***
Пришла пора уезжать. Пробыв в гостях шесть дней, Дафси спустился со второго этажа с сумкой наперевес. Инри, сидевшая в столовой и изучавшая тоненькую книжку новых рецептов, которую Фарали начала писать заново, внося туда только всё последнее, удивлённо подняла брови. — Ты уже уезжаешь? Там дождь опять обещают. Может, завтра хотя бы поедешь? — Да сколько можно заставлять вас спать на одной кровати? Пора и честь знать, да и я успею уйти до дождя, не переживай, — и парень сунулся к задней двери. — Слушай, вопрос один, всё забывал задать. Ты говоришь, у тебя на котов аллергия. А как же ты их кормить ходила столько времени в Столице? — Там лекарство продавалось от этого дела, а тут такого нет. Я люблю котиков, но не когда мне от них хочется плакать и чихать. Я бы с радостью купила то зелье, но в Столицу за ним не поеду. — Ясно, я тебе пришлю по почте. Ладно, пошёл я, а то так и будем три часа болтать как обычно. — Даже с Фарали не попрощаешься? — Инри нахмурилась, вставая с места. — Так её нет нигде, как с ней прощаться? Передай ей, что я уехал, все дела. До встречи, пишите, буду ждать, — юноша быстро обнял подругу и выскочил на улицу, где уже начинал дуть ветер, который всегда волновал деревья перед грозой. Начинало вечереть, за тучами солнце клонилось к закату, но пекарня ещё работала. Инри заглянула на кухню, к прилавку, на второй этаж, но булочницы и правда нигде не было. В доме стало неуютно, как-то прохладно и тихо. Печка потрескивала, а это значило, что Фарали не могла уйти далеко. Может, отошла в магазин и пересеклась с кем-то из знакомых, поэтому её нет. Инри вернулась к книжке, пытаясь понять, как вообще можно любить готовить. Она по возможности в Столице всегда покупала готовую еду или питалась где-то на улице, а здесь её кормила Фарали, но надо было помогать. От одной этой помощи голова шла кругом. Уж лучше было выслушать десять лекций и посетить восемь часов непрерывных тренировок, чем хоть час отстоять перед печкой, замешивать тесто, резать фрукты, придумывать новые и новые рецепты, да и вообще не её вся эта кулинарная тема была, это точно. Чем заниматься дальше в жизни, было не особо понятно. Она вышла из порочного круга постоянного повтора своих ошибок и растаптывания надежд, теперь осталось понять, что же делать с этим. Было ясно, чего не хотелось, а вот чего хотелось, ясно не было. Люди всегда как-то находили свой путь в жизни, но обычно всегда им было хотя бы примерно понятно, в каком направлении двигаться, а тут оставалось только тыкаться в темноте как слепой котёнок в тупике улицы. Фарали так и не вернулась, Инри пришлось обслужить последних вечерних покупателей и закрыть смену самостоятельно. Может, она встретила на улице Дафси и пошла его провожать? Только так можно было объяснить столь долгое отсутствие. Но к ночи так никто и не объявился. Давным-давно стемнело, пора было ложиться спать и закрывать заднюю дверь на замок, а девушки всё не было. Инри сунулась на крыльцо, оглядела улицу, но фонари её не освещали, поэтому пришлось хватать небольшой карманный фонарь, поджигать огненным камнем и выходить без зонта под дождь, ведь зонт забрала и не вернула госпожа Агата (пускай девушка этого и не знала). Куда можно было пойти в ночи искать человека? Инри не стала закрывать заднюю дверь на ключ, надеясь на скорое возвращение подруги, и быстро понеслась по сырой улице к границе города, где, может быть, всё ещё находится Дафси, хоть это и было очень слабой надеждой — прошёл не один час. Девушка придерживала неудобную длинную юбку и неумолимо двигалась к порталу, по пути затормозив у ледяного особняка. Она немного помялась на повороте и попыталась заглянуть в окна в надежде, что Фарали там. Свет горел, но видно ничего не было. Тогда Инри подошла к невысокому ограждению и перегнулась через него, чтобы разглядеть то, что творилось в освещённой гостиной. Горел камин, стояли шкафы с книгами, почти у самого окна — письменный стол, за которым маячил высокий силуэт женщины, пишущей что-то. Фарали было не видать. Тень хозяйки дома дёрнулась, тогда нежданная гостья опомнилась и поспешила удрать куда подальше, похолодев не то от страха, не то от падающего снега. Надо было скорее идти к границе, ведь с каждой минутой шанс встретить там Дафси всё уменьшался. У портала не оказалось никого. Даже несчастный госслужащий, который, по идее, должен сидеть там круглосуточно, куда-то отошёл. Последняя надежда рухнула. Вся промокшая Инри поникла и не заметила, как потух фонарь. Домой она шла намного медленнее, озираясь по сторонам в поисках подруги в лицах редких прохожих. Над головой загремел гром, где-то недалеко сверкнула молния. В детстве девушке объяснили, что она владеет той же силой, что несёт в себе гроза. Грозой она и выросла. Такая же громкая, резкая, опасная, но завораживающая. Молнии Инри могла не бояться, она бы ей ничего не сделала, но сам дождь опустошал окончательно. И в пекарне никого не было. Несчастная крикнула чужое имя в пустоту, но не получила никакого ответа. Фонарь остался сохнуть на небольшой тумбочке при входе, а вот одежду надо было менять. Но было не до этого. Куда бы ещё сходить, где бы ещё поискать? Девушка опустилась на стул в тёмной столовой и попыталась собрать мысли в кучу. В голове сразу всплыло горящее окно гостиной, на котором лежит снег. Она постаралась переключиться на что-то другое, но всё возвращалась к этой картине. Ма… Эта женщина. Она же так хорошо знает Фарали, уж точно лучше, чем Инри. Она могла бы подсказать, да и, наверное, при надобности, весь город на уши поднять, каждого жителя заставить отчитаться. По крайней мере именно так Фарали о ней рассказывала вскользь, пока её не просили замолчать. Да нет, она, наверное, уже спит. И даже если не спит, тревожить человека почти в полночь как минимум неприлично. Но с другой стороны, а если с Фарали действительно что-то случилось? Что-то серьёзное? Вдруг ей стало плохо где-то в том месте, куда почти никто никогда не заходит, а тут ещё и гроза, это же вообще кошмар. — А-а-а-а, что это за издевательство?! Я не пойду к ней, ну не пойду!.. А если всё совсем плохо? — Инри металась к двери и обратно, думая, выходить ли сегодня ещё на улицу или ждать дома. — В любом случае, наверное, лучше что-то делать, чем просто сидеть? — рука потянулась к замку. — А чем я вообще могу помочь? Я же даже не знаю, что случилось… «Неужели я свои страхи поставлю выше вероятно чужой жизни? И не чужой вовсе, а очень дорогой и близкой. То, что ты убежала от себя, не значит, что оно тебя не догонит, если ты не поменяешься, дура. Уехала из Столицы, а всё равно прячешься в своей норе не от одного, так от другого, прекрасно. И ведь чем дольше ты тут сидишь, тем больше времени уходит напрасно. Давай, скотина, поднимай жопу свою и пиздуй, а то потом как обычно жалеть будешь больше всех» Инри вытерла проступившие слёзы, распахнула дверь и выбежала обратно в грозу. Пришлось закрыть вход ключами, потому что ветер поднялся просто зверский, но она уже была почти уверена, что Фарали не вернётся просто так. Её сдувало на поворотах, юбку задирало, приходилось её держать, а ботинки скользили по брусчатке, но девушка решила, а это значило, что никакая на свете сила не заставит её развернуться и пойти назад. Особняк госпожи Агаты находился в заключении других домов, поэтому ветер там чувствовался не так сильно, но снег мешал видеть намного больше, чем дождь, да и к тому же на мокрую одежду не хватало только корочкой льда покрыться. Свет в гостиной так и горел — это радовало и ужасало одновременно. Инри еле дошла до двери, пальцы уже занемели, постучать становилось проблематично. Слава богам, здесь был установлен магический звонок, оставалось только на него нажать. Ладонью девушка продавила кнопку и замерла, прислушиваясь к вою ветра и пронзительной трели, раздавшейся в доме. Через несколько секунд на звонок нажали ещё и ещё раз. Кроме ветра было ничего не слышно, никакой реакции. Инри начинала злиться. Она всё-таки стукнула локтем по двери и взвыла, неудачно попав по нерву. Тогда в ход пошла нога. На крыльце было скользко, так что девушка чуть не навернулась. — Да вы смеётесь надо мной, только попробуйте мне не открыть, чтоб вас! Я через окно к вам залезу, помяните моё слово! И вообще всё, что я о вас думаю, выскажу! Всё, нахер! И вот спустя ещё минут пять замок щёлкнул. Инри отшатнулась и заворожённо смотрела, как медленно открывается дверь. За ней показалась очень суровая и раздражённая женщина лет тридцати на вид, хотя ей, конечно, было больше. — Боги, кого тут, блять, принесло в ночи? Хули надо, кто-то умирает?! — госпожа Агата не сразу разглядела тёмный силуэт на пороге и вообще смотрела чуть выше, чем у девушки находилась голова. — Вполне возможно! — крикнула та в ответ, пытаясь заглянуть аристократке в лицо. Госпожа Агата опустила взгляд и по инерции попыталась захлопнуть дверь, но вовремя спохватилась. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Разница в росте была презабавнейшей, особенно если знать, что были они ближайшими родственницами. Однако, думалось немного не об этом. Просто молчать было бесполезно, надо было что-то сказать. — Фарали. Я нигде не могу её найти! Она днём ушла куда-то и до сих пор не вернулась, я не знаю, что с ней, может быть, вам известно, где она может… — было холодно, зубы стучали, глаза слезились, но мысль донести хотелось. — Ну не на пороге же, мокрая уже вся, замёрзшая, — вздохнула женщина и за ворот рубашки практически затащила девушку в дом, захлопнув дверь, чтобы не впускать никому не нужный холод в и так не самый тёплый дом. — Фарали пропала? Боги, ну что за жизнь такая? Что ни день, то страшный сон. Заходи, погрейся. Инри не успела опомниться, а госпожа Агата уже убежала обратно в освещённую свечами и огнём гостиную. На самом деле, в доме было не сильно теплее, но хоть ветра не было и снег не падал. Споткнувшись о какую-то старинную железку, замёрзшая гостья на пару секунд сжала кулаки, беря себя в руки, и медленно двинулась по коридору к источнику света и тепла. — И давно её нет? Она ничего не говорила, что может куда-то уйти? Хотя куда она может на ночь уйти, о чём это я… — женщина шуршала чем-то в комнате. Должно быть, утренней газетой, которую собиралась пустить в растопку. — Она часов в шесть ушла, — вся уверенность как-то подрастерялась на чужой территории. Захотелось развернуться и уйти. — Вы же её хорошо знаете. — Лучше на «ты», — аристократка закинула ком бумаги в огонь и повернулась ко входу в комнату, возле которого мялась Инри. — Я всё-таки предпочту на «вы», — еле выдохнула та, вздрагивая вроде как от холода. — Ладно, это сейчас неважно, — госпожа Агата сама пыталась активно перевести тему. — Она не предупредила даже? — Нет, ничего не сказала. Я даже не заметила, как она ушла. Печку горящей оставила, пекарню не закрыла, но так и не вернулась. — Ясно. Это плохо, — женщина повернулась лицом к окну и старалась не смотреть в отражение в нём. — Значит надо идти поднимать городскую стражу, пускай ищут её. — Ночь же, да и дождь, они вряд ли… — Инри всё стояла в проходе, не решаясь пройти в комнату. — Моя дорогая, мне если надо будет, я мёртвого из могилы подыму. Посиди тут пока, погрейся, соберусь и пойдём, — аристократка отвернулась от окна, вышла из гостиной и пошла к лестнице на второй этаж. Гостья отшатнулась в сторону и наконец просочилась из холодного коридора в тёплую обитель. В доме в целом было уютно, все эти бесконечные побрякушки из антикварных лавок создавали атмосферу того, что живут тут уже очень давно и вряд ли когда-нибудь собираются уезжать. Может быть, Инри была бы не против провести тут своё детство. Это уж точно было бы лучше, чем в бесконечных, неживых комнатах отцовского дома или в пустых аудиториях Академии, где девочка могла сидеть аж до начала пар. На письменном столе лежали какие-то бумажки, часть из них была покрыта слоем инея в форме ладони. Девушка приложила к отпечатку свою руку. Пальцы были короче, да и сама ладонь была меньше, но линии друг друга повторяли. На самом краю недописанное письмо, в паре мест стоят кляксы. Видимо, ручки были здесь не в ходу, ну или женщине просто нравилось писать пером. В сельских школах вроде до сих пор перьями пишут, потому что ручками дорого. Инри не хотела лезть в чужую жизнь, но любопытство пересилило. На листке было всего несколько строчек: «Дорогая Ира, Я скоро совсем с ума сойду. Поймала на улице вчера утром этого светловолосого мальчишку, затащила к себе, чтобы он мне помог, так он начал выёбываться, что я безответственная женщина. Ну я расклеилась, всё ему выдала. Ну, то есть, не всё, конечно, но всё равно больше, чем хотела. Дети нынче очень наглые, даже не знаю, как с ними бороться. Теперь сижу, жду, даже сама не зная, чего. Я тут вспомнила, как когда-то дочку назвать хотела, так стыдно сразу стало. Хорошо всё-таки, что в итоге не я ей имя придумала, но всё равно получилось похоже. Судьба, наверное. Возвращаюсь к письму спустя несколько дней, извини. Я хочу завтра…» Дальше текст обрывался. Видимо, Инри своим приходом оторвала хозяйку дома от написания письма. Девушка положила листок обратно на стол, услышав шаги на лестнице. Госпожа Агата спустилась вниз с папкой каких-то документов и пальто в руках. — У Инко тоже магия льда, — Инри повернулась на звук, ещё раз проведя рукой по уже растаявшему следу от ладони. — Что? — женщина вынырнула из своих мыслей, накидывая верхнюю одежду. — Брат мой старший, он тоже маг льда. Но он на вас не очень похож. — Я знаю. Зато ты похожа, — аристократка кивнула, смотря дочери в глаза. — Возьми зонт в углу у шкафа и пошли.***
Дождь и не думал прекращаться. До стражи ещё надо было добраться, а ветер всё дул и дул. Госпожа Агата подхватила Инри под локоть и тащила за собой под одним зонтом. Они шли молча — как минимум потому, что ветер заглушал даже мысли, не то что слова, — до центральной площади, где находилась, собственно, местная полиция. Обе всё-таки вымокли до последней нитки, пускай и пытались скрыться от дождя, как могли. — Какие люди в столь поздний час, да и в такую погоду, госпожа Агата, вы опять хотите написать заявление на слишком навязчивого ухажёра? — в помещении, куда почти ввалилась женщина, за стойкой сидел сонный служащий средних лет. При виде гостей он встрепенулся и попытался сделать вид, что активно работает, а не листает вечернюю газету. — Я на тебя уже трижды писала заявление, хочешь ещё раз? Не до тебя сейчас, поднимай всех своих мальчишек, девчонок и идите найдите мне дурочку пропавшую, — аристократка опёрлась о стойку и нависла над мужчиной. — Это не смешная шутка, — работник вздохнул и посмотрел женщине в глаза. — Вы видите тут кого-то кроме меня сейчас? Вот и я не вижу. Госпожа Агата, на улице ливень, ночь, ураган, вы надеетесь на чудо правоохранительной системы? Вот утро придёт, все на смену выйдут… — служащему плюнули в лицо. Он опешил и затих. Инри где-то сзади очень старалась не засмеяться, но получалось плохо. Девушка смотрела на госпожу Агату с определённой долей восторга. — На чудеса я не надеюсь с тех пор, как родилась, но я надеюсь на себя! — она положила на деревянную поверхность пухлую папку и похлопала по ней рукой. — Все ваши промашки и косяки за последние пять лет. Если я сейчас понесу это в здание напротив лично в руки губернатору, эта ночь станет для тебя судной, клянусь. Мужчина перевёл взгляд с папки на пришедшую головную боль, а потом глянул на Инри у входа. — А это… — Это дочка моя, в глаза мне смотри! — аристократка загородила собой спутницу и зло глянула на работника. — Илан, если ты сейчас же не пойдёшь будить своих молодцов, я устрою тебе сладкую жизнь, жопа слипнется от такого счастья, и ты сдохнешь в мучениях! Работай, псина государственная, чтоб тебя! — Да меня же самого сдует, ну вы подумайте, помилуйте! — мужчина подскочил со стула и сжал руки в кулаки. — И откуда у вас дети вообще? — Вопросы здесь я задаю, блядь ты расфуфыренная! Инри, — госпожа Агата повернулась к девушке и протянула ей папку. — Отнеси в городской совет, пока я тут решаю вопрос. Надеюсь, если сдувает такого увальня, тебя донесёт на крыльях ветра. Инри перехватила папку и кивнула, улыбаясь. Она чувствовала… воодушевление. Впервые фраза «ты похожа на маму» в голове вызывала только положительные эмоции. На такую маму хотелось быть похожей как минимум в подобных ситуациях. — Да дайте мне хоть час, они же спят все, я не умею перемещаться по городу за секунду! Вот же ж… — Иди-иди! — женщина отошла в сторону, чтобы уступить дорогу растерянному стражу порядка. — Пускай ищут девчонку лет двадцати, серые волосы, платье, заёбанный вид. Отрабатывай зарплату! А мы тут посидим, пока дождь не закончится. Не бегать же несчастным хрупким женщинам с тобой. — Хрупким, ну-ну, — служащий закатил глаза и глянул на Инри. — Пожалуйста, скажите мне, что вы не такая же, как ваша мать. — Один в один, — хмыкнула девушка, пряча папку за спину. — Прекрасно, — и мужчина вышел в темноту. Повисла тишина, только яростный ливень на улице безостановочно долбил по стёклам. Госпожа Агата перескочила через стойку и стала рыться в служебном столе. Она достала оттуда пакет с печеньем, какие-то документы и упаковку чая. — Это вы собираете для следующего похода? — Инри подошла ближе и глянула на заполненные листы. — Ну надо же мне хоть чем-то их в будущем запугивать. Бери печенье, жуй, худущая такая, совсем тебя отец не кормил, — аристократка тяжело вздохнула и перебрала бумаги. — Кормил, ещё как, — Инри вздрогнула, вспоминая, как в детстве няньки не выпускали её из-за стола, пока она не доест огромные порции еды. — А этих разве недостаточно? — она подняла папку чуть выше. — Пф, да там нет ничего, боже, — госпожа Агата усмехнулась и махнула рукой. — Откуда они бы у меня были? Я накидала всего подряд, чтобы вид создать, а теперь хоть что-то будет. Распоясались, павлины, думают, что всё им можно. Девушка не выдержала и расхохоталась, цепляясь рукой за стол, чтобы не согнуться пополам. — Было бы это правда смешно, а не грустной правдой жизни, — женщина усмехнулась и скорее убрала документы в папку. — По-другому тут никак, а то потом к стенке прижмут, никакими деньгами не откупишься. У меня только и есть что деньги, упрямство и чувство собственного достоинства, вот по максимуму и выжимаю из всего. — Это вообще так-то преступление, Инко тоже в страже состоит, он бы вам не простил, — Инри вытерла проступившие слёзы и достала печенье из пакетика. — Небось папашкино место занял, да и всё, — госпожа Агата покачала головой. — Бедный мальчик. — Угу, бедный, ну его, он тот ещё долбо… дурак, короче. — Ну если правда долбоёб, то это он в своего отца, никак не в меня, — женщина поднялась со стола, на который опустилась, и пошла к стоявшему недалеко чайнику. Инри прыснула и вздохнула. Пока они тут вдвоём, а дождь не собирается утихать, надо поговорить. А о чём говорить? — Он вообще с детства во дворце крутится, связей много, все дела, с принцем дружит… — О себе, может, расскажешь, а не о брате? — девушку перебили. — Его-то тут нет. — Да я что? — Инри вжала голову в плечи и стала говорить тише. — Я так. То там, то сям. Ничего особенного. Школа, Академия папина, потом сюда. Особых достижений как-то не свершилось. Всё нормально, всё как у всех. — В газетах иногда пишут, что ты в конфликты часто влезаешь и вообще девчонка боевая, — госпожа Агата протянула кружку с горячим чаем. — Пей, пока горячий, а то не дай боже заболеешь ещё. — Пишут? Ну да, с папиной подачки, как же, — девушка встрепенулась. — Вот старый… терпеть его не могу, — она подула на обжигающий напиток и немножко отпила. — Залюбил тебя до смерти? — Да куда там! Я… я же после первого года в Академии экзамены сдавала, все дела, потом на экзамен на Оки сунулась, так он когда понял, что я не вывезу, он меня там и оставил! Смотрел, как пиздят меня, и даже пальцем не пошевелил! Так я Най и осталась, вот ему спасибо, — по поверхности кружки проскочила крохотная электрическая искра. Лёгкая улыбка медленно сошла с лица госпожи Агаты. Она открыла рот, тут же закрыла его и сжала печенье, которое держала в руке. Крошки посыпались на пол. — Ублюдок, — наконец отчеканила женщина. — У него хуй отвалится, если он хоть раз что-то не по правилам сделает даже для близких людей, он всегда такой был. — Вот именно! — Инри выдохнула. — Всю жизнь меня ни шага вправо ни шага влево, а потом возмущается ещё, чего это мне не всю жизнь пять. А как что серьёзное, так он… — Мудак он, ещё какой, скотина, вот же ж, ну я ему напишу, всё выскажу, что думаю, в конверт какое проклятье ещё запихну, так и сделаю! Сколько тебе лет хоть было тогда? — Семнадцать, сколько? Мелкая и глупая, — Инри рукавом рубашки промокнула глаза от слёз. — Да как он пустил тебя вообще?! Гнида, если б я знала только… — Да что бы вы сделали? Вас же там не было, — девушка осеклась, поднимая взгляд на госпожу Агату. — Отец говорил вообще, что вы такая тихая, милая. — Ага, не матерюсь небось, в драки никогда не лезу, покладистая, добренькая. Все дела, — женщина фыркнула. — Нагло напиздел, что с мужика взять? Мужики почти все дураки и ублюдки в чистом виде за редким исключением. Не связывайся с ними просто так. — Да мне сейчас уж точно не до мужиков, — Инри усмехнулась. — Я ничего не понимаю. — Для твоего возраста это нормально, потом само придёт, лучше вообще по этому поводу не парься, будет ещё всё, — госпожа Агата наконец присела на соседний от девушки стул и положила руку ей на плечо. Та сжалась, но не отстранилась. — Мне Дафси рассказал, почему вы ушли, — Инри еле выдохнула эту фразу, страшась того, что будет дальше. Дождь стихал, ветер перестал завывать, скоро уже должно было начать светлеть. Много что волновало, много что беспокоило, но больнее всего уже сколько лет глушило одно единственное чувство. — Ты обижена на меня? — эти тихие слова резанули по сердцу ножом и заставили неконтролируемо заплакать. — Да, — честно ответила Инри, убирая руку со своего плеча. — Очень. — Я не могу ничего исправить, — госпожа Агата уткнулась лицом в ладони и до боли сжала зубы. Чтобы не показаться слабой и не разрыдаться. — И если бы оказалась там, тогда, ещё раз, поступила бы также. Потому что эти двадцать лет ты жила и не думала о том, как бы сохранить свою жизнь на день подольше. Этого я и добивалась для своих детей. Лучше беззаботно, но без меня, чем в постоянном страхе, но со мной. — Это вы так думаете. А это не так. Но сейчас-то уже какая разница? Мне никто счастливого детства не вернёт, и вас в нём так и не будет. Фарали говорит, что вы хорошая. Я ей верю, но… — девушка совсем расплакалась, трясясь от слёз. — Мне так больно, вы бы знали. Я так обижена на всё кругом. На вас, на отца, на жизнь свою. Она несправедливая такая. Потому что меня бросают все всегда в самый, сука, важный момент. — Пока я жива, я отсюда никуда не денусь. Инри заревела на всю комнату и уткнулась госпоже Агате в грудь, поскольку до плеча просто не дотягивалась. Сквозь вой слышалось периодическое «Почему ты меня бросила?», «За что вы все так со мной?» и прочее, прочее, прочее. Ответов на эти вопросы не последовало. Да они были и не нужны, всё и так было понятно. Извиняться было бестолковым делом, но разбитая аристократка всё же одними губами шептала бесконечное надрывное «прости меня». И этого оказалось в кое-то веки достаточно.***
К утру дождь закончился, но Инри и госпожа Агата всё равно шли под зонтиком рядом с двумя служащими городской стражи, которых разбудили в ночи и срочно выгнали на улицу, как и с десяток их коллег по цеху. С крыш, деревьев, балконов всё равно капало. Было зябко, а рядом со злой аристократкой вовсе холодно, но деваться было некуда. Служащие слушали, как в точности чуть ли не до обхвата бёдер выглядела Фарали, и кивали, что-то записывая, но надеясь поскорее сбежать. — Она ещё может в фонтане валяться, я её знаю, — женщина усмехнулась, вспоминая прошлое лето. — Там тоже проверьте. И у границы кого поставьте. Хотя ладно, сами туда дойдём, свободны. — А фонтан тут при чём? — Инри прыснула. — Да они с этим вашим дурачком, Дафси, друг друга чуть не утопили там прошлым летом. Идиоты. Ох, ну что же с ней могло стрястись, ну нельзя так старушку такую, как я, изводить, — госпожа Агата театрально приложила свободную от зонта руку к сердцу. — Вам сорок пять, — напомнила идущая рядом девушка. — Не ёрничай, а то и тебе прилетит, как я подружку твою найду. Если я её не убью, это чудо будет! Так и шли вдвоём к порталу, чтобы потом развернуться и пойти куда-то ещё, а потом ещё, ещё и ещё, пока на месте обе не уснут. Солнце вышло из-за туч, но на улице всё равно было прохладно. Госпожа Агата накинула своё пальто на Инри и не стала слушать возражений. — А если она уже вернулась и у пекарни сидит? Ключи-то у меня. — Пускай посидит, о своём поведении подумает, раз умная такая. Уж лучше пускай у порога мокнет, чем в канаве где валяется. Ты, может, есть хочешь? Зайдём куда, перекусим, — женщина подняла брови, Инри сунула руки в карманы, проверить кошелёк, но их на юбке не оказалось. Девушка зарычала. — Ненавижу эти юбки, рубашки, туфли, фу, сука, ненавижу! — Тогда зачем носишь? — Да Фарали, блин, сказала, тут только так ходят. Да и оборачиваются на меня все, когда я в своей одежде хожу, глазеют, аж противно. — Ой, пошли они нахуй, — женщина закатила глаза. — На меня всегда все оборачиваются, где бы я не ходила. Ну, у меня и репутация соответствующая, но когда только приехала, все пальцем так и тыкали, какая шпала, а ведь девушка. И ничего, знаешь, пара неосторожных фраз и выбитых зубов, и все притихли. Пускай только вякнут, они у меня получат. — Пф, спасибо и на этом. Я кошелёк не взяла, дома поем что там со вчерашнего дня на кухне осталось. — Я тебя умоляю, моя ты дорогая. То есть этой девчонке несчастной я и дом отремонтировала, и сколько ей помогала, а дочь родную завтраком накормить не могу? А ну пошли, — и госпожа Агата потащила девушку на другую сторону улицы. В планах было поесть.***
— Редко же вы к нам заходите, госпожа Агата, а хотелось бы видеть вас чаще, — продавец за прилавком оглянулся на открывшуюся дверь и улыбнулся. — И милая леди с вами, вас я раньше не видел у нас, позвольте уточнить, кто вы? — Дочка моя, хорош языком молоть, очень хочется есть, давай быстрее, мой хороший, — женщина скрестила руки на груди и изогнула бровь. — Ух ты. Ладно, как скажете, я помню, что лишних вопросов вы не любите. Так что изволите? Завтрак больше напоминал настоящий банкет. «Всего и побольше» тут ложилось как нельзя лучше. Инри вынесла из магазина целый пакет разных бутербродов, баночек с йогуртами, сладостей и бутылок с различными напитками. Девушка любила поесть, но даже для неё это было слишком. Зато в этот пакет можно было запихнуть даже уже немного мешавшийся зонтик. — Сейчас поедим и пойдём к этим дуракам опять, может, нашли что.***
— Вот пожалуйста, девчонка ваша вчера через границу ушла, билет на её имя куплен, всё вам, дарю, — мужчина за стойкой, так и не поспавший ночью, видимо, очень хотел добавить «только отстаньте», но сдержался. — Спасибо, Илан. Не понимаю, правда, почему так много времени потребовалось, чтобы проверить несчастного Вео у портала?! Вы тут вообще работать хоть когда-нибудь собираетесь, или это лишь мои мечты о светлом будущем? — Госпожа Агата, мы работаем, но всё, что за нашим янтарём, вне нашей компе… — С каких пор чтение бульварных развратных романов и игра «кто сегодня выпьет больше водки с кофе» стали работой? В таком случае мне за день должны платить больше, чем вам всем за год! Бляди, и ведь ещё совести хватает говорить, что они что-то делают. Всё губернатору отнесу, всех вас взашей погонят, — женщина подхватила под руку стоявшую рядом и посмеивающуюся Инри и, уходя, нарочно очень громко хлопнула дверью, ещё и пнула её для верности. — Умотала с вашим товарищем, вот заноза в заднице. Ну ничего, выход из города один, он же вход. Вернётся, засранка, никуда не денется. — А если это произойдёт завтра или вообще хрен его знает когда? — девушка еле поспевала за чужим широким шагом. — Мы там палатки поставим? — С каждой минутой, что её тут нет, сила моего вероятного подзатыльника для неё только повышается. Если она не объявится до обеда, то скорее всего уже не переживёт того, что её ждёт. Они сели на лавочку возле границы, у будки местного пограничника. Госпожа Агата достала запакованные бутерброды, которые купила про запас после раннего завтрака, и протянула два из трёх дочери. Хотелось спать, так что женщина закрыла глаза и откинула голову назад, опираясь об холодную стену, устремляющуюся в небо. А через час, когда Инри сама уже была в полудрёме, не говоря об отрубившейся почти сразу аристократке, у портала послышался громкий смех. Уснувшая женщина сразу подскочила на месте и выглянула из-за будки рабочего мага. — О, здравствуйте! Мы вам тут подарков привезли немного, весь вечер вчера ходили, покупали, что тут не продаётся, — Фарали держала в руках парочку пакетов, Дафси держал в три раза больше. Спустя пару секунд булочница заметила встрепенувшуюся Инри. — Вы поговорили, да? Вот видишь, я же сказала, что это поможет. — Ага, — лицо госпожи Агаты вытянулось. — Ну я предлагаю их пиздить. — Я согласна, — Инри сжала кулаки и втянула воздух сквозь зубы. — Начнём прямо сейчас. — Зонтик доставай. «Дорогая Ира, Я скоро совсем с ума сойду. Поймала на улице вчера утром этого светловолосого мальчишку, затащила к себе, чтобы он мне помог, так он начал выёбываться, что я безответственная женщина. Ну я расклеилась, всё ему выдала. Ну, то есть, не всё, конечно, но всё равно больше, чем хотела. Дети нынче очень наглые, даже не знаю, как с ними бороться. Теперь сижу, жду даже сама не зная чего. Я тут вспомнила, как когда-то дочку назвать хотела, так стыдно сразу стало. Хорошо всё-таки, что в итоге не я ей имя придумала, но всё равно получилось похоже. Судьба, наверное. Возвращаюсь к письму спустя несколько дней, извини. Я хочу завтра… Я хотела завтра идти и сама что-то с этим делать, но не пришлось. Молодёжь пошла поганая, о чужих нервах не думает совершенно. Я сижу пишу тебе это письмо, и тут ко мне начинает ломиться моя дорогая дочурка. Оказывается, исчезла куда-то эта бестолковая девчонка из пекарни. Я всю ночь с Инри ходила и искала эту дуру, а она умотала на ночь в Столицу, так ещё и с этим мальчишкой. Я всыпала каждому, но и от этого есть прок. Мы всё-таки поговорили. Я знаю, что надо было раньше, и, если бы ты об этом узнала, ты бы мне отвесила знатную пощёчину, но я просто не могла. Так вот, поговорили. Точнее поплакали, это было ужасно. Все эти двадцать лет я с ума сходила, и вот так в один вечер всё решать. Хотя какой там вечер, ночь, так ещё и ураганную. Узнала много интересного про своего последнего мужа. Вспомнила, почему меня от него в конце концов начало почти выворачивать, радости мало. Извёл девочку мою, а мне теперь с этим что-то делать. Сейчас допишу тебе и пойду этому писать. Знаешь, я уже совсем не молода, и такие стрессы точно не для меня. Инри сказала сегодня, не помню о чём шла речь, но сказала «Вам же сорок пять» или около того. Я чуть не заплакала, как же давно мне не сорок пять, только ты одна и знаешь. В общем и целом, надеюсь, теперь всё станет спокойнее. Хоть будет ясно, что ждать от завтрашнего дня, как я по этому соскучилась. Прощаюсь, потому что бесконечно хочу спать.Всегда твоя,
Агата»