Зимний крокус-2, или Что в имени тебе моем?

Мрамор парапета покрылся желтовато-зеленым налетом и выглядел трогательным и чумазым. Так же, как и гранит под ногами. Середина скавия в этом году оказалась на удивление безветренной и очень-очень теплой, и пыльцу рано зацветшего ерника нечему было сдувать. Если так пойдет и дальше, то не сегодня-завтра в воздухе повиснет легчайшая завеса из красноватой пыли – зацветет болотный бук, он раннее тепло любит… Птичье оглушительное разноголосье – кёорфюрст ожидал его только в цвеле – тоже уже разносилось по всему парку, радуя романтиков и досаждая прагматикам. Воздух был влажным, терпким и вкусным. Солнце, все еще низкое, но все равно уже ощутимо горячее, старательно подтапливало сугробы, и те оплывали, проседали и сочились ручьями. Лужицы воды у ног Айдесса уже не схватывались ледком даже по утрам и должны были по идее весело и задорно сверкать в глаза отраженным светилом, но не сверкали по вине все той же ерничной пыльцы. Впрочем, даже и в ней порой образовывались окошки, и тогда сияние весны било в глаз именно так, как надо. Тепло. Зима заканчивается, впереди чудесный год, новые, неведомые еще Айдессу волнения и радости. Он очень надеялся, что обойдется без горестей, и лекарь придворный заверил его, что опасаться нечего. Женщины Линдергрэд всегда рожали легко, а Холлэ, жар его сердца, - настоящая женщина Линдергрэд. И выносит, и родит, и выкормит, и счастлива будет. Он кивнул и успокоился. Ну, почти. Наверное, когда любишь, совсем успокоиться в таких вопросах невозможно. О том, что Олэ носит его дитя, он узнал раньше жены. Ветры – не самая сдержанная стихия и укрыть подобного рода новости от сильного и заинтересованного мага им сложновато. А Йэг был магом очень сильным и очень заинтересованным. Когда Холлэ, волнуясь, сообщила ему, что непраздна, он заявил, что теперь ее прихоти возведены в ранг закона и тут же, даже не спросив хотя бы для вежливости, уволок во дворец. Жить. Потому как Воронье гнездо должно иметь возможность хранить будущую Фюрстэйе и ее дитя так же, как и правящего Фюрста. Холлэ недовольно ворчала какое-то время, саркастически спрашивая, как все это согласуется с его же собственным заявлением о прихотях и законах. Но дворцовый парк и теплицы, и великолепный Пернатый зал помогли ей смириться с участью жены и будущей матери наследников престола. К тому же во дворце было куда проще готовиться к экзаменам – никуда не надо ездить, все и всё под рукой. Холлэ методично постигала сейчас премудрости правления и уже была готова пройти первые испытания. Фактически, именно в этот момент, когда Айдесс наслаждался весной, стоя на балконе их спальни, Холлэ проходила самое первое из них. Еще три, и – будет Фюрстэйе. Не просто жена и мать наследников Фюрста. Нет – соправительница. Владычица, могущая, умеющая и имеющая право приказывать и принимать государственные решения. Айдесс улыбнулся. В способности жены он верил безоговорочно и всякий раз недоумевал вслух, отчего она так переживает. Ведь у нее не может не получиться! Она – умница, ее все наставники хвалят, она уже столько знает! Ну какой, к чертям, провал? И вообще, ей нельзя волноваться, дитя только растревожит попусту… Попусту, попусту, он-то знает. Холлэ только смеяться в ответ и оставалось. Хотя один раз супруга не выдержала и влепила ему подзатыльник, впрочем, не переставая смеяться. Он тогда настолько этого не ожидал, что все бумаги уронил. Вспомнив про бумаги, Айдесс перестал улыбаться и досадливо закусил губу. Донесения дальней разведки. Короткие, обрывочные и совершенно неудовлетворительные. Далекая восточная Кхамла, сонная и вялая последние три столетия, неожиданно зашевелилась. Какая-то внутренняя муть поднялась в этой закрытой от всех стране. Он так и не понял, что встревожило Уффура. Но на интуицию Хорта полагался и сам Хорт, и Великий Фюрст, так что и Айдессу надлежит… Какие-то невнятные попытки нарушения границ, тайная – и совершенно смехотворная в своих масштабах – ловля запретных рыб на территории Северного Предела… Какие-то подозрительные люди, явно не из Кхамлы, больше всего похожие на южан-гезонгцев… Что со всей этой кучей непонятно чего делать? Как жаль, что Фюрст почти отстранился от дел. Все больше и больше он взваливает на племянника, все меньше и меньше дел занимают его ум… Стар Великий Фюрст, стар… Йэг вздохнул. Тэйссэ Огэ Вэр Фёрэ, Великий Фюрст Северного Предела, маг воды, умирал. Правда, лекари довольно уверенно заявляли, что умирать он может еще года три, а то и все пять, но… Еще полгода назад Фюрст Тэйссэ не нагрузил бы наследничка проблемой далекой Кхамлы, сам бы с удовольствием взялся бы разбираться. Ему нравилось заниматься такими вещами. Язвительный до ядовитости старик с холодными, выстуженными властью, глазами, Сын Снегов и истинное Дитя Севера – человек, с которым были вежливы все. Даже гиментейский Айяль, надменный потомок древних нелюдей… Айдесс слегка озяб и шагнул с балкона в комнату. И – почуял движение воздуха. Ветер. Йэг резко обернулся, еще не понимая, но уже напрягаясь, как для прыжка. Тревога. Ветер взвихрил пыльцу, закружив цветное облако, беспокойно пробежался по лужам, сдернув с них пыльцовый налет… Но даже не поднял на них ряби – потому что… Айдесс захолодел. Лужицы… вода в лужах стала льдом. Потому и ряби нет… Но это же… Ветер скорбно вздохнул, смущенно покачал голые ветки форзиции. Айдесс этого уже не заметил, перемахнув через парапет и спрыгнув на землю. Он пробежал по скверу к противоположному крылу дворца, стрелой взлетел по лестнице, распугивая редких придворных и здорово напрягая гвардейцев-стражников. «Фюрст-мой-отец! Нет, еще рано!!! Лекари сказали – еще не один год… Дядя!» Ветер торопился следом, свистел в ушах, раздражался от невнимания и наливался грозной силой, предвещающей ураган. Айдесс мимоходом сжал в кулаке «поводок», и сердитый поток воздуха стих, жалобно ухнув. Высокие двери апартаментов Фюрста он распахнул и чуть не сбил с ног Фану, женщину своего дядюшки. Фана была неизменной любовницей Фюрста много лет подряд, а когда любовница стала не нужна, переквалифицировалась в сиделки. Сурово покосившись на кёорфюрста, она села в ногах своего господина и любимого и стала отстраненно массировать ему ногу. Фюрст лежал неподвижно, и казалось, что уже все… - Дядя! – сипло выдохнул Йэгге при виде этого исхудалого и немощного тела… которое еще вчера вечером выбивало дух из кабинета министров в полном составе. - Ох, Фана, - трудно и очень тихо, но все так же узнаваемо ядовито выдал Вэр Фёрэ. – Взгляни на сего расхристанного вьюношу… И вот этому олуху я оставляю страну! - Он – Ветер, - ровно произнесла женщина. – Воде трудно понять Ветер… Твоей матери тоже трудно было тебя понять. Огонь с Водой не особо уживаются вместе. - Подойди ближе, Ветер, - позвал Фюрст, и Айдесс послушно приблизился к дяде. – Будь осторожнее с Кхамлой… что-то там не так… И еще… Гезонг. Естественный союзник… найди достойную награду… - Да, дядя, - уже понимая, к чему все это, и смиряясь заранее, ответил Айдесс. Хотел вздохнуть – и не стал. Незачем огорчать старика. – Все понял. - Хорошо… Твоя очередь… мальчик… Теперь Имена… Через десять минут Айдесс вышел в зал-преддверие и сухо, отрывисто (иначе почему-то не получалось) сказал: - Великий Фюрст Тэйссэ Огэ Вэр Фёрэ умер. Прошу спустить флаги и… уведомить господ магов – потребен самый чистый Огонь, на который они способны. За окнами взвыл сорвавшийся с «поводка» ветер, оплакивающий потерю вместе с Айдессом. Где-то в южном крыле дворца, заслышав разрушительный вой воздуха, вздрогнула и запнулась побледневшая Холлэ. Прошло четыре дня. Айдесс, подписывая очередную бумагу – кажется, дополнительную смету на организацию погребения - хмуро поглядывал на списки тех, кто будет присутствовать. На последнее прощание обычно не зовут, как на праздник, но так уж повелось, что присутствовать на нем хотят многие. То ли чтобы порадоваться уходу сурового правителя, то ли и впрямь желая достойно проститься и поскорбеть… Кёорфюрсту со скорбью не повезло. Днем скорбеть было некогда, а ночью – нельзя. Ночью рядом жена, да еще и в тягости – нет, нельзя. Холлэ, его Холлэ, с сердцем горячее солнца и нежнее гагачьего пуха, живым и любящим… потому и нельзя, что любящим. Любая его боль ранит его женщину – так и зачем же, зачем тревожить? Эти ночи он был как никогда ласков и внимателен. Как и она. «Ничего. Надо просто потерпеть. Скоро все придет в норму. Я привыкну…» В день смерти Вэра Фёрэ в столицу приехал Фесса, уже вечером. Нашел Айдесса в храмовой пристройке, молча встал рядом… Так и простояли час с лишним. Вместе. Уже на улице Фесса признался, что и так собирался приехать, но его здорово подстегнули свихнувшиеся ветры. Правда, темного, жестокого в своей разрушительности смерча, чуть не разворотившего пол-города, он не застал – маги успели раньше, услав ураганчик подальше в море, где он быстренько растерял большую часть своих сил. Да еще Уффур помог вовремя – отвесил кёорфюрсту пару сокрушительных пощечин, заставивших того вспомнить о пресловутом контроле над собой. Так что к возвращению Фессы в городе была тишь да гладь, никаких буйствующих стихий. - Я могу хоть чем-то помочь тебе, Айдесс? – тихо спросил Фесса с таким видом, словно в происходящем была доля его вины. Айдесс помолчал, разглядывая высыпавшие на небе звезды. Облачка пара вырывались при каждом выдохе, но, несмотря на слабый ночной морозец, вокруг все равно пахло весной. - Думаю, что можешь, - сказал он, наконец. – Если ты возьмешь на себя хотя бы часть хлопот с организацией похорон, это будет здорово. И еще… ты же знаешь… о Холлэ? - Знаю, - слабо улыбнулся Фесса. – И поздравляю вас обоих, мой друг… Я ведь видел ее в прошлый раз. Но подумал… вдруг я ошибаюсь… а потом, мне показалось, что об этом ещё не знает она сама… и, словом, я промолчал. А теперь, когда ты спросил меня… значит, я не ошибся тогда. - Я так и думал, - одобрительно кивнул Йэг. – Тогда ты меня поймешь. Спой ей что-нибудь… подходящее. Чтобы она перестала волноваться. Ей ведь нельзя. - Конечно, спою! Всё, что хочешь. Только вот… она же всё равно будет за тебя переживать. Сам понимаешь… Потому что любит. Но она сильная, ты не думай! - Я не думаю, - кивнул Айдесс и замолчал. Молчал и Фес. Присутствие его ощущалось рядом, несмотря даже на тишину – так, даже отвернувшись, всегда чуешь, с какой стороны огонь.