Лара

Морфей, до утра дай отраду Моей мучительной любви. Приди, задуй мою лампаду, Мои мечты благослови! Сокрой от памяти унылой Разлуки страшный приговор! Пускай увижу милый взор, Пускай услышу голос милый. Когда ж умчится ночи мгла И ты мои покинешь очи, О, если бы душа могла Забыть любовь до новой ночи! А.С. Пушкин (К Морфею)

За окном сереет и тусклый рассвет проникает через полуоткрытые шторы. Дуновение ветра с окна заставляет меня поежиться и надежнее залезть под власть одеяла. Тут уютно и хорошо, твое теплое тело в моих объятьях и руки, обвившие мою шею. Любуюсь твоим лицом, глажу по волосам, но не выдерживаю и опять осторожно прижимаю к себе. Сердце бешено колотится; боюсь тебя разбудить и немного отодвигаюсь. Но ты неспокойно тянешься ближе и таки просыпаешься. Немного удивленно смотришь на меня и прикрываешь глаза. Запускаешь руки в мои волосы. Во мне что-то изменилось и я с ужасом это ощущаю. - Ты уходишь? Ты говорила мне, что уйдешь утром. - тихим голосом как ножом по сердцу. А ведь ухожу. Что мне остается делать, ты не примешь такую любовь, ты не дала мне надежды. Позволила целовать себя, завладеть собой, сделать тебя моей - на одну ночь, ну и пусть. Мне не нужно чтобы ты воспринимала меня как человека, который всегда рядом, попроси меня остаться сама. Грустный вечер и безумная ночь. Ты предложила мне себя. Зачем? Это твой выбор; я не отказалась - слишком велик соблазн. Сумасшествие! Чистой воды сумасшествие! - у тебя никого не было за 37 лет твоей жизни? Я в такое не верю, ты что-то явно не договариваешь. Ты такая недотрога; злость - вот что было у меня в душе. За то, что ты такая девственная, непорочная, что не умеешь себя защитить, что не нашла себе достойного человека, чтобы любить, и так и провела жизнь в одиночестве, этим самым и влюбив меня в себя. Я влюбилась по большей части из-за жалости: ты была так одинока и казалось никому не нужной. Сейчас в твоей жизни ничего не изменилось, но пускать в нее меня ты не хочешь. Что же... Выбор есть выбор и нужно уметь его сделать. Вовремя. Мысли терзали меня всю ночь и я так и не сомкнула глаз до этого унылого рассвета. Я не хочу уходить, при виде тебя я понимаю, что никогда не смогу просто оставить тебя, когда тебе так нужна любовь. И вот ты спрашиваешь: ухожу ли я? И я себя спрашиваю: а ухожу ли я, в самом деле? Да. Попроси меня, умоляю, попроси остаться - и я никогда тебя не покину. Тебе не позволяет это сделать гордость или тебе это действительно не нужно? "Зачем Вам стесняться и стыдиться меня? Дайте своему телу волю. Утром я уйду и мы больше никогда не увидимся снова, и никто об этом не узнает" - сказала я ночью. Что, если окажется, что не увидимся-таки? Может, ты именно этого и хочешь. Жалею, что не ушла пока ты спала. - Да, я ухожу. Медленно приближаюсь к твоему лицу, поднимаю его рукой и нежно, глубоко и долго целую. Может, в последний раз, а может, по-настоящему впервые, кто знает. "Я люблю тебя" - шепчу прямо на ухо. Так же медленно отстраняюсь и сажусь на кровати, начиная одеваться и кривясь от ноющей боли. Видимо, тебе таки было больно, если ты так царапалась. Усмехаюсь и одеваю футболку без бюстгальтера. Тянусь за джинсами, но внезапно ты обнимаешь меня сзади, утыкаясь лицом в шею. - И мы больше нигде никогда не увидимся? - твой голос звучит так обреченно и мертво, всхлипываешь, как будто заплачешь. Не делай мне так больно! Прошу. Так наше прощание становится еще более невозможным. - Думаю, да, - впиваешься в меня ногтями и уже точно заплачешь. Что опять, ночью ты так хотела этого, но отдалась сама. - Не смей делать это! - теперь твой голос сиплый и совсем истерический, такой бывает только когда нервы окончательно сдают. Я пытаюсь развернуться, но ты намертво схватилась. - Не смей! После всего ..этого! Ты не можешь дать мне шанс жить... а потом... уйти! Ты захлебываешься слезами и не можешь говорить, запинаешься на каждом слове. В моей голове пусто и я схожу с ума от того, что тебе плохо. Наконец-то мне удается вывернуться и заставить посмотреть на меня. Слезы текут из глаз, еле слышно капая на простынь, и ты, сопротивляясь истерике, пытаешься что-то сказать, но что - разобрать невозможно. Ты просто не можешь говорить, судорожно всхлипывая и хватая воздух ртом. - Лара,Лара, Лара, - шепчу я. Не могу видеть тебя в таком состоянии; сердце сжимается и болит. - Прости, умоляю... Целую ее в губы, в лоб, в висок, в волосы, крепко прижимаю к себе содрогающееся тело. Ты сразу же жмешься еще ближе, хватаешься, так же судорожно и все задыхаешься от плача. Не могу тебя успокоить. Прости. Это все, что я могу сейчас говорить. Но тебе не лучше. - Я тебя люблю, я рядом, слышишь? - тянусь за одеялом и укрываю тебя. Постепенно успокаиваешься, но все еще цепляешься за меня мертвой хваткой. - Не уходи, пожалуйста... - голос окончательно сел и теперь ты только иногда тихо всхлипывала, плотнее прижимаясь. - Никогда. Теперь ты от меня никуда не денешься, - на лице вновь появляется улыбка, я успокаивающе целую тебя и ложу на кровать, держа в объятьях, уже таких родных, о которых я мечтала долгих пять лет. Я никогда не уйду. Я всегда буду с тобой: и в горе, и в радости. И моя любовь будет неизменна.