Я рожден быть твоим

       Юру удивляло отсутствие Кацуки так долго. Вернее, заточение в своих делах; но с грустью он заметил и то, что Юри по-прежнему ни с кем не разговаривал. Казалось бы, у японца было хорошее настроение — но тогда в чем же дело? — Юрико? — позвал Плисецкий.        Японка обернулась и улыбнулась, внимательно смотря в глаза русскому. — Почему ты не разговариваешь? — хмурился Плисецкий.        Кацуки вздохнула; она знала, что этот момент наступит, но всё же хотела его оттянуть. Поэтому просто подошла и нежно поцеловала Юру в губы. Не лезла глубоко и не возбуждала, просто касалась губ. Плисецкий размяк и сам чуть окончательно не потерял дар речи. Он увидел румянец на лице своего жениха/невесты и от этого чуть не закипел сам. Мозг точно от такого поплывет — нужно освежиться.        Девушка потянула Юру дальше за руку к кафе-мороженному, и он бездумно шёл за ней несколько минут. Чертов Кацуки сбивал его с мысли своими поцелуями, и краснел он просто очаровательно. Но знал русский ещё не всё.        Они наконец дошли до столиков с полосатыми зонтиками и уселись туда, где они отбрасывали тень. К ним подкатила официантка на роликовых коньках и осведомилась о заказе. Юрико улыбнулась девушке и показала на одно из названий в меню, та кивнула и обратила внимание на Юру. Он решил, что проще объясниться жестами, как и его «девушка», и поэтому ткнул в нужную строчку. Заказ был принят и скоро принесён.        Народу не было ввиду жаркого дня, что давало шанс поговорить без свидетелей. Но сначала удовольствие. Юрико не торопилась, аккуратно зачерпывала мороженое и любовалась с детства знакомым пейзажем. Именно здесь зачастую прекращались мелкие ссоры и обиды между ней и Виктором. Смешно даже вспоминать причины споров — теперь они кажутся такими мелкими, ну или маленькими хитростями и развлечением. При том что оба это понимали и сильно на этом не зацикливались.        Вдруг ее взяли за руку, и девушка наконец осознала, что её зовут по имени и довольно давно. Вздрогнув, она посмотрела на парня и улыбнулась. — Юрико, всё в порядке? — обеспокоенно спросил Юра.        Кацуки кивнула и начала что-то набирать на телефоне. Плисецкий не стал заглядывать в него, потому как вариантов было два: либо это личное, либо ему таким образом передадут информацию. Что и оказалось верным — ему передали телефон с набранным сообщением. «Просто вспомнила, как приходила сюда с Виктором, и как мы с ним дурачились». — Что ты к нему чувствуешь? Вы с ним часто вместе. Все эти пробежки по утрам, дела, завтраки, обеды, ужины — и всё с ним. «Он моя правая рука, доверенное лицо, палочка-выручалочка. Называй как хочешь. Я знаю его с шести лет, и за все это время он меня ни разу не предал»        Юрико внимательно смотрела на реакцию русского. Ей важно было знать, что её поняли и поведение приняли за правило. — Хорошо, я больше не буду обращать внимание на это. Так что всё-таки с тобой, почему мы общаемся через телефон?        Юрико вздохнула и начала писать снова. «Иногда в моей жизни происходят события, которые напрочь лишают меня голоса. Такой своеобразный подарок и проклятье. Однажды меня можно тихо убить, и в то же время от меня не добьешься какой-либо тайны».        Передавая в очередной раз телефон, Кацуки грустно улыбнулась своему собеседнику. И тот понял почему; прочитав написанное, глаза русского удивленно распахнулись. — Ты мне настолько доверяешь? — продолжил удивляться парень.        Девушка улыбнулась и нежно поцеловала его в губы, доводя парня до последнего края ступора. — Это очень смело с твоей стороны — доверять такую тайну непроверенному человеку. Я боюсь, что… — девушка положила руку на губы Плисецкого, затыкая его, порылась в сумочке, расплатилась за двоих и выбежала с площадки кафе. — Юри-ко… — прифигев от поспешности, с которой его покинули, Юра кинулся искать девушку — не сразу, но так и не нашёл.        Возвращался домой Юра уже поздно вечером; одно из преимуществ маленького городка — это то, что гостиница здесь одна, и таксист знал куда ехать. Расплатившись, он вошёл в вестибюль и увидел Мари. — Марико, вы не подскажите, Юрико вернулась? — Нет, — Кацуки с беспокойством взглянула на парня, — что случилось, вы же вместе уходили? — А Виктор где? — он начинал беспокоиться за не говорящего парня, который убежал от него в расстроенных чувствах совсем один без охраны. — В кабинете Юри, — все больше хмурясь, проговорила девушка.        Юра рванул к лестнице и, перепрыгивая через ступеньки, быстро взобрался на последний этаж. Охрана его пропустила, и он ворвался в кабинет. — Виктор, нужно найти Юри, Виктор, он…        Русский осекся, встретившись с холодом в вишнёвых глазах — в тех самых, которые ему так нравились; казалось, в них не было ни одного чувства, кроме ледяного спокойствия; он стоял в одном халате,и, похоже, до этого рассматривал какую-то карту. Виктор сидел рядом и недоуменно переводил взгляд с русского на японца и обратно. — Со мной все хорошо, Юра, — хрипло и с видимым усилием отозвался Кацуки, — незачем так беспокоиться. Скоро заканчивается срок твоей командировки ко мне, предлагаю тебе подумать, с каким результатом ты съездил сюда, — морщась от саднящей боли в горле, договорил-таки Юри, но, вспомнив, заговорил вновь. — Да, кстати, завтра Отабек хотел зайти, о чувствах поговорить; думаю, тебе нужно опередить его. — Виктор, вот эти склады нужно укрепить… — Вот так вот просто? Возьмёшь и выгонишь меня? Или лбами с моим телохранителем столкнёшь? — разозлился Плисецкий. — Нет, Юри, поговори со мной сейчас, — схватив японца за руку, русский развернул его к себе. — Тебе нужно подумать, Юра, хочешь ли ты быть моим женихом или нет. Это простой вопрос, ответ на который со своей стороны я знал ещё с детства. А теперь иди в свою комнату и подумай.        Юра цыкнул и ушёл. — Юри, что случилось? — удивленно посматривая на якудза, спросил русский.        Юри подошёл к Виктору и, сев к тому на колени, ткнулся лбом в плечо. Виктор понимал этот жест, да и чувствовал, что Юри устал от неопределенности и множества проблем. Поэтому он обнял парня за плечи, слегка покачивая. — Почему нельзя вернуться в детство? Я столько всего там оставил. И ради чего — ради того, чтобы бороться за внимание мальчишки, сопли ему вытирать и выполнять его капризы? — Юри, ты рано повзрослел — он же не принял главенство в семье. Младшим в России достается не все самое лучшее, главенствуют первенцы. Ты просто спасаешь ему жизнь; его убьют, чтобы он не подумал скинуть кого постарше. — Я вечно кого-то спа-са-ю, — со вздохом проговорил парень. — С тобой так тепло, Виктор. Сколько раз ты меня вытаскивал из омута депрессии и продолжаешь своё неблагодарное дело. — Почему неблагодарное — я тебе никогда не говорил, Юри, что в тот день, когда ты меня нашёл, я хотел броситься под колёса. Я был настолько ослаблен, что вряд ли бы выжил; ты меня спас, но не это меня, в общем-то держит; а то, что ты настоящий, живой, и верен своему слову. Забавное было желание выучить язык жениха — я все думал, зачем? Потом понял, что доверять ты в моей стране не сможешь без знаний русского языка и менталитета… — он заметил взгляд Кацуки, — да, да, я заметил, что ты за мной пристально наблюдаешь — что в детстве, что сейчас. Беда в том, что я к тебе привязан с первых моментов знакомства, и то, что ты делал тогда, и сейчас не сможет рассказать о «широте» русской души. Всё портит положительный к тебе настрой. — За это и многое другое я и люблю тебя, Виктор… как человека, разумеется. — Конечно, ведь как парня ты любишь другого. Юри? — позвал вдруг Никифоров. — М? — А что сегодня случилось? — слегка покачивая парня на коленях, спросил Виктор. — Я рассказал ему о своём молчании, а он испугался, что разболтает, и я сбежал из кафе. — Ясно, и что ты будешь делать? Отабек решительно настроен. — Думаю, Юра сам решит эту проблему. Если нет — откажу обоим и выйду за тебя замуж, — рассмеялся парень. — Блестящий план, — рассмеялся следом Виктор. — Спасибо тебе, я успокоился — час поздний, завтра никуда не побегу, исчезаю я ни свет не заря и вернусь только вечером. Так что жди море эмоций и нелестных словечек про меня и тебя. Можешь уже представить себя в гробу и белых тапках. — Забери меня с собой, — представляя, как два разъяренных воздыхателя морочат ему голову вопросами, сказал Виктор. — Тогда поехали вместе, — вставая с насиженного места, вздохнул Юри, — будет более достоверно. Только, Виктор, в шесть утра, и окольными путями налегке, а не как князь киевский. — Хорошо, я тебя понял.        Странно, но такие моменты — обнимашки, посиделки на коленях, шутки — всё это не мешало оставаться друзьями с почти родственными узами.