Превращение

      — Я тебя ненавижу! — крикнул Глеб в телефонную трубку, и со всего размаху бросил телефон в стену. — А я-то тебя как люблю. — только и успел саркастически сказать Вадим, как телефон отлетел от стены и выключился. Увидев, разбитый экран, Глеб ужаснулся, но обида на брата не оставляла его, и он, выругавшись, лёг на диван, пытаясь уснуть и распрощаться с этим ужасным днём, но мысли лезли в голову и мешали Глебу отправиться в царство к доброму Морфею. Но кое-как Самойлову всё же удалось уснуть. Снились какие-то непонятные образы, из отрезков бумаги собирались слова песен Агаты, а ко всей фантасмагории на фоне назойливо играла «джиги-дзаги».        Вадим же уснул лишь к утру в компании такого непривычного бокала виски. Его сон выдался непривычно жутким: сцена, софиты слепят глаза, он стоит на краю пропасти, а внизу кричат толпы фанатов, хейтеров, всем что-то от него нужно, панический страх овладевает им, и он мучительно долго падает вниз.

***

       Раскрыв глаза Глеб впервые за долгое время почувствовал себя хорошо, ничего не болело и не хотелось побыстрее покинуть этот бренный мир. Встав с кровати, Глеб понял, что что-то не так, но никак не мог понять что. Несколько минут он залипал на шторы кремового цвета, как с ужасом осознал, что его-то шторы слишком синие, чтобы быть кремовыми. Самойлов, находясь в замешательстве, не мог сообразить, что же происходит, и где он находится. Его посетили самые разные мысли, некоторые из них заставили Глеба отказаться от мысли позвать кого-нибудь (кого позвать, он сам не знал).        Медленно, но уверенно он вышел из комнаты и сразу же остановился. От осознания того, что он находится в квартире брата, ему сразу же стало плохо и захотелось, как можно скорее, покинуть этот мир. Глеб стоял на месте и пытался вспомнить, что же он делал вчера вечером в квартире Вадима, но отчетливо помнил, как разбил телефон, а после уснул в своей квартире. На лицо упала прядь волос, и Глеб машинально убрал её.        Осмелившись, он принял попытку позвать Вадима, но никто ему не ответил, и Глеб продолжил поиски. На кухне никого не оказалось, в кабинете — тоже. Самойлов-младший уже начал злиться, но развернувшись, увидел в темноте ванной комнаты лицо Вадима. — И что я здесь делаю, не хочешь мне сказать, а? Лицо брата одновременно с ним открывало рот, будто передразнивая его. — Вадим? — Глеб включил свет и замер, из зеркала на него смотрел Вадим.        Глеб зажмурился, и снова открыл глаза, на него так же смотрел Вадик. Младший отшатнулся, и вновь прядь волос упала на лицо, Глеб снова убрал её, всматриваясь в зеркало. Тут он почувствовал, что в ушах зазвенело, в глазах потемнело, и еле добравшись до спальни он лёг на диван, прикрыв глаза. Сердце выскакивало из груди, дышать было невозможно. Глеб понял, что никаких прядей у него и быть не может; что находится он не в своём доме, а самое страшное, было то, что он потерял себя, буквально потерял.        Попытавшись смириться со своей судьбой, у Глеба ничего не получилось, и он решил узнать, что же там с Вадимом. Обнаружив рядом с собой телефон, он включил его, как-то неизвестно, как, разблокировав его, долго искал контакт «Вадим»; но ещё раз с ужасом отметив, что он Вадим и есть, начал искать контакт «Глеб». Нашёл контакт «Глебушка», снова убедился в извращённости Вада и позвонил, «аппарат вызываемого абонента отключен или находится вне зоны доступа» — услышал Глеб с другого конца линии, и тут же начал ругать себя за вчерашний скандал и разбитый телефон.        Глеб сидел на кровати и увлеченно разглядывал шторы, но раздавшийся звонок в дверь, заставил его подпрыгнуть и занервничать. Чуть дыша, Глеб нашёл в себе силы дойти до двери и посмотреть в глазок: перед дверью стоял Глеб и нервно смотрел по сторонам, он поднял руку и раздался ещё один звонок. Глеб, находящийся в квартире, резко развернулся и прижался спиной к двери, чувствуя, что снова начинает темнеть в глазах. В дверь не переставали звонить.        Глеб открыл дверь и отошёл, пропуская второго ненастоящего (по крайней мере так считал настоящий окончательно запутавшийся Глеб) Глеба. Тот смерил его взглядом и холодно произнёс: — И снова здравствуй, — чуть помедлил и усмехнулся пришедший Глеб. — Вадим.