Hit Me

К тому времени, когда Микки, Йен и Мэнди вернулись домой, было уже почти пять утра, и все трое были более чем готовы уйти спать. Мэнди поспешила в свою комнату, прежде чем кто-нибудь смог произнести хоть слово, и захлопнула за собой дверь с криком «ОТОДВИНЬТЕ СВОЮ КРОВАТЬ ОТ СТЕНЫ». Микки закатил глаза, на долю секунды поднял их на Йена, как тот резко прижал его к стене и страстно поцеловал. Он крепко схватил его запястья, завел руки ему за спину и прижался, дабы у того не было возможности вырваться. Брови Милковича удивленно взлетели, но он поцеловал Йена в ответ, вяло борясь с руками, удерживающими его, и открыл, наконец, рот, впуская внутрь язык рыжего. Йен немедленно подчинился, и язык его скользнул в рот Микки. Темноволосый мужчина с жадностью ответил, посасывая язык рыжего, и застонал, когда хватка на его запястьях усилилась. Выгнув спину, чтобы быть ещё ближе к телу Йена, он простонал, когда, вместо того чтобы позволить ему быть ближе, рыжик просто оттолкнул тело Микки и грубо потерся бедрами о его пах. После нескольких неуклюжих движений бедрами, Микки изо всех сил пытался сдержать себя, сгорая от желания провести пальцами по огненным волосам, слегка захныкав, когда сделать этого он не смог. Пальцы Йена слегка поглаживали его руки, а сам он продолжал тереться о Микки и посасывать его язык. Когда он прекратил отвечать на поцелуй Йена, тому потребовалась минута, чтобы понять, что Милкович больше не целует его в ответ, и отстраниться. — Что? Что-то не так? — спросил он, тяжело дыша и отступая, чтобы открыть брюнету проход в его комнату. Микки сглотнул вязкую слюну и попытался перевести дыхание, прежде чем схватил Йена за рубашку и перевернул их тела так, чтобы рыжий оказался прижатым к стене, после чего скользнул руками по его телу, хватая того за бедра. Йен провел пальцами по волосам Микки и почувствовал, как улыбка, появившаяся на его лице, была стерта губами Микки. Ощущая небывалую смелость, тот положил руки на бедра Йена, развел их в стороны и приподнял его, еще жёстче вдавливая того в стену. Микки провел пальцами по его заднице, а ноги Йена сжались вокруг его талии, после чего губы их вновь слились в поцелуе. Микки едва мог даже подумать, отходя от стены, неся этого гигантского идиота в свою спальню, ни на секунду не отрываясь от его губ по пути. Он громко захлопнул за собой дверь и, пройдя немного вперёд, упал на свою кровать вместе с рыжим на руках. Микки начал блуждать своими руками по разгоряченному телу, наслаждаясь отчаянными вздохами и стонами, но заглушая их при этом грубыми, полными желания поцелуями. Он ни разу не испытывал чего-то подобного. Микки был так переполнен эмоциями и нуждался в том, чтобы иметь силы остановиться, сказать что-то Йену или даже попросить того подождать минуту, чтобы он мог впитать в себя каждую мелочь происходящего. Черт, никто и никогда не значил для Микки столько: чаще всего секс был просто способом убить время или снять стресс. С Йеном же сложно даже подобрать слова, чтобы описать все, что между ними. Но это было слишком важно для него сейчас. Руки его замерли на пуговицах джинсов Йена, и он оторвался от его губ, тяжело дыша. Он хотел забраться в штаны рыжика, но пока не был уверен, что готов сделать что-то подобное с человеком, который нарушал его способность мыслить и говорить всего лишь одним взглядом. Микки не нравилось быть таким уязвимым, и он чувствовал, что если они с Йеном сделают это, он окончательно потеряет свою защиту, покажет настоящего себя и предстанет перед парнем слабым и уязвимым. Он не был готов зайти так далеко с тем, кого он знал всего три недели. На самом деле Микки не знал, хочет ли он зайти далеко вообще с кем бы то ни было, ведь дело не только в Йене. Быть уязвимым значит для него чувствовать себя очень неловко, а это не то, к чему он привык: парень годами боролся с тем, чтобы свести свою эмоциональность к минимуму. Черт, Микки ведь был киллером. Это то, чем он занимался по жизни, — никто не убивал людей так часто, как он, но при этом он все еще чувствовал себя уязвимым из-за другого человека. И этот другой человек даже не Мэнди. Тем не менее, он каким-то волшебным образом опомнился и отстранился от соблазнительного рыжика, садясь на кровать рядом с ним и устало потирая глаза. — Что не так? — спросил Йен, голос его буквально сочился искренним беспокойством. Микки отмахнулся. — Мик, правда, что происходит? Ты в порядке? Он покачал головой, пытаясь избавиться от голоса раздражающего мудака, и снова отмахнулся от него. — Я в порядке, Галлагер, просто… просто не говори ничего прямо сейчас, хорошо? — требовательно попросил он, подавляя в себе чувство вины. Микки был убийцей. Вот кем он был. Вот что он делал. Так он привел в относительный порядок свою чертову жизнь и обеспечил себя и свою сестру. Если он собирался продолжать делать то, что он должен был делать, позволить Йену и своим чувствам себя захватить он не мог. И сейчас даже не знал что и думать. Глупый рыжий ослепил его, ослабил его броню и продолжал это делать, сам того не понимая, потому что, даже когда Йен уходил, все, чего хотел Микки, — это вернуться к малышу и закончить то, что они начали. Микки поднялся и направился к ванной, вход в которую был через его спальню, прислонился кулаком к двери и упёрся в него лбом. Как он позволил себе втянуться в это? Он какого-то хера сказал Йену, что он не допустит, чтобы с ним случилось что-то плохое, когда дело доходило до Росси и Демиона. Кто он такой, чтобы вмешиваться в то, что происходило между этими тремя? Он видел такое уже миллион раз. Многим невинным маленьким парням или девочкам приходилось танцевать на задних лапках перед каким-нибудь бандитом, который мог в конечном итоге полностью разрушить их жизнь, и втягивались все они в это дерьмо настолько глубоко, что выбраться были уже не в силах. Либо они попадали в сеть беспорядочного мафиозного образа жизни — что, в общем-то, не было для них спасением, — либо же все сводилось к выработке у них Стокгольмского синдрома, или, что случалось чаще всего, их просто заказывали таким наемным убийцам как Микки. Как, черт возьми, он позволил себе зайти так далеко? Что этот идиот сделал с ним последние несколько недель? Как ему вообще могло прийти в голову, что существует какой-то способ защитить Йена от двух ублюдков, с которыми он сам связался? Как он позволил Йену стать частым посетителем его квартиры, пусть даже его сестра и была очень привязана к малышу? И теперь, они уже не один раз почти потрахались, что приводило Микки в отчаянье, ведь он начинал чувствовать свою беспомощность перед этим парнем. Он покачал головой и обернулся, чтобы взглянуть на Йена, сидящего на краю кровати, — выглядел он крайне обеспокоенным. — Послушай, Галлагер, извини, но тебе нужно идти, — сказал он, и голос его зазвучал гораздо более хрипло, чем он мог представить. Он не хотел прогонять Йена, не хотел прекращать целовать его и не хотел, чтобы тот связался с Росси или Демионом. Но Йен и так уже привязал себя к ним. У него просто не было другого выхода. — Мик, послушай. Прости, я не хотел подталкивать тебя к чему-то или… Микки покачал головой и поднял руку, чтобы прервать его. — Я не об этом, Йен. Я имею в виду, что тебе действительно нужно уйти. Тебе нужно покинуть этот гребаный город… проклятье, лучше бы тебе покинуть чертову страну, — сказал он. По крайней мере, он мог избежать контакта с Йеном, хотя бы пытаясь уберечь его от убийства мафией. — Тебе нужно быть вдали ото всех своих ухажеров, вдали от Росси и Демиона, и просто… Просто уехать, — с грустью проговорил Мик, потирая ладонью свой лоб. Йен встал с кровати, покачал головой и пошел к Милковичу. — Микки, о чём ты говоришь? Почему я должен уехать? Микки отдернулся, прежде чем Йен смог коснуться его, оставив рыжего выглядеть до глубины души раненным и отвергнутым. Он делал это, чтобы помочь Йену. — Галлагер, ты должен мне доверять, хорошо? Ты не сможешь сам выбраться из задницы, в которую попал, — сказал он и указал на дверь. — Единственное решение — съебаться настолько далеко, чтобы больше никогда сюда не возвращаться, хорошо? Это звучит глупо и смешно, я знаю, но ты понимаешь, что от мафии не спастись? Они убьют тебя, и единственный выход — уйти. Они срежут тебе подушечки пальцев и вырвут твои гребаные зубы… просто убедятся, что тебя невозможно будет опознать, и тогда завернут тебя в мешок и закопают где-нибудь в другом штате так, что тебя никто и никогда не найдет, — на одном дыхании выпалил Мик, надеясь испугать Йена, чтобы тот, уходя, даже не оглядывался назад. Нравилось ему это или нет, но он привязался к Йену. И, хотя теперь ему казалось, что этот малыш был ртутью и медленно убивал Микки, учитывая, что он продолжал подпускать его каждый раз к себе, он все ещё хотел, чтобы Йен был в безопасности, даже если от одной только мысли об этом брюнет буквально самоуничтожался. — Какого черта с тобой случилось за последние тридцать секунд, Микки? Зачем ты говоришь все это? — спросил Йен, бережно положив свою ладонь на щеку Микки. Его разрывало изнутри, но в конечном счете он допустил это, смакуя глупое прикосновение. — Я не хочу, чтобы тебя убили, Йен, — сказал он мягко. И я не хочу быть тем, кто убьет тебя, добавил он про себя. — Меня не убьют, Мик, — настаивал он, наивно улыбаясь. — Я буду в порядке. Прошли недели, и никто из них даже не попытался связаться со м…- он остановился и нервно отдернул руку от Микки. — Подожди, это… Ты сейчас о том телефонном звонке? От твоего друга, который искал меня? — спросил он, его брови взлетели, а глаза в ужасе расширились. — Микки, они собираются убить меня? Микки не знал что ответить. Нет, технически, Мейсон сказал обратное, то есть то, что Росси не собирался подвергать Йена никакой опасности, ведь он просто хотел поговорить с ним. Однако на языке мафии это означало: «Если вы не найдете гребаного рыжего и не убедите его стать моей сучкой, я просто избавлюсь от него». — Ну, я… — начал было он, но осекся, сделав резкий вдох. — Нет, этого он точно не говорил, но я знаю, как эти люди работают и- — Как? — прервал его Йен, обхватив руками лицо Микки, который все еще стоял, прислонившись спиной к двери ванной. — Откуда ты знаешь, как они работают? Каким бизнесом ты занимаешься, Микки? Ты один из них, блять? Он резко покачал головой. — Нет, Йен, я не один из них! Но я работал с ними раньше, и позволь мне сказать тебе, что это нихуя не классно. Я не стану придумывать тут, что я просто о слышал об этом от кого бы то ни было… Ты думаешь, у таких, как Росси, нет жен? Ты думаешь, что, если его шестерки найдут тебя, они станут любезничать с тобой? Ну так это нихуя не так! Или ты думаешь, что если их жены узнают о таких, как ты, они не попросят мужей, чтобы те не отрицали твое существование и избавились от тебя? Ну так они это сделают, Галлагер, и все, что я сейчас делаю, — ищу наиболее удачный вариант развития событий ДЛЯ ТЕБЯ, поэтому, вместо того чтобы трахать мне мозг на каждом шагу, почему бы тебе просто не сказать ебаное спасибо?! — гнев его неуклонно разрастался в груди, но Микки держался. Он овладел искусством спокойствия, даже когда это было невозможно, и притворялся, что он в порядке, будто этот разговор с Йеном был обычно прогулкой в парке. — Знаешь что, Микки? Пошел ты нахуй, — крикнул он, и Микки закатил глаза. — Пошел ты! Потому что ты поступаешь так, как будто собираешься сделать все возможное, чтобы все было в порядке, а теперь ты даже на двенадцать часов не можешь выполнить ебаное обещание. Наслаждайся своей жизнью, мудак, — огрызнулся он, вырвавшись из комнаты. Микки глубоко вздохнул, устало потирая рукой лицо и ожидая, как хлопнет входная дверь, чтобы после подойти к окну, посмотреть на улицу и убедиться, что дурацкий рыжий вышел из подъезда. На улице было всего несколько машин: один светло-голубой жук, припаркованный ближе к дому, и большой черный внедорожник на другой стороне дороги. Он заметил его, когда они вернулись домой, и с того момента машина ни на дюйм не сдвинулась. Микки бы не обратил внимания на это, но увидел, как Йен вышел из здания, и собирался уже отвернуться, как машина начала движение, из-за чего он дернулся назад, чтобы приглядеться и убедиться, что это не тот, кого он боялся и от кого пытался защитить малыша. Конечно, дерьмо, блять, в открывшемся с водительской стороны окне показалась рожа Мейсона, и Йен практически рухнул на землю от неожиданности. — Блядь! — Микки вздохнул и схватил спрятанный в кухонном шкафу пистолет, ринувшись к выходу. Конечно, блять, в ту минуту, когда он решил, что собирается делать все правильно, черт побери, Мейсону нужно было начать следить за ним у его же дома, так как (не пойми с какого хуя) он думал, что Микки был его ебаным парнем. Он, споткнувшись, приземлился на тротуар, где увидел двух парней, которые грубо запихивали Йена в черный автомобиль; кровь его закипела. Он побежал за машиной и быстро догнал ее, что было не слишком тяжело, ибо Мейсон уже увидел его и замедлил ход, опустив окно с пассажирской стороны. — Ну привет, маленький пиздабол, — поприветствовал он Микки. — Мы не скажем Росси, что ты пытался удержать свою маленькую игрушку от него, если поедешь с нами, — сказал он, угрожающим тоном. Выходит, что если он не пойдет сейчас на поводу у Мейсона, то ахуенно подставится перед своим боссом. Пиздец, приехали. — Ублюдок, — проклинал он, но открыл дверь, прыгнул на пассажирское сиденье и, обернув голову, увидел того же молодого парня, который несколько недель назад забирал из его машины тело Эспозито. Сейчас же он стоял над бессознательным телом Йена. — Ты, блять, вырубил невинного ребенка? — спросил он, переводя взгляд с малыша на Мейсона. — Невинный ребенок, а? Мне показалось, ты сказал, что вы не трахались, — посмеялся он, ускоряя движение вверх по улице. — Не имеет значения, трахал я малыша, или нет, идиот! — огрызнулся он, скрестив руки на груди. — Кто твой маленький лакей, и почему он делает всю твою грязную работу в последнее время? — спросил он более спокойно. По крайней мере, если бы он пошел на это дело с ними, то мог бы гарантировать, что Йен не умрет, блять. — О, это Эстабон, но мы все называем его Бенни, — объяснил он, а темноволосый мальчишка с карамельного цвета кожей неловко махнул рукой. — Как тебя-то втянули во все это, Бенни? — спросил Микки, и теперь, когда он был уверен, что — по крайней мере на данный момент — Йен был в порядке, он вытащил сигарету из пачки, лежавшей на панели автомобиля, поджёгши ее. Ребенок лишь пожал плечами. Ему было явно не больше семнадцати. Без вариантов, он не был достаточно взрослым, чтобы курить легально, а уж тем более быть вовлеченным в это дерьмо. «Мой отец» было единственным объяснением, которое он озвучил, и этого было достаточно для Микки. В Саутсайде, отцы обычно были теми, кто определял будущее для своих детей, основываясь на дерьме, в которое были вовлечены сами. Он взял еще одну сигарету и посмотрел на Мейсона. — Итак, Росси просто хочет «поговорить» с рыжим? — спросил он, глядя в окно, затягиваясь сигаретой и стряхивая пепел. Мейсон пожал плечами, не потрудившись включить поворотник, когда перестраивался в другую полосу, разозлив тем самым Микки. — Ну вообще, это именно то, что он сказал мне, но кто знает? Может, он просто хотел поговорить с ним до того, как позвонит тебе, понимаешь? С Росси никогда нельзя быть ни в чем-то уверенным. Все обычно зависит от того, что он принял сегодня. Микки на это лишь закатил глаза. На самом деле, урод-Росси был молод, он зависел в основном от родственников и людей, которым он угрожал, дабы сохранить свою работу на стороне и в семейном бизнесе. Наверное, именно так бедный Бенни ввязался в этот пиздец. — И как ты узнал, что малыш был со мной? — спросил Микки, все еще опасаясь использовать настоящее имя Йена, так как казалось, что они еще не знали его, что было удивительно само по себе. — У нас свой источник, который сказал нам, что рыжий был замечен с каким-то мелким, но очень устрашающим телохранителем, — пояснил он, и в памяти Микки замелькали какие-то образы, но сопоставить он их не мог. — Веришь или нет, Мик, но у тебя есть репутация. Просто потому, что твои клиенты обычно не видят тебя, не означает, что слава о тебе не идет по городу. Не так много существует украинских парней, у которых ебаные татуировки на костяшках, — сказал он, отвлекаясь от дороги, чтобы посмотреть на Микки, который указал пальцем на лобовое стекло, чтобы Мейсон сосредоточился на вождении. Он закатил глаза, но подчинился. — Плюс он случайно увидел тебя и малыша Йенни целующимися, — добавил он. — Каковы были шансы, что одно из наших «заданий» появится в переулке, в котором мы поставили своего человека? Почему ты никогда не целовал меня, Микки? Вот все и срослось. Друг Йена был ебаным «всевидящим оком». И, поцеловав Микки перед ним, Йен сделал самое худшее, что он мог вообще сделать. — Калеб? — спросил он. — Калеб.