Песня крови на снегу

      Вдвоём на лошади крайне неудобно (особенно когда один из вас — нордка в тяжёлых доспехах, да и сам вроде не успел окончательно исхудать за трое суток), но это всё же лучше, чем волочиться пешком. Ты сидишь впереди, крепко вцепившись в поводья, и хоть практиковаться не приходилось довольно давно, пока скакун идёт ровно, не взбрыкивает и не противится твоей воле. А что до Деметры… Тебе даже не нужно оборачиваться и смотреть, чтобы видеть, как она напряжённо вглядывается в деревья по краям дороги, готовая в любой момент спрыгнуть на землю и устранить любую помеху, ведь даже без латных перчаток её пальцы весьма ощутимо впиваются в твои бока через плотный кожаный плащ с капюшоном, испрошенный ею для тебя у капитана Маттиуса, больше для конспирации, нежели для тепла и защиты.       Небо всё темнее, ваша лошадь, кажется, прежде никогда не возила кого-то тяжелее босмера и оттого порядком взмылена, а до таверны ещё далеко, поэтому ты предлагаешь Метре устроить привал, не без любопытства наблюдая за реакцией. Сестра Урагана чуть вздрагивает, плотно сжимает челюсти и хмурит брови, мысленно взвешивая все «за» и «против», попутно ещё более внимательно оглядев окрестности, и лишь после этого недовольно, но уверенно кивает.       У костра тепло и уютно, а вяленое мясо с картошкой Мет готовит так, что не грех съесть всё вместе с пальцами (хотя сейчас тебе, наверное, и кора ближайшего дерева покажется съедобной). Она сидит к тебе боком, рассеянно уставившись на огонь, и на похвалу не реагирует, а еда в её руках уже давно остыла. Спустя пару минут некомфортного молчания ты всё же решаешься спросить, что тревожит твою защитницу. Деметра краснеет, при том, что выражение лица остаётся холодно-безразличным, потом неискренне улыбается, бросая:       — Да так, ерунда, — и сопровождая слова пренебрежительным взмахом руки, но, видя твою неудовлетворённость таким ответом, признаётся, — жалею, что шлем в тюремных казармах остался.       Ты улыбаешься успокаивающе и заявляешь, что Сестра Урагана добудет десяток новых шлемов куда лучше прежнего, на что её взгляд лишь больше наполняется тоской.       — Ты не понимаешь. Для скайримского норда шлем — не просто средство защиты и устрашения. Это символ нашей воинской доблести, — отложив еду в сторону, Метра подтягивает к себе ноги, обхватывая руками колени, и начинает пояснять. — С наступлением пятнадцатилетия каждый норд проходит так называемое «Испытание Мужества». Сам добывает материалы и под руководством кузнеца создаёт свой первый шлем, после чего может смело без взрослых отправляться на поиски Приключений и Подвига. Кузнецам от этой традиции сплошная польза: они зачастую находят таким образом талантливого подмастерья, да и остатки сырья тоже отходят им. Если юный воин притаскивает тушку оленихи, из неё получается сыромятный шлем, оленя — кожаный с рогами, это же касается и хорхера, хотя такой шлем добавляет обладателю куда больше уважения, ведь эту рыбоедную тварину победить не каждый взрослый сможет. Из лиса и волка изготавливаются меховые плащи с капюшонами-мордами. У медведей и саблезубов череп заменяется на железный, причём это железо тоже ещё надо добыть, в итоге получается шлем с неотделяемой толстой шкурой в качестве частичной лёгкой брони. А вот если удаётся сразить рогатого снежного тролля… — на какое-то время она замолкает, словно припоминая что-то. — Тогда кузнец помогает отлить точную копию тролльего черепа из стали, которую можно оплатить костями, жиром и шкурой этого самого тролля, а можно так же добыть, получив за материалы неплохую доплату, а потом прикрепляет к готовому стальному черепу-шлему громадные тролльи рога, — Метра тяжело вздыхает. — А теперь вспомни, какой шлем был надет, когда меня впервые приволокли с Арены в твою часовню.       — Сталь — почти шёпотом выдыхаешь ты, понимая, но невольно улыбаешься, вспомнив тот тяжёлый, но дивный вечер. — Знаешь, если мне действительно суждено стать Императором, мы легко сможем решить эту проблему.       Сестра Урагана отвлекается от созерцания пляшущих огненных языков и смотрит на тебя так пронзительно, со смесью удивления и надежды в карих глазах… А после кидает в тебя медвежьей шкурой.       — Спать пора. Ложись сверху, у костра не замёрзнешь.       На твой немного наивный вопрос, где будет спать она сама, Деметра в ответ спрашивает одними глазами, не дурак ли ты, а на повторную похвалу вяленого мяса смеётся уже более расслабленно.       — Как говорил Исграмор, позор тому норду, что умер от холода и голода. Спи уже.       Ночь тиха и безоблачна. С неба вам подмигивает Леди…