***
Тсуна приходит в себя с тяжёлым хрипом, ощупывая грудную клетку после очередного кошмара. На этот раз ему пустили автоматную очередь в грудь. А чокнутый, который вроде был на его стороне, заявил что-то про «неизящность» и пробил стрелку голову трезубцем. Тсуна перегнулся через край кровати, и его вырвало. Сон был очень реалистичным. Савада медленно садится на кровати, прижимая колени к груди. Его трясёт, а всё тело в липком поту. Идёт уже чёрт знает какая ночь, как он хочет умереть. Взаправду, а не только в очередном сне. Воскрешать себя с каждым разом всё трудней. Поводов всё меньше. «Я должен увидеть Кёко», «я должен написать контрольную», «я должен пересдать контрольную» — такие глупости, в самом деле. Зачем он только за них цеплялся? В конце концов, скоро выпускной. Беспокоиться стоит только об экзаменах, которые Тсунаёши, мечтающему умереть, точно не сдались. Мертвецы не ходят в старшую школу. Тсуна смотрит в сторону окна, занавеска слегка колышется на ветру. Да даже если он умрёт, это никого не заставит волноваться. Он же не тот, Тсуна с горечью вспоминает о своей взрослой копии, которую всегда так настойчиво то пытались вырвать из лап смерти, то просто говорили непременно быть рядом, но это было только в самых первых снах, где Тсуна ещё не умирал. Как давно это было? Сорок снов назад? Тридцать семь? К нему даже никто не придёт, если он опять пропустит школу. Всё будет как всегда, ничего ни для кого не изменится. Никому не нужен Никчёмный Тсуна. В отличие от тех… от того. Тсуна ведь не раз себя с тем сравнивал, они не похожи совершенно, он сильнее, Тсуне таким не стать никогда. «Он достойнее,» —нашептывает голос в голове. Тсуна подходит к окну. Да, невысоко, всего второй этаж, но если неудачно упасть… Он ведь достаточно неуклюжий для такого? На улице никого нет, Никого нет. Тебя нет, Тсуна. так что он никого не побеспокоит, если… Когда он уже решается сделать шаг, внутри Савады Тсунаёши что-то умирает.Туман и Небо.
29 ноября 2017 г. в 09:56
— Вот и всё, — хрипит улыбаясь Савада, давясь собственной кровью.
Мукуро молчит и упёрто сжимает губы в бесполезных попытках создать хоть какую-то иллюзию органов, но упрямое небо настойчиво просится к праотцам и выживать не собирается вовсе. Все иллюзии сползают с десятого Вонголы, как с гуся вода, разбиваясь об его уверенность в приближающемся конце.
— Посмертные награды — это мечта идиота, — шипит Мукуро, матеарилизуя трезубец, — а ты сейчас тянешь на премию Дарвина, Савада.
Поцарапать человека, который и так весь истекает кровью, кажется немного кощунственным, и Мукуро сам удивляется дурацкому чувству — после всего им пережитого он не рассчитывал встретиться с ним когда-либо ещё.
Из Савады его выкидывает почти в ту же секунду. Когда перед глазами перестаёт плыть, он встречается с горящими огнём глазами.
— Не нужно умирать вместе со мной.
— Ты — идиот, Савада! — внезапно осознаёт Мукуро, который планировал вылечить тело, находясь в нём, и уж точно не собирался помирать в седьмой раз.
— Если ты сомневался, то тебе нужно пообщаться с Реборном, — заявляет уже пять лет как босс Вонголы и теряет сознание.
Мукуро в ответ заковыристо матерится, зажимая ему простреленную грудь иллюзорными тряпками (их не развеял, и на том спасибо). Даёт ему пару пощёчин и напоследок припечатывает собственным пламенем прямо в лоб. Савада со стоном приходит в сознание.
— Меня уже нет, Мукуро… уймись.
Глаз загорается алым.
— Не в мою смену.
В конце концов, абстрагируя от собственной привязанности, его же точно прикончат, если Савада скопытится, когда рядом нет ни единого живого свидетеля, что Мукуро тут ни при чём. А умирать опять совсем не хочется.
В проклятом глазе горит семь.