А что если?

Глава 3 После того как мы вышли из поезда, нас прямиком отправили в центр преображения, где мы должны встретиться со своими стилистами. Их цель – подготовить нас к параду трибутов, найти подходящую одежду и накрасить как клоунов. Хотя, учитывая прошлый опыт нашего дистрикта, когда наши трибуты были просто в одежде шахтеров или еще хуже ‒ голы и покрыты углем, у меня появилось плохое предчувствие, но так как мы договорились с Хеймичем, то должны стерпеть все и надеяться на лучшее. Центр преобразования был огромным, меня с Катнисс разделили и отправили по разным углам, ее в секцию для девушек, а меня в секцию для парней. Там меня раздели догола, что для меня было хуже смерти, но пришлось потерпеть, после я встретился с командой моих стилистов: Гаем, Вентурией и Флавией, которые разговаривали о своем со своим идиотским капитолийским акцентом, из-за чего тянуло смеяться в голос, но пришлось сдерживаться. Ситуация ухудшилась, когда они начали трепаться о «варварстве» нашего дистрикта и о том какие мы неухоженные. Убивал в них не только акцент, но и их странный вид. У Гая был пурпурный цвет кожи, яркий зеленый парик/волосы, длинные ногти с позолотой и бриллиантовая стручка под глазами. Вентурия имела оранжевую кожу, красные волосы и кошачьи усики. И наконец, Флавия выглядела так же, но с желтыми волосами, сиреневой кожей и ярко-серебристыми глазами. Терпеть мне приходилось не только наготу и их идиотские дискуссии, но и дикую боль от того, как они ощипывали меня словно курицу, особенно было больно, когда вырвали волосы с подмышек и с паха, но я не издал ни звука и был вознагражден одобрительными словами и похвалой, потому что они не любят нытиков, которых им давали в прошлые разы. Еще они намазали лицо какой-то мазью, а потом, когда сняли, сказали, что у меня после этого полгода не будет расти щетина. Я мысленно пожалел Катнисс. Если я прошел через это тяжело, не представляю, что с ней сделали ее стилисты, потому что меня обстригли только в некоторых местах, а по ней должны были пройтись основательно. Впервые в жизни я был несказанно рад тому, что родился парнем. — Мы еще два раза помоем тебя, и можешь встретиться со своим стилистом, —сказал Гай. Я уже подготовился к худшему. Видя общую картину людей, ожидаешь только худшего, и я ждал какого-нибудь человека с собачьим лицом и невозможным цветом кожи и лица. Каково было мое удивления, когда я увидел Порцию, моего стилиста. Это была вполне обычная женщина, совсем не похожая на людей из Капитолия, которых я видел до этого. Она была среднего роста, метр шестьдесят-семьдесят, с темноватой кожей, в обычных одеждах. Ее капитолийское происхождение выдавала только позолота вокруг глаз и на волосах. — Здравствуй, Пит, меня зовут Порция, я твой стилист, — поприветствовала она меня. — Здравствуйте, — вежливо ответил я, — жаль, что вас послали сюда. Наверное, вам тяжело здесь находиться. — Все наоборот, — смеясь, ответила она, — Мы с моим коллегой Цинной, работающим сейчас с Катнисс, сами вызвались работать с Двенадцатым дистриктом. Я удивился по-настоящему, потому что отдаленные дистрикты не были популярны, и работать с ними совсем не почетно. И, как будто читая мои мысли, она заговорила. — Мы здесь не за славой, просто мы хотим помочь вам столько, сколько можем, мы были тронуты Катнисс, и сами захотели поработать с вами, сделать так, чтобы вы смогли представить ваш дистрикт как можно лучше и ярче. Ха, представить дистрикт в игре, в которой нас убьют в прямом эфире для развлечения Капитолия! Хотя я не виню моих стилистов, они как дети живут в своем счастливом мирке, где еда подается нажатием кнопки, где голосовыми командами можно заказать себе одежду, поменять температуру в своей роскошной квартире. Она опять, будто читая мои мысли, сказала: — Ты и вправду презираешь нас. Как она поняла это, у меня в голове не укладывается, не уж то это так ярко выражено на моем лице? Но она продолжила вскоре, видимо решив поменять тему: — Мы с Цинной решили одеть вас одинаково. Скажи, Пит, как ты относишься к огню? Я был в шоке от этого вопроса, но когда она объяснила их с Цинной план, у меня пошли мурашки по коже. Мало того, что нас ощипали как кур и вскоре отправят на смерть, так теперь они хотят еще и как факел нас поджечь. Я понимаю, что мы договорились с Хеймичем, что будем слушаться, но не думаю, что такой поворот событий входил в его планы. Меня одели в черную кожаную одежду, и вскоре я понял, что Катнисс тоже. Нас лифтом спустили на площадку, где готовили пары к параду трибутов. Нас там ждала наша колесница с обученными лошадьми, а рядом стояли Порция и Цинна. Начался парад, и по очереди начали отправлять трибутов, начиная с дистрикта номер один. И через десять минут настал наш черед. — Так, слушайте внимательно: когда выйдете на арену, будьте открытыми, радостными и улыбайтесь. Они вас полюбят, — сказал Цинна. — Что ты думаешь об огне? – спросила Катнисс. — Я сорву твою одежду, если ты сорвешь мою, — ответил я, — И почему Хеймитча не видно, он вроде бы должен быть здесь, чтобы поддержать нас? — Ну, если учесть, сколько алкоголя в нем сейчас, то это даже к лучшему, что он не рядом с огнем, — ответила Катнисс со смешком, и я тоже начал смеяться, видимо мысль о том, что нас скоро превратят в факел, лишила нас разума. Через минуту, когда наша колесница тронулась, Цинна прокричал что-то вслед. — Что он сказал? – спросил я Катнисс. — Наверное он хочет, чтобы мы держались за руки, — ответила она. В иных условиях я бы запротестовал, ведь неправильно представлять трибутов как пару, а потом отправлять на убой, но теперь, когда я решился спасти ее, это шанс расположить ее к себе. Когда мы выехали на парадную дорогу, наши костюмы вспыхнули ярким огнем, но боли не было, наоборот, было щекотно, пока пламя касалось нашей кожи. Мы крепко держались друг за друга, боясь упасть или сделать что-то не правильно, но страх быстро прошел, когда толпа начала истошно кричать наши имена. — Катнисс! Катнисс, Пит! Пит! Дистрикт двенадцать!, — кричала толпа, позабыв об остальных, и я понял, что теперь у меня, у нас шансы сильно подросли, и я был безмерно благодарен Цинне и Порции, подарившим нам этот звездный час и попутно много спонсоров. На экранах показывали только нас, а Клавдий Темплсмит с Цезарем Фликерманом просто были в экстазе. Мы начали смеяться и приветствовать толпу, я даже умудрился отправить несколько воздушных поцелуев, когда поймал розу, брошенную из толпы, «Гейл бы неделю надо мной издевался после этого», — подумал сам про себя, но вспомнил, что для этого нужно вернуться, а в мои планы это не входило. Когда колесницы собрались в центре площади перед президентом Колонариусом Сноу, коротким человеком с пухлыми несуразными губами и хищным взглядом змеи, от которого по спине пошла дрожь, это глаза монстра. Он начал речь о Голодных Играх, их нужде, и пожелал нам удачи. По возвращении камеры были фокусированы только на нас с Катнисс, лишь мимолетно переключаясь на остальных, а дальше внимание снова было сконцентрировано на нас. К концу парада я захотел расцепить руки, на что Катнисс неожиданно сказала: — Пожалуйста, не отпускай, я могу свалиться с этой штуки. Я был даже рад этому, ведь мне нравилось держаться с ней за руки. «Какое странное чувство», — подумал я. — Если бы свалилась, то мне тоже пришлось бы прыгать, — ответил я. — Чтобы спасти меня от позора? — с горьким смешком спросила она. — Нет, потому что ты так ослепительна в этих огнях, что все равно все были бы восхищены тобою. Тебе нужно чаще носить пламя, — я говорил эти слова от души, без капли притворства, она и вправду была сногсшибательно в этом пламени. Затем я сделал то, чего не ожидал сам от себя: я просто взял и поцеловал ее в щечку, туда, куда ударил Хеймитч, когда отталкивал ее от своей бутыли. Ее реакция была еще более странной: она ответила поцелуем в губы. Я пребывал в шоке до конца дня, с тысячами вопросов в голове, на которые у меня вообще не было ответов.