***
Я отправляюсь в Бравил. Береги себя и Кеннета. Магнус встаёт на западе, Гил…Деметра Инвикт
Ложь
20 ноября 2021 г. в 05:00
Вокруг пахло воском, железом и чем-то страшно приторным, от подобного букета ароматов голова уплывала стремительно и неотвратимо. Мет с трудом набрала полную грудь воздуха и распахнула глаза. Он стоял, склонившись над ней, его ладони мягко сияли целительной магией. И первым, что слетело с губ, стало:
— Ой, ты вообще спишь? Смахиваешь на лежалого драугра…
Лишь после этого голова догнала язык и ударила в щёки стыдом. Хотя на драугра жрец Акатоша и правда походил: кожа казалась слишком бледной для имперца, живущего в тёплом Кватче, глаза отражали магию и буквально искрились небесно-голубым светом, а под ними пролегали глубокие тени. Присмотревшись чуть лучше, Деметра было решила, что, несмотря на всё это, мужчина довольно привлекателен, но тут же себя одёрнула — по возрасту он явно годился ей в отцы.
Но жрец на это замечание лишь едва слышно усмехнулся и спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Ну нет, так дела не делаются, — Мет проказливо улыбнулась, — сперва представься, а потом вопросы задавай. Я Деметра, и чувствую себя… уютно. Гораздо лучше, чем на Арене, хотя для Совнгарда это совершенно всё равно. Только голова кружится, уж больно здесь душно.
Жрец нахмурился, внимательно осмотрел её голову, но, не обнаружив повреждений, вновь миролюбиво улыбнулся и протянул руку:
— Я брат Мартин, и мне, похоже, пора прогуляться. Составишь компанию?
Пока Мет поднималась, Мартин поддерживал её аккуратно, но в то же время крепко и надёжно ухватившись за запястье. И эти два чувства упорно не укладывались у Деметры в голове в единое целое.
Когда они, пройдя через крипту, выбрались на широкий внутренний двор храма, засаженный лекарственными травами, Мартин негромко спросил:
— Скажи, Деметра, а отчего норды такие… прямолинейные, на грани бестактности?
— А оттого, что ложь нужна только тем, кто слишком слаб, чтобы говорить правду, или слишком высокомерен, чтобы признать силу других. Особенно искренностью славятся кузнецы, потому что уж они-то всегда могут за себя постоять — не мечом, так калёным металлом.
— И что же, сильный норд никогда не врёт? — в немного грустной улыбке жреца читалось искреннее сомнение в правдивости слов юной нордки.
— Ложь — признание собственной слабости, недостойной Совнгарда! — Мет даже вспыхнула на мгновение, но, заметив снисходительное веселье в глазах собеседника, тут же притухла, насупившись. — Если я когда-нибудь совру тебе, или кому угодно другому, значит всё очень плохо.
— Я запомню твои слова, Деметра. Но как быть в случае, когда демонстрировать силу нельзя? Например, если разбойники взяли пленников, и могут их убить, пока ты машешь мечом.
— Ну, это совсем просто. Чтобы куда-то тихо пробраться или кем-то прикинуться, врать вовсе не обязательно. Достаточно не говорить лишнего.
— И всё-то у тебя просто, Деметра, — брат Мартин прикрыл глаза. — Но жизнь гораздо сложнее, чем кажется.
— Ещё бы, ведь именно ложь делает её сложной. Особенно когда врёшь сам себе.
Он едва заметно дёрнулся, уставился на неё удивлённо, почти испуганно, словно ожидая подвоха, но, увидев на лице Мет даже большее удивление такой реакцией, усмехнулся, расслабляясь.
— Устами ребёнка глаголит Мара.
— Мне уже шестнадцать, и я прошла Испытание Мужества!
— Это просто поговорка, — примирительно заявил Мартин, поднимая руки.