Гюнтер. Зверь: становление

Ближе к вечеру того же дня, Гюнтер снова явился в берлогу к Шу. «Нужно поговорить. Только ты и Вектор». Шу разогнал всех сожителей и пододвинул Гюнтеру стул. Вектора он не решился по привычке усадить на полу в ногах и сказал просто стоять рядом. — Да? Гюнтер садиться не стал, только опёрся руками на спинку стула. — Ты знаешь место, где смогут укрыться три человека? Здесь, в пещерах, не суть важно. Главное, чтобы недалеко. Шу почесал затылок. — Не знаю. В принципе, любую комнату возьми и спрячь за хламом. Смотря от кого укрывать. От людей, когда придут? Тогда точно любую бесполезную обычную комнату. Чтобы не было желания по ней шариться. Другое дело, если ты хочешь, чтобы и наши никто не видел, что ты кого-то прячешь. Тогда чулан. Вон в конце коридора есть один. Там мебель ломанная, техника, железо всякое. Технику можешь демонстративно выкинуть, чтобы не было желания посмотреть, вдруг что рабочее. А там за кучами этого хлама укрыться можно. Ну или выгребную яму. Туда никто не полезет в здравом уме. — Нужно укрыться от всех, — Гюнтер вполне искренне вздохнул. — Сегодня до утра здесь будет заваруха. Нужно укрыться от всех. От любого, кто будет носить оружие и кто будет ломиться или просто иметь возможность вас заметить. Нужно, чтобы укрылся ты. Взял Вектора и Тильку. Когда всё закончится, я и только я приду за вами. Немец перевёл взгляд на Вектора. Шу вскинул брови от удивления. Он-то планировал принять активное участие в заварухе. — Уверен, что я не нужен на позиции? Как-то не хотелось бы отсидеться за спинами вот этих вот, — Шу покосился на свою шлюху, у которой заметно прибавилось шрамов. Вектор лишь сильнее сжал челюсти и поиграл желваками. «А я вот лучше отсижусь, и без него будет только лучше. Мне и Тильки хватит». Гюнтер усмехнулся: — Вы трое понадобитесь мне после. И желательно не по частям, — он снова посмотрел на Вектора. — Покажи-ка мне эти художества поближе. Вектор оголил располосованное плечо. — Ладно. Есть одно странное место. Надежда, что никому просто не придёт в голову, что оно существует, или что туда можно войти. Могут только случайно завалиться. Но на этот случай я хочу взять оружие и отстреливаться, если что. В стенах есть вентиляционные карманы. В них вполне можно укрыться. От одиночных блудняков отобьёмся. Лишь бы гранату не кинули. Тогда крышка. Но более неприметное место я не найду. Особенно вблизи. Тут всё же жилой сектор и спальни у нас большие. Гюнтер подумал, внимательно разглядывая шрамы Вектора. — Годится. Впрочем, я думаю, у местных будут дела посерьёзнее, чем простукивать стены и кидать драгоценные боеприпасы в каждую дырку. «Мне нравится это художество, Шу. Если всё сложится, ты сможешь завершить рисунок на его теле?» «На всем теле, или только на плече?» — Тоже так думаю. Но мало ли. Пошли, покажу эту дыру, и если у тебя всё, я хотя бы сделал вид, что готовлю ребят к защите. Бери Тиля и Вектора и устраивай их там, я позже присоединюсь. Когда уже начнётся. «От шеи и до середины бёдер, — отозвался Гюнтер. — Только татуировку не срезай. И лицо не трогай. Впрочем, это всё будет возможно лишь при совпадении некоторых условий. Я пока не могу сказать тебе. Ты всё узнаешь сам. Тебе ведь ещё не надоела мысль о карьере диверсанта на службе у моего господина?» — Пошли. Хотя минутку. «У тебя есть снайперская винтовка?» «Если для Вектора, то я тоже уже подумал об этом. По пути прихватим ему винтовку. И о карьере я не забывал». Вектор воспользовался задержкой и шмыгнул за ширму, взял себе покрывало и замотался в него. Ему в этом сыром бункере было слишком холодно. Шу повёл их к венткарману. На ходу он успел раздать пару распоряжений и зайти на склад оружия. — На, стрелок, — генерал всучил своей шлюхе винтовку и коробок патронов. Гюнтер одобрительно покивал. — Gut. Я сейчас. Гюнтер быстро сходил за Тилькой и, посмотрев на Вектора, велел пленнику взять с собой дарёный плед. — Всё, пожалуй. Давайте, забирайтесь туда. И ждите Шу. Шу... действуй. И прячься сам. Немец напоследок запустил пальцы в светлые волосы Тильки и потрепал его по голове. Тилька протестующе вцепился в Гюнтера и не хотел влезать в какую-то непонятную дыру. Причитал и возмущался. Вектор недовольно зашипел на того и силой втянул в укрытие, зажимая рот. — Инфантильный дурак. Сядь и сиди! Местами Вектор завидовал этому дурню, с которым Гюнтер носится, как с шерстяной игрушкой. А с другой стороны Вектор в жизни бы не смог так наивно вешаться на предателя. Не всем дано мастерски быть идиотом. Шу постучал ногтями по железу кармана. — Всё запомнили? Молодцы. И удалился. Было ещё немало дел до атаки. «А вот я бы на твоём месте ему не завидовал, Вектор. Ну да сам поймёшь. Выстрелить-то сможешь не в себя и не в него, а в Серых?» «Да пошёл ты! В себя я не выстрелю, умник. Меня, может, в три погибели складывали и нагибали, но извернуться так, чтобы застрелиться из винтовки я не смогу. А в эту мразь садистскую я очень постараюсь не стрелять. А то, я так понимаю, мне за это спасибо не скажут. Стоп, что? В Серых стрелять? Какого?..» Вектора мелко затрясло, и он сначала вжался в стенку, а потом обнял Тильку. — Замкнутое пространство... Я сейчас... Пройдёт. Т-3000 хмыкнул и прижал палец к губам. «Какой ты умный мальчик. Теперь я ещё больше уверен, что из тебя выйдет толк. Сидите тихо. А я пошёл». Напоследок немец подмигнул хиппи и ушёл. Найдя подходящее безлюдное место, он обратился облаком нанитов и выскользнул из бункера как неслышная тень. Ему нужно было найти нападающих. «Я думал, ты двойной агент, а ты оказался тройной сукой. Прости за мой французский». Вектор был почти что счастлив, что впервые за бесконечно долгое время он остался в уединении от всех плотоядных скотов. А может и от предстоящей мести. Хотя никакая месть не вернёт его друзей. Да и что толку от того, что один козёл накажет других? — Ну, хоть ты живой. И то радость, — Вектор тоже потрепал Тильку по волосам. — Может, поспи, пока мы тут одни? Хреново выглядишь, братан.

***

Люди были уже на подступах к бункеру Серых. Командир пока сделал привал и разослал разведку. Он ещё не было до конца уверен, что поступает правильно. Геройское сердце кричало, что это их долг спасти людей. Если Серые увозили живых в плен, значит, стоит побороться. А здравый смысл тихо шептал, что это безумие. Им бы самим спастись, а не тащить большую часть боеспособных людей куда-то в поля. Гюнтер вышел на людей не таясь. Да, они могли вполне выстрелить. Но, неспособность видеть в темноте часто заставляла их перестраховываться, чтобы не пришить по ошибке своих. Но на всякий случай он поднял руки в глупом и бессмысленном жесте. — Не стреляйте. Я пришёл договориться. Его тут же окружили и взяли на прицел. — Кто ты, и зачем пришёл? О чём договориться? — Я из бункера Серых. Я хочу выменять свою жизнь на сведения, которые вам нужны. — Ну, попытайся. Командир вышел чуть вперёд, но старательно держался на отдалении от пришедшего. Гюнтер не шевельнулся. — Ваши сведения устарели. Бункер давно уже не тот, что на ваших картах. Его перерыли и перестроили не один раз. Кроме того, есть сеть подземных рукотворных пещер, которые служат складами и темницами для пленников. Вы попадёте в ловушку, если будете опираться на старые планы. У меня есть более... актуальные. В правом кармане. Я не стану провоцировать ваших стрелков. Один из тех, кто держал Гюнтера на прицеле, осторожно подошёл и вынул планы, вернулся назад и подал их командиру. Тот какое-то время изучал их. — Допустим, но с чего нам верить, что это не дезинформация? Очень уж очевидно они попадают в наши руки. — У вас нет причин верить мне. Берите планы. Воспользуйтесь ими. Взамен прошу дать уйти мне и трём людям, что будут со мной, — Гюнтер едва заметно пожал плечами. — То есть ты ещё хочешь сейчас вернуться незамеченным, а потом и вчетвером выйти? Или у вас вместо защиты дыра размером с космос, или это настолько наглая и неприкрытая ложь, что в пору оскорбляться, что нас держат за конченых кретинов. Останешься здесь. Под присмотром. Пойдет всё по плану и твои чертежи сослужат службу — и тебе жизнь сохраним, и людей своих заберёшь, если выживут. — Как скажете, — Гюнтер прикрыл на секунду глаза. — Убедитесь в моей правоте. Или пристрелите как собаку, если я вам солгал. — Вот и славно. Пойми и нас. Своя шкура ближе, а доверять никому нельзя. Хоть лично посвящу в наши ряды, если окажешься прав. А теперь свяжите его и усадите у костра. Большим гостеприимством не похвастаемся. Командир ушёл разбираться в бумагах и советоваться. Гюнтер позволил себя связать и расслабленно вздохнул, прислонившись затылком к обломку решётки. Наручники, пристёгнутые к ней и застёгнутые на запястьях, вызывали смутные и не слишком радужные воспоминания. Но всё же это были не верёвки Серых из обречённого бункера. Металл. Гладкий, уже почти тёплый. Да. Пора заканчивать. Пора домой. Немец открыл глаза и посмотрел на ближайшего к нему часового. — Что смотришь? Нет у меня отмычек, сами ведь обыскали. — Работа у меня такая, смотреть. Хочешь, сказки рассказывай из жизни. Я послушаю. Как вы там живёте, и от чего ты так бежишь? Семью свою хочешь вывести оттуда? Или кого? Дозорный продолжил ходить туда-сюда и приготовился в пол уха слушать человека. Скучно всё-таки. Враг он им, или не враг, а хоть какое-то развлечение. — Любовника и двух приятелей. Там нет понятия семьи. Как звери. Мерзко. Да и не выживет этот бункер, слишком на многое замахнулись, придурки. Не потревожили бы вас, ещё бы триста лет сами спокойно жили. А теперь палёным пахнет. Лучше свалим, куда глаза глядят. Как раньше, — Гюнтер пошевелил руками. — До того, как они меня словили. Когда-то. — Да было бы куда валить. Тоже бы свалил. Не, у нас и семьи есть, и люди хорошие. Но устал я. Я уже и не помню другой жизни. А валить некуда. Говорят, такое вот всюду теперь. Нет, ну ты мне объясни, как вы... они... короче Серые такими вот становятся? Я разные версии слышал. И что свихнулся кто-то и стал жестоким, и что болезнь это, передаётся друг другу. И что просто люди такими были всегда, а теперь поняли, что им за это ничего не будет. Вот ты хоть объясни, раз был там, и вроде как психом не выглядишь. Дозорный обошёл костёр и встал невдалеке от пленника. Он периодически оглядывался по сторонам, проверяя обстановку, и сжимал своё оружие. — Да просто жить хочется, — Гюнтер перевёл взгляд на огонь. — Там ведь как... если ты кого-то не сожрёшь... тебя сожрут или поимеют. В любом случае помрёшь более-менее быстро. Я жить хотел. Ну и... страшно было, да. Бывало и блевал. И да... там за такое ничего не будет, даже наоборот. Как-то так. Дозорный стоял какое-то время и с тоской смотрел на пленника, хмурился, лицо его всё больше покрывалось морщинами от глубокой усталости. Он даже не знал, что на это сказать. Отвратительно и богомерзко. А сказать то и нечего. Жизнь априори дерьмо, а выплыть из него не предвидится, кем бы ты ни был. Гюнтер покосился на человека и сглотнул. Прочистил горло. Кашлянул и поморщился. — Мурзишься... ну да тебя понять можно. Слушай, может, есть глоток воды? Дозорный оглядел горизонт, убедился, что никого и вернулся к пленнику. — Да не то чтобы... ай, не важно. Ежели ты правда здесь, чтобы помочь и спасти своих друзей, то в любом случае не всё так плохо. Солдат обошёл Гюнтера со спины, проверяя, а пристёгнут ли тот всё ещё, и только после этого сел на корточки перед пленником, протянул тому флягу с водой. — Пей. Быстро не хватай, ледяная. Расплескаешь, а ресурс то ценный. Так что просто пей сколько влезет и не разбазаривай почём зря. Гюнтер осторожно подался вперёд, прихватывая горлышко фляги. Часть нанитов тонким невидимым слоем отделилась от его лица и быстро коснулась человека. «Выпрями флягу и спи сидя». Мужчина и не понял, что произошло. Просто морщины разгладились, а усталость перетекла в сон. Он уткнулся лбом в руку, упиравшуюся в колени, и отключился. Немец внимательно огляделся вокруг и стремительной тенью метнулся по лагерю людей в поисках командира. Тот спал в своей палатке. Настоящей, крепкой армейской палатке красивого зелёно-серого цвета. Убедившись, что лишних свидетелей нет, Гюнтер уплотнился, впрочем, оставшись скорее плотным тёмным силуэтом, и коснулся висков командира, проникая в его спящее сознание. Итак, всё шло по плану. Людей во втором бункере оставили мало, командир из-за этого переживал. Кивнув своим мыслям, Т-3000 тем же способом вернулся на место и, вернув на место наручники, снова обхватил губами фляжку, на сей раз глотнув воды. Тихо позвал: — Эй, уснул? Дозорный снова нахмурился и затряс головой. — Да не... задумался. Он поспешил подняться на ноги и попрыгать, взбадриваясь. Не хорошо это. Ой, не хорошо. Он в дозоре или где? Нельзя спать. Совсем нельзя! — Ну ладно. А я подремлю, хорошо? — Гюнтер снова откинулся на решётку и закрыл глаза. — Ты не стесняйся, пни, когда до дела дойдёт. — Да спи, спи. Мне то что? Скорей бы уже до дела дошло и домой вернулись. Торчим тут как деревце на пустыре. Ещё и спать разошлись. Ума палата! Дозорный ещё немного причитал себе под нос, а потом вернулся к мерному нарезанию кругов вокруг костра. Хоть какое-то развлечение — поддерживать огонь сытым, да любоваться.