Я рожден быть твоим

       Юра понял сразу, что кумитё в курсе его ссоры с Отабеком, и, похоже, со всеми подробностями. Юри проходил мимо, не обращая ни на кого внимания, не общаясь ни с кем. Зато Виктор говорил много и со всеми. Плисецкий ждал; он не выходил за пределы гостиницы, он ждал, что его позовут, но прошло три дня, а Юри словно забыл о гостях. Отабек ходил за Юрой следом, чем раздражал. Может, потому якудза и не позвал? Не хотел видеть Алтына?        Не выдержав, Юра пошёл к Кацуки сам. Он думал, что охрана его снова не пропустит, но ему ничего не сказали. Он прошёл дальше по коридору и уже хотел постучать, но дверь открылась, и на пороге стоял кумитё. — Юр-р-ри, — Плисецкий обнял его за талию крепко-крепко и уткнулся носом в грудь, — Юри, я знаю про Юрико и про поцелуй, я тебя не осуждаю. Ты мне нужен, Юри, любым, каким хочешь.        Кацуки вздохнул, обнимая русского за плечи, целуя в макушку, но в кабинет того не впускал. Приподнял личико за подбородок, нежно и легко поцеловал Юру в губы. Тогда Плисецкий увидел, что не совсем вовремя пришёл; в кабинете сидело несколько человек, даже Виктор — единственный, кто понял, что сказал русский. Он растянул губы в улыбке; весело блестя голубыми глазами, которые выглядывали из-под пепельной челки, подмигнул ему. — Я, пожалуй, попозже приду, — разглядывая лицо Юри, сказал Плисецкий.        Юри обернулся к Виктору и что-то показал. — Юри тебя пригласит, когда разберется с делами — это, может быть, будет и не сегодня. У него много дел.        Юри с искренней грустью посмотрел на Юрия и поцеловал в висок, погладил по щеке. Юра всё же ушёл расстроенным, хоть и понимал, что дела сами не сделаются. — Юра? — Отабек удивленно посмотрел на русского, который начал собирать свои вещи и развешивать по вешалкам. — На тебя так разговор с Юри повлиял? — Не было никакого разговора, у него дела.

***

— Юри? — Виктор зашёл в кабинет к кумитё.        Тот сидел за бумагами и не обращал никакого внимания на вошедшего. Дела стали его спасением — чтобы совсем не расклеиться, он в них зарывался после пробежки и до поздней ночи. — Юри, ты так и будешь мурыжить своего жениха? Он уже две недели тебя ждёт.        Кумитё взглянул на Никифорова и тяжело вздохнул, пытаясь что-то сказать, но связки так и не отозвались. Парень развёл руками и с грустью посмотрел за окно — там в саду сидел Плисецкий, просто сидел уже который день. Юри снова вздохнул, откинул бумаги, взял чистый листок и что-то написал на листке, сложил в незамысловатый самолетик и запустил его из окна в сад. — Что это будет? — улыбнулся русский, рассматривая, как парень собирает бумаги.        Юри улыбнулся и написал «Поход в кафе с одной очаровательной красоткой». — Да, поистине, ты меня всегда удивлял, с самого нашего знакомства.        Юри посмотрел на мужчину и погладил его по голове; тот жмурился, как кот, довольный лаской. Рука скользнула по щеке и переместилась на плечо, похлопав по нему. — Малыш, ты беспокоишься? — открыв глаза и, наблюдая за выразительным лицом японца, спросил русский.        Юри кивнул и потянул Никифорова в комнату; открыв шкаф, он стал прикладывать разные наряды к себе, поглядывая на гримасы мужчины. Русскому понравился комплект из свободной футболки и джинсовых шорт. К ним босоножки на скале, милые сережки-клипсы и лёгкий макияж. — Если бы моё сердце не принадлежало Марико, я бы отдал его тебе, Юрико, — с улыбкой любуясь отражением в зеркале, проговорил Виктор. — Мне повезло больше, у меня целых два сердца — одно я отдала друзьям, другое дарю жениху, — Юри написал это на зеркале помадой. Он улыбался, пока писал это, но, перечтя, обернулся к Виктору; на глазах внезапно застыли слёзы. — Что случилось, Юри? — Никифоров подошёл к парню и присел на корточки, заглядывая в глаза. — Это из-за Отабека?        Кацуки кивнул, приложившись ко лбу русского своим и обняв за шею. На его щеку всё-таки скатилась чужая слеза. Всё ещё тёплая, как летний дождь, но солёная, как морская вода. — Юри, не заставляй себя; если ты любишь его, то порви с Юрой, договор — это не то, что должно связывать тебя по рукам и ногам. Я не могу позволить тебе из-за этого соглашения страдать!        Кацуки отрицательно покачал головой, приложив к левой и правой стороне груди руку. — Ты не можешь решить кого любишь? — посмотрев в глаза японца, спросил Виктор. Он видит, как тот кивнул, и ему было так жаль своего Малыша.        Кацуки резко поменял своё настроение и встал, попытавшись не задеть русского. Тут Виктор тоже услышал, что в кабинете кто-то есть. Юри спокойно вышел из спальни, так как узнал человека, который решил его навестить. Он встал посередине кабинета и, опираясь на одну ногу, сложил руки на груди и одарил холодным взглядом посетителя. — Юри, я пришёл поговорить, — начал казах под пристальным вниманием вишневых глаз — в них плескалась некоторая неуверенность и вместе с тем злоба.        Юрико поджала губы, продолжая молча смотреть на пришедшего, постукивая пальцами по рукам. Вскинув брови, она посмотрела на часики, обвивающие её руку, и обернулась к Виктору, показав на них. — Юрико сейчас спешит на встречу, — переводил жесты Никифоров, — приходи завтра с утра после пробежки.        Кацуки удовлетворенно кивнула и прошла мимо Алтына, оставляя его на попечение русского.        Юра поймал самолетик в воздухе и очень воодушевился, прочитав послание. Перебрав свой гардероб, Плисецкий выбрал непритязательный наряд: чёрная футболка, обычные джинсы и кеды с тигровым принтом. Это всё, что осталось от любви к стилю кич. Он выбежал ко входу в гостиницу и увидел Юрико. Он, в общем-то, не ожидал, что Юри нарядится девушкой, хотя, подумав, понял логику — как-то не смотрятся в кафе два парня с мороженым. А вот девушка и её парень это более уместно. — П-привет, Юрико, — заглядывая в улыбчивые глаза, с запинкой приветствует Плисецкий «девушку» и предлагает ей руку.        Юри ему отвечает улыбкой, радуясь, что русский к нему правильно обратился. Парень заслужил поцелуй (что и произошло) в щёчку. — Под полосатые зонтики? — слегка покраснев от воспоминаний и прикосновения, спрашивает Плисецкий.        Юри хитро прищуривается и кивает улыбаясь. — Тогда пошли?        Ещё один кивок — и двое исчезли из виду, не заметив, что за ними с лестницы наблюдал казах. — Зачем ты лезешь к Юри? — спрашивает Виктор. — Он не один год готовился к этой встрече. — Я знаю, но когда я вижу их вдвоём, мне хочется прострелить эту блондинистую башку, — сквозь зубы цедит Отабек. — Это плохо, ты же понимаешь, что Юри привык рационально мыслить. Если сердцем он выбрать не сможет, он выберет умом. А если так посмотреть, то расклад не в твою пользу, — Виктор знал, что бесил своими словами гостя, если не больше, то равносильно той сцене, что наблюдалась ранее — потому был готов к удару кулаком и, перехватив его, оттолкнул от себя этого человека, — не делай Юри больно, исчезни! — Только после того, как он мне это скажет сам, — Отабек уходит, понимая, что телохранитель из него так себе. Сорвался на русского, играющего на нервах. Человека, которого нужно охранять; хочет убить, чтобы не мешал, хотя отпускает его одного гулять. Не охранник, а так, одно название.