3.
26 ноября 2017 г. в 18:34
В ресторане шумно и весело. Меня встречают распростертыми объятиями:
– О, Леха, а мы думали, ты сачканешь опять! – лезет обниматься Игорь – наш дизайнер. Мы неплохо ладим – то есть частенько встречаемся в курилке, перебрасываясь парой незначительных фраз.
– Да я вот… решил прийти, – чувствую себя неловко и беспомощно оглядываюсь в поисках шефа – было бы неплохо поздравить. – Извини, я сейчас. – Вижу Лену и направляюсь к ней. – Лен, где Палыч? – пытаюсь перекричать музыку.
– Ой, Леша, – удивляется она. – Как твоя рука? – Я неопределенно киваю. – Не думала, что ты придешь. Посмотри у стойки администратора, он там с кем-то ругался.
Сквозь дым и цветомузыку пробираюсь к стойке. Вижу шефа, отчаянно жестикулирующего. Губы его искривились, на лбу морщины собрались – барин гневаться изволят. Подходить страшно, но нужно.
– Пал Палыч! – Осторожно беру его под локоть.
– А? – Он дергается, но, увидев меня, выдыхает. – А, Аксёнов, это ты. Придурок, – кивает он на бедного побледневшего парня за стойкой. – Проститутка клубная! Мозгов как у курицы!
– Пал Палыч, ну не ругайтесь, у вас же праздник. Я вот… с днем рождения поздравить хотел, – улыбаюсь неловко и протягиваю подарок. Костя помогал выбрать. Часы. Дорогие, как сволочи. Но шеф у меня классный, грех дешевку дарить.
– Ой, Аксёнов, балуешь старика, – он довольно улыбается, в уголках глаз собираются морщинки. Редкое явление.
Поболтав ни о чем еще немного, я наконец-то откланиваюсь. Тянет выпить. Против своей воли выискиваю взглядом Андрея.
Меня раздирают противоречия: я и хочу, и не хочу его видеть, говорить с ним, касаться, пусть даже случайно. Мне бы забыть это все, я на самом деле даже не уверен в интересе с его стороны. Вполне возможно, что я сам себя убедил. И Костя… у меня же есть Костя. Пусть я не люблю его так, как хотелось бы, но мы давно вместе, мы знаем друг друга, мы близки, как только могут быть близки… – кто? друзья? любовники? партнеры? Не важно… Я не собираюсь, я не хочу ему изменять, это мерзко, это грязно и подло, но… кто знает, испытаю ли я еще хоть раз то волнение, тот трепет, который охватывает меня рядом с Андреем? Вдруг это мой шанс на настоящие чувства, искрометные эмоции? Вдруг я больше никогда не почувствую того, что чувствую сейчас к нему?..
Меня никто не спрашивает. Он находит меня сам – просто выцепляет из толпы, хватает под локоть и тащит куда-то. Я не сопротивляюсь. От его пальцев по руке расходится тепло и легкое покалывание, почти невесомая щекотка. Хочется с силой потереть это место, то ли стирая следы чужого прикосновения, то ли, напротив, вдавливая их в кожу.
В коридорах полумрак, и я не понимаю, куда Андрей меня ведет. Хотя сердце гулко стучит оттого, что становится ясно – мне не показалось, я действительно ему… интересен? нравлюсь? нужен? В какой-то момент становится страшно: а если он несерьезно? Если для него это приключение на один раз – что буду делать я, когда уже так влип в него?
– Я слышу твои мысли, – с иронией шепчет он. – Не бойся…
Я киваю, хоть и сомневаюсь, что он увидел. Но в горле слишком сухо и язык не слушается.
Андрей вталкивает меня куда-то, упираюсь лопатками в стену, ни черта не вижу и почти не дышу, пытаясь уловить его дыхание, предугадать, что он сделает. Телом чувствую его тепло, он придвигается ближе, упирается лбом мне в плечо, дышит неровно и как-то нервно. Я решаюсь протянуть руку и коснуться его волос. Он вздрагивает от легкого прикосновения.
– Так ты… все-таки не против? – спрашивает тихо, не поднимая головы. Я дрожащей рукой обнимаю его за шею, притягивая к себе – всего, грудью к груди, – и замираю так, пугаясь собственной смелости и наслаждаясь моментом. Вдруг мне это снится. – Не снится, – еле слышно смеется мое сумасшествие, уже уверенно прижимаясь, вклинивая колено мне между ног, чтобы – еще ближе, хотя уже некуда. – Я боялся… Не был до конца уверен… – Его горячечный шепот в шею опаляет и вызывает стаю мурашек, губы едва касаются кожи. Я ерзаю, невольно подставляясь под осторожный мимолетный поцелуй. Хочется, чтобы поцеловал уже по-нормальному, чтобы вгрызся, оставил метку, и плевать, как я буду объяснять это Косте…
– Я тоже боялся, – признаюсь. – Думал, что мне показалось. Ты же со всеми такой… открытый.
– Бесцеремонный?
– Да…
Это все, что я успеваю сказать, прежде чем меня затыкают поцелуем. Не властным, не напористым – мягким, аккуратным… неуверенным. Его губы нежные и очень гладкие, ни единой неровности, царапающей шероховатости – это у Кости вечно губы обветрены, он же на улице работает, – а мне сейчас этого не хватает, поэтому кусаю его, чтобы сцепиться сильнее, прочувствовать, запомнить. Андрей принимает мою игру и кусает в ответ. Поцелуй перерастает в борьбу – за главенствование или за… любовь? Последние мысли покидают голову, и я просто отдаюсь во власть жадного сплетения губ и языков, дыша с Андреем одним воздухом…
Нас хватает ненадолго – или на вечность, я не знаю. Отрываться от него невыносимо, но я делаю вдох и медленно прихожу в себя, осознавая собственное болезненное возбуждение и чужое – настойчиво упирающееся мне в бедро, бесстыдно трущееся, и холодные почему-то руки на моей пояснице я тоже чувствую невообразимо остро.
Андрей в последний раз проводит пальцами по моим бокам и отступает на шаг, давая мнимую свободу: сделать шаг вперед или уйти. Словно он до конца не уверен во мне, во взаимности – и я его понимаю, я и сам не уверен, мне страшно и хочется продолжения, ситуация будоражит, словно это мой первый раз, хотя в какой-то мере так и есть – так остро я не чувствовал никогда и даже не думал, что умею.
С Костей все произошло само собой: была дружба, был качественный секс – раз, другой, – а потом мы просто съехались. Я знал о его чувствах, он не скрывал их. Как и я не скрывал их отсутствие. Нет, я бесспорно испытывал к нему глубокую привязанность и бесконечное уважение, за столько лет совместной жизни по-другому и не получилось бы, мы прикипели друг к другу, этого нельзя отрицать. И, чего греха таить, физическое влечение не исчезло, не смазалось. Да, это не была та страсть, о которой пишут книги и снимают фильмы, но его прикосновения всегда находили отклик в моем теле.
Но я никогда не грезил о нем так же, как об Андрее – в душе, украдкой, словно подросток, стыдливо и сладко.
Реальность, кстати, оказалась прекраснее грез.
– Прости, – я все-таки выбираю второй вариант, – мне надо идти… Меня дома... ждут.
Андрей хочет что-то сказать, но я закрываю его рот ладонью и качаю головой: не надо. Он в ответ касается губами моих пальцев, проводит по ним языком, провоцируя. Я не поддаюсь на молчаливые уговоры и быстро выскальзываю за дверь, оставляя его, возбужденного и растерянного, в одиночестве.
Я блядь и трус.