еще одна далекая, но яркая. Тишину, царившую в городке, нарушали лишь приглушенные всхлипы девочки, с лица которой раньше не сходила улыбка.***
— Диппер, сделай же что-нибудь, — прохрипела Мэйбл, дрожащими руками проверяя пульс подруги. Парень стоял неподвижно и смотрел на мертвенно-бледную Макс. Ту самую Макс, которая днем кричала на него, ту самую Макс, которая так нелепо улыбалась. А что сейчас? Ее тело аккуратно лежало на жесткой от сырости земле. — Мэйбл, машина, — протараторил Пайнс, подбегая к Максин и беря ее на руки. Смерть никогда не шутит. Она забирает то, что подлежит забвению, что должно было умереть еще много лет назад. — Не сегодня, — повторял Диппер снова и снова.* немного позже *
— Что с ней, доктор? — спросила светловолосая женщина лет тридцати, которая больше походила на фонтан со слезами. — Легочное кровотечение. Сейчас она в коме. Сьюзен, вы знали о том, что легкие вашей дочери очень слабые? — Да, — сказала женщина, сжимая в руке голубой, насквозь промокший платок. — Мы поместили ее в отдельную реанимационную палату, вы можете навестить ее утром, но... — не договорил врач, устало провожая взглядом обеспокоенную мать и близнецов. Он было хотел остановить их, ссылаясь на запрет, но что-то ему помешало это сделать. Усталость ли, а может мужчина вошел в положение матери, разве это сейчас имеет значение? Уже спустя пару минут все они стояли в белой палате, где лежала Максин, подключенная к аппарату искусственной вентиляции легких, с капельницей в руке. Рядом стоял монитор, который показывал всю информацию о больном, издавая слегка слышный писк и заполняя тишину. Казалось, будто он существует, чтобы нагнетать обстановку еще больше. В другой части комнаты стояла такая же кровать, а на столике рядом лежали завядшие цветы. Света было катастрофически мало, но никто даже не собирался включать дополнительные лампы. Они не хотели будить принцессу, которая так глубоко спала. — Нет, я не могу, — раздался жалобный всхлип женщины, и она вылетела из палаты, подобно сойке. Близнецы слышали удаляющийся цокот каблуков. Вскоре этот звук исчез вовсе. Мэйбл все еще сдавленно плакала, а Диппер обнимал сестру, смотря на Макс, почти что мертвую Макс. Лунный свет пробивался сквозь частые тучи и светил на лицо девушке, из-за чего она становилась еще бледнее. Еще беззащитнее. Сколько жизней уже забрала эта палата? И сколько еще заберет? Мэйбл села в кресло, которое стояло рядом с кроватью, и уснула так быстро, что брат этого не заметил. — Мне кажется, что я знаю, где она... — он осекся, выдохнул и пододвинул стул к противоположной стороне кровати, — она с ним. Всю оставшуюся часть ночи бушевала гроза. Где-то вдалеке были видны макушки деревьев, тревожно качающиеся в кромешной темноте. Иногда гром перебивал противный писк своими раскатами, а молния освещала комнату, преображая ее. Тени извивались из стороны в сторону, очерчивая понурый силуэт Диппера. Пайнс не мог заснуть, он сидел и вспоминал, из-за чего жизнь начала делиться на "до" и "после". Каждый кадр, всплывающий в его голове, бил в самое сердце. Он виновато посмотрел на Максин. Кончики его губ дрогнули, и сильный парень сломался, оставляя после себя маленького мальчика, который до смерти всего боится. Казалось, все стало на круги своя. — Прости меня. В покрытой мраком комнате чуть заметно мерцал зеленый огонек, создавая изгибы на мониторе. Этот огонек отражался в глазах парня, наполненных слезами. Для Диппера время остановилось. Он больше не слышал противный писк и громовые стоны, только дыхание смерти. Нет, это не за ним протянула руки костлявая. За ней. Пайнс лишь хотел спасти мир, стать героем в этой реальности. Но потерял то, что было намного дороже.* спустя семь дней *
Уже неделю Максин не приходила в себя, уже неделю близнецы почти жили в палате. Мэйбл рассказывала подруге о том, что произошло в Гравити Фолз за последнее время и даже принесла проигрыватель с пластинками из комнаты Хиггинз. Над городом клубились тучи, поэтому небо было похоже на одно большое рыдающее пятно. Чтобы спасти ситуацию, Пайнс включала вальс Шопена, пританцовывая и печально улыбаясь, но каждую ночь она плакала. Диппер видел это, но просто не мог ничего ей сказать, ни одного слово. Ведь в произошедшем виноват он. Ближе к обеду в палату зашла незнакомка. С ее розовых волос стекала вода, и когда капли падали на голые плечи девушки, она съеживалась и медленно выдыхала. Глаза Тейнзи, покрасневшие от слез, встретились с Мэйбл, и они моргнули друг другу в знак приветствия. Не самое лучшее место для первого знакомства, но выбирать не приходилось. Окинув комнату взглядом, одноклассница Максин остановила его на кровати, к которой была прикована ее подруга. Пайнс, сидевшая на бордовом кресле, наблюдала со стороны, иногда поглядывая в окно. Природа совсем разбушевалась. Буквально за несколько минут небо затянули черные тучи, а весь пейзаж Гравити Фолз исчез из виду. Люди, которые ходили по улицам, пропали, убегая от непогоды в свои дома. Редко проезжающие машины заносило на поворотах, поэтому в какой-то момент они перестали ездить вовсе. Из ниоткуда появившийся ветер терзал навесы закусочных, расположенных около больницы. В одном из таких зданий непогода застала Диппер врасплох. На весь городок раздался вой сирены. Девушки переглянулись между собой, одновременно направляясь к окну. Огромная пелена дождевых капель направлялась со стороны леса, застилая собой все, что только можно. — Что за чертовщина? — спросила Тейнзи, дотрагиваясь кончиками пальцев до стекла. В это мгновенье в палату забежали два медбрата со странным прибором, который, видимо, являлся генератором электричества. Его подключили к аппарату, который помогал Макс существовать. А после зашел врач вместе с медсестрой. Они что-то обсуждали, но замолчали сразу же, когда обнаружили, что в палате есть посетители. Пайнс посмотрела прямо в глаза седого старика, чтобы найти ответы, которых он всегда избегал. — На улице начинается самый настоящий ад, лучше быть готовыми, — сказал врач, смотря в сторону испуганной Мэйбл, как можно громче, чтобы всем было его слышно сквозь оглушительный вой сирены. Девушка кивнула, но взгляда не отвела. Тогда врач развернулся на одних пятках и вышел из комнаты. Лампы на потолке замигали, а через мгновенье погаси вовсе.